Направленный взрыв

— Давно испытанным методом. В случае какой-нибудь фантастической неудачи люди, которые будут наблюдать за героем, пошлют соответствующий радиосигнал, сработает устройство, вот и все. Героя нет.

— Ну это вам, военным, виднее.

— Действительно, — кивнул Ваганов. Поставив стопку, он резко поднялся. — Жажду! Жажду и предвкушаю! Пошли к нему, мне не терпится увидеть моего героя!..

Я услышал чьи-то голоса в коридоре, затем звук открываемой двери. Но не стал подниматься, а притворился спящим, натянув одеяло на нос. В мою «одноместную палату» вошли двое или даже трое.

— Извините, что разбудили, — услышал я голос Кузьмина. — Вы спите, Сергей Сергеевич?

Я открыл глаза, сощурился от неяркого света и на несколько секунд перестал дышать.

В моей камере находился Кузьмин в белом халате, а рядом с ним стоял не кто-нибудь, а генерал-майор Ваганов. Оба улыбались мне. Ваганов широко и чрезвычайно добродушно, а Кузьмин краешками губ.

— Дай халат, что ли, — обратился Ваганов к главврачу, — к пациенту пришли все-таки, нужно соблюдать правила приличия… — Он сделал паузу и добавил: — Нашей игры.

Ваганов сам стащил с Кузьмина халат и накинул его себе на плечи, подходя к моей кровати.

— Ну-с, здравствуйте, что ли. Ба! Да мы, кажется, с вами встречались когда-то! — притворно удивился он.

— Да, конечно, — твердо ответил я и кивнул, следя за лицом генерала. Улыбка медленно сползла с его губ, розовощекая физиономия вытягивалась.

— В самом деле? И где мы с вами встречались, не напомните?..

— Вы, кажется, мой лечащий врач… бывший, — ответил я, внутренне хохоча. — Кажется, майор?

— Ах, да-да! Только не майор, а генерал. Я был вашим лечащим, теперь вспоминаю, — обрадовался Ваганов. — А еще что вы помните? Где я вас лечил? Когда…

— Нет, больше ничего не помню. Может быть, насчет врача я и ошибся, — добавил я на всякий случай. — У меня с головой что-то…

Ваганов явно облегченно вздохнул.

— Да, бывает. Содержанием довольны? Жалобы?

— Есть. Много жалоб! Почему меня плохо лечат? — сказал я обиженно.

— Плохо лечат? Ай-яй-яй, это нехорошо. А еще жалобы?

— Мне надоело здесь. Мне здесь не нравится.

— А вот это уже очень хорошо. Мне тоже, признаюсь, здесь не всегда нравится, — сказал Ваганов, глянув на Кузьмина. — Значит, на этой даче вам не понравилось находиться?

— Нет.

— Очень вас понимаю. И кое-что готов для вас сделать. Простите, как зовут нашего больного?

— Сергей, — ответил я.

— Ах, Сергей, хорошее имя. Сергей, а я ведь могу вытащить вас отсюда. Да! Я тут в некотором роде начальник, правда, не по медицине, но все же… И я могу посодействовать, чтобы вас отсюда выпустили… Но для этого необходимо выполнить некоторые мои маленькие поручения. Потом вы вполне можете жить в Москве, мы вам сделаем в столице квартиру, женим вас…

— Женим — очень хорошо-о-о, — дебильно улыбнулся я.

— Конечно, это просто замечательно! — захихикал довольный Ваганов, глянув на переминающегося с ноги на ногу Кузьмина.

Ваганов как-то совершенно незаметно для меня подкрался к моей кровати, я даже и не заметил, что он уже сидит у меня в ногах и, слегка приподнимаясь, подсаживается все ближе и ближе к моему лицу.

— Вы хотите жить в Москве? Признавайтесь!

— Не знаю, ни разу в Москве не был… кажется, — ответил я.

Услышав глухое хмыканье Кузьмина, я подумал, что правильно веду свою партию.

— Значит, договорились?

— Нет! — воскликнул я. — А что за поручение?!

— Какое будет вам поручение? Очень серьезное и весьма ответственное, — задумчиво протянул Ваганов. — Я даже не уверен, сможете ли вы справиться…

— Смогу! Я справлюсь! Я не хочу здесь оставаться!

— Убрать врага отечества сможете? Врага народа! Нет, это вам не под силу…

— Врага народа?! — воскликнул я и, в мгновение ока подпрыгнув на кровати, соскочил босыми ногами на ледяной пол. Глаза у меня горели, по крайней мере мне очень этого хотелось, чтобы сверкали и полыхали праведным гневом мои глаза. — Где?! Покажите мне его! Я его голыми руками! Покажите сейчас же!..

— Это что? — Генерал с удивлением посмотрел на Кузьмина. Ваганов даже чуть отстранился от меня, пересев подальше, в ноги кровати.

— Кажется, остаточная агрессивность, — неопределенно ответил Кузьмин.

— Ах, остаточная? Но не надо слишком горячиться, голубчик. Всему свое время. Скажите лучше, вы патриот нашей родины?

— Что за вопрос! Да я… Да я даже люблю, видно с детства, уничтожать всех этих… бандитов отечества!

— Замечательно. Знаете, нашей стране нужны герои, такие как вы, наша несчастная родина очень нуждается в своих верных сыновьях, которые жизни не пожалеют, чтобы… Чтобы спасти родину от наймитов империализма, сионизма, гомосексуализма, горбачевизма и ельцинизма. Вы присядьте, Сергей. — Он схватил меня за руку, от чего меня чуть не затошнило, до того мне было противно его прикосновение. Но виду я не подал, сел на кровать.

— Скажите, а как вы к Ельцину относитесь?

— К Ельцину? — машинально повторил я, чтобы потянуть секунды, я вдруг немного растерялся, не зная, что ответить, не зная, как надо относиться к Президенту.

— Да, вы в курсе, что у нас теперь есть Президент России, Ельцин, слышали про такого?

— Кажется немного слышал. А как мне к нему надо относиться? Как надо, так и буду относиться к вашему Президенту, только скажите как!

— Отлично! — расхохотался Ваганов. Судя по его виду, можно было сказать, что он доволен. — Страна ждет своих героев! — Он хлопнул мягкой рукой меня по плечу.

А мои кулаки автоматически сжались. Огромных сил стоило не дать ему в морду. У меня мелькнула мысль: что, если схватить сейчас что-нибудь тяжелое или выхватить у него пистолет… Но пистолета у него наверняка не было. И смущала полураскрытая дверь моей камеры, за которой слышались приглушенные голоса контролеров, один явно принадлежал Рябому.

— А это без вранья, что я получу квартиру и меня отсюда освободят? Мне так не нравится квашеная капуста, — жалостливо сказал я.

— О-о, квашеная капуста, как это отвратительно! И часто вас ею кормят? — нахмурился Ваганов.

— Не очень, — за меня ответил Кузьмин. — Но кроме Сергея Сергеевича, пока никто не жаловался на питание.

— Вы будьте повнимательней к нуждам пациентов, — пригрозил Ваганов и снова обратился ко мне: — Даю вам честное слово генерала: если исполните мое поручение, будете жить припеваючи. В Москве, да где хотите!

— Говорите, что мне надо сделать, я все для отечества готов… Хоть… мокрое дело!

— Мокрое дело? Не понял. Что это такое? — притворно насторожился Ваганов.

Я понял, что увлекся.

— Ну это так у нас санитары говорят, когда один больной другого начинает избивать или душить до смерти, — беспечно пояснил я.

— Ах вот оно что, теперь ясно, — успокоился генерал. — Вы правы, Сергей, возможно, придется идти и на мокрое, как вы говорите. Но отечество дороже, вы так не думаете?

— Думаю, — задумчиво сказал я. — Думаю, стоит замочить пару-тройку гадов, чтобы всем жилось веселее, свободнее…

— Вот-вот. Правильно мыслите! Мы все ради свободы страны готовы головы сложить, готовы всем пожертвовать, и я в том числе, уж не сочтите за бахвальство, это так.

— Так что же все-таки делать? Скажите и выпустите меня, я сделаю!

— Скажем. Но сначала я хотел бы вас, Сергей, познакомить завтра с моими друзьями, которые приедут на небольшое совещание. Вы с ними познакомитесь, мы все обсудим, что и как вы будете делать. И если вы моим друзьям понравитесь, считайте, вы уже свободны и не будете есть эту кислую капусту.

— Идет! — протянул я руку для рукопожатия.

Ваганов нехотя взял мою растопыренную пятерню и легко тряхнул ее.

— А вы говорили, я вам не нравлюсь. Видите, я оказался прав — мы с вами подружились…

— Когда я говорил? Ничего я не говорил! Это все наговаривают на меня! — вскричал я. — Я здоров, выпустите меня, я против генералов ничего плохого ни разу в жизни не имел!