Подозреваемые

Две подруги Мэри Энн Галлахер стояли у дверей спальни и кричали что-то невразумительное. Едва детективы появились на пороге, Скэнлон бросился в спальню. Бригада последовала за ним. Увидев на полу тело Мэри Энн Галлахер, он быстро оглядел спальню и тотчас заметил зажигалку на покрывале и сигаретный окурок в пепельнице. Он подошел к кровати, взял зажигалку и спрятал ее в карман. Вытащив окурок из пепельницы, завернул в тряпицу и тоже опустил в карман. Это были улики.

Команда сектора «Джордж Генри» ввалилась в спальню. Скэнлон приказал двум полицейским остаться в коридоре и успокоить женщин, потом вернулся в спальню и опустился на корточки возле тела. Детективы собрались вокруг. Кроме них в комнате никого не было.

— Ну вот, плакало обвинение, — сказал Кристофер.

Все задумчиво умолкли.

Скэнлон подумал о Джо Галлахере и Йетте Циммерман, о том, как их убили. Подумал о докторе Циммермане и его жене, убитых в собственной постели. Он думал о других жертвах убийств в городе, о бесчисленных неразгаданных преступлениях и о несчастьях, которые они причинили. Его растерянность постепенно сменилась злостью. К полицейским, которые преступили закон, надо применять жесткие меры. Полицейские-предатели, которые убивают своих. Ну нет! Харрису не удастся уйти от возмездия. Как бы там ни было, он не жилец. Скэнлон поднял глаза на притихших детективов. Его взор был мрачен.

— Я возьму ее предсмертные показания, — сказал он и умолк в ожидании ответа.

Броуди склонился над телом.

— Отличная мысль, Лу.

Скэнлон посмотрел на Хиггинс.

— Надо поторопиться, пока она не умолкла навеки, — сказала та.

Крошка Биафра схватил за руку Кристофера.

— Быстро вызови «скорую помощь».

Они бросились вон из спальни. Крошка Биафра приказал одному из полицейских спуститься вниз и ждать карету скорой помощи, другому — привезти священника. Патрульные бросились выполнять приказы.

— Она жива? — воскликнула Пэт.

— Да, — ответил Кристофер. — Она попытается дать лейтенанту показания.

— Слава Богу! — сказала Джоан, перекрестившись.

Броуди подошел и стал в проходе, заслонив собой комнату.

Крошка Биафра и Кристофер стали по бокам. Испуганные женщины стояли поодаль от двери, страшась взглянуть, что там происходит.

— Вы меня слышите, миссис Галлахер? — обратился Скэнлон к трупу. — Пожалуйста, попробуйте говорить громче, я вас плохо слышу.

Хиггинс прижала язык к щеке и захрипела.

— Миссис Галлахер, я обязан узнать ваше имя, — сказал Скэнлон.

Снова касаясь языком щеки, Хиггинс с трудом пробормотала:

— Мэри Энн Галлахер.

— Ваш адрес? — спросил Скэнлон, закрывая глаза покойной правой рукой.

— Энтони-стрит, тридцать два, — пробормотала Хиггинс.

— Вам известно, что вы умираете? — спросил Скэнлон.

— Прости… Господи… да… я знаю…

— Вы хорошо слышите? — обратился Крошка Биафра к женщинам.

— Да, — ответила за обеих Джоан.

Кристофер вытащил свой блокнот и стал записывать «исповедь миссис Галлахер».

— Миссис Галлахер, вы надеетесь на выздоровление? — Скэнлон следил за струйкой крови, текущей из раны.

— Надежды нет… никакой… священника… пожалуйста… священника… — мямлила Хиггинс.

— Священник уже в пути, — сказал Скэнлон. — Миссис Галлахер, вы скажете мне, кто это сделал?

Он посмотрел на Хиггинс, которая сидела на корточках спиной к двери.

— Кто это сделал? — повторил он, глядя на Хиггинс.

Она глубоко вздохнула, прижала язык к щеке и с трудом выдавила:

— Это был… Джордж… Джордж… Харрис… убил меня… Боялся, что я… скажу… о Галлахере… и остальных… мы… сделали это… вместе… Господи… прости… — Она судорожно вздохнула и выпустила воздух. Наступила тишина.

— Господи Боже, ты слышала это? — спросила Джоан.

Пэт перекрестилась.

— Матерь Божья!

Скэнлон и Хиггинс обменялись понимающими взглядами, встали и вместе вышли из комнаты.

— Ты все успел записать? — спросил Скэнлон Кристофера.

— Да, лейтенант, каждое слово, — ответил тот.

Скэнлон был мрачнее тучи. Он взял у Кристофера блокнот, просмотрел записи и отдал его Пэт со словами:

— Пожалуйста, прочтите написанное и распишитесь как свидетели.

Он подождал, пока они прочитали и расписались, потом отдал блокнот детективам, заставив каждого поставить подпись.

Священник вошел в квартиру в сопровождении полицейских и сразу направился в спальню. Скэнлон проставил в блокноте время и дату. Несколько полицейских вбежали вместе с врачами «скорой помощи».

— Она только что умерла, — сказал Скэнлон.

Врач, крупный мужчина с темными растрепанными волосами, заглянул в спальню и увидел священника, который что-то бормотал над телом. Врач посмотрел на часы и стал заполнять свидетельство о смерти.

Скэнлон с довольным видом кивнул детективам, поманил к себе Крошку Биафра и шепнул:

— Позвони в Сто двадцать третий на Стейтен-Айленд. Вели им прислать машину к дому Харриса. И передай, чтобы все сделали быстро и потихоньку. Я не хочу, чтобы кто-нибудь убил его. Не сейчас.

Кассиопея сверкала на севере, громко стрекотали цикады. Секвин-авеню. Эмбой-роуд. Аутербридж-Кроссинг. Причудливые названия причудливых мест. Остров в большом городе. Башни Манхэттена маячат где-то вдали, они не похожи на жилища людей, на место, где воспитывают детей. Стейтен-Айленд. Красный дом стоял в конце Эмбой-роуд, выходящей к Аутербридж-Кроссинг. Это было ветхое, полуразрушенное строение, окруженное неухоженным садом, в котором стояла машина без колес. Рядом с ней был припаркован джип Харриса.

Джордж Харрис растянулся на кушетке в своей темной гостиной, с банкой пива на животе. Он смотрел в потолок и размышлял, поэтому не услышал, как полицейские машины остановились недалеко от его дома. Он думал о том, как ловко выбросил рюкзак на насыпи. Теперь содержимое рюкзака не может быть использовано как улика против него. Он злился, потому что его постоянно тянуло в туалет. Адвокат был уверен, что его невозможно обвинить, но он все равно чего-то боялся.

Вначале все выглядело просто. Верное дело. Когда все это кончится, он подаст в отставку и уйдет на пенсию. Они с Мэри Энн войдут в светлое будущее с тонной денег. Ему захотелось, чтобы она сейчас была рядом, успокоила его. Проклятье! Опять приспичило в туалет.

Выйдя через несколько минут из туалета и затягивая ремень, он вздрогнул от громкого стука в дверь.

— Да, кто там?

— Лейтенант Скэнлон.

Харрис открыл дверь. Он посмотрел на детективов, стоящих за спиной лейтенанта, и испуганным голосом спросил:

— Чего тебе, Скэнлон?

— Я пришел арестовать тебя, — ответил тот.

Харрис попятился в дом, оставив дверь открытой. Скэнлон и детективы вошли. Харрис подошел к телефону на столе и стал набирать номер.

— Я звоню своему адвокату, — сказал он.

— Сейчас уже глубокая ночь, — ответил Скэнлон.

Набирая номер, Харрис спросил:

— Что за обвинения вы сочинили на сей раз?

— Я собираюсь арестовать тебя за убийство Мэри Энн Галлахер.

Трубка выпала из рук Харриса. Потрясенный, он уставился на лейтенанта. Челюсть у него отвисла, лицо исказила гримаса страха и недоумения.

— Мэри Энн?

— Да. Перед смертью она дала показания и назвала тебя убийцей.

— Ты спятил. Я любил ее!

— У нас имеются два свидетеля, слышавших ее заявление, — сказал Скэнлон, жестом веля Кристоферу и Броуди взять Харриса.

— Ты подставил меня, ублюдок! — заорал тот и вцепился Скэнлону в горло.

Но Скэнлон успел увернуться. Броуди схватил Харриса и швырнул на пол. Кристофер надел на него наручники.

Харрис попытался встать. Броуди и Кристофер подняли его на ноги.

— Ты — сукин сын. Ты гнилой сукин сын. Ты подставил меня. Я убью тебя. Убью!

— Как убийца ты изжил себя.

Детективы выволокли своего орущего подопечного из дома к машине. Полицейские из 123-го участка, которые окружили дом Харриса, молча наблюдали за происходящим. Скэнлон стоял в дверях, рассматривая гостиную. На покрывале он заметил фотографию двух улыбающихся детей. «Харрисово отродье», — подумал он. Ему стало жаль их. Он закрыл двери и подошел к изумленным полицейским 123-го участка.