Синдикат киллеров

Сережа в Афгане считался большим мастером допроса. Немногие это знали, а кто знал, предпочитал помалкивать. В конце концов, у каждого своя планида. А жить всем хочется. Вот не было до сей поры нужды в Сережином умении, и век бы ее не иметь. Да и Никольский, будь он тут, вряд ли разрешил бы, но он — ученый, мыслитель. А нам, думал Арсеньич, надо девку выручать и твердо знать при этом, от кого беда пришла. Именно — твердо. Чтоб потом и они поняли, что мы знаем. Пусть постарается Сережа. Он еще одну вещь не сказал Сереже, но был уверен, что тот и сам догадается: сделать так, чтоб Гриша нё принимал в допросе никакого участия. Должен догадаться. А укол обезболивающий он потом и сам сумеет сделать... будь она трижды проклята, эта жестокость...

...Чтобы сократить время, Арсеньич не стал возвращаться в учебку обычным длинным путем, через специальный вход. Достав снова свой пульт, он направил его на ближайший сиреневый куст, и тот отъехал в сторону, обнажив узкий лаз. Арсеньич сложил руки вместе и, словно в речку солдатиком, прыгнул на наклонную плоскость. Ровно через двадцать секунд он вынырнул из люка и спрыгнул на борцовский мат, который был разостлан слева от тира и арсенала. Бронежилет, спецодежда, маска, два пистолета в карманы, радиотелефон — и он был готов. Уходя, приказал дежурному срочно проверить, что с Татьяной, если нужно, оказать помощь, оставить рядом и для связи охрану.

После этого Арсеньич очередным нажатием кнопки своего пульта открыл новый люк в стене и шагнул в небольшую камеру, в которой на стеллажах вдоль стен лежали продолговатые гондолы, похожие на бобы бобслеистов. Все были на месте. Арсеньич непроизвольно усмехнулся. Эти бобы — для грузов, для женщин, но не для десантников. Пользоваться ими разрешалось всем, даже поощрялось, но ребята предпочитали хоть и рискованный, но быстрый полет в одиночку. Арсеньич тоже поднял с пола небольшой лоток, похожий на невысокую детскую ванночку, поставил его на специальный рельс, уходящий в темную бесконечную трубу, включил сигнал предупреждения, чтоб кто-нибудь не ринулся навстречу, затем лег в лоток спиной, вытянул ноги вперед и опустил рычаг. Лоток, быстро разгоняясь, понес его в глубину трубы. Через полторы минуты лоток начал притормаживать и вскоре остановился на площадке небольшого бункера с открытым люком наверху.

Арсеньич стал в бинокль рассматривать открывающуюся перед глазами панораму. Одна из бетонных секций моста через речку стояла вертикально, а перед ней, буквально уткнувшись радиатором в стенку, застыл «мерседес», которого сзади подпирал другой. Его ребята, с автоматами и в масках, залегли по обе стороны шоссе, держа машины на прицеле. Из раскрытых боковых окон «мерседесов» тоже торчали автоматы. И как в известном кино — тишина. Машинам — ни взад, ни вперед. Подвешенное состояние.

Тогда Арсеньич отложил бинокль, выбрался из люка и, сделав небольшую петлю в густом кустарнике, спустился к самой речке и медленно, вразвалку, направился к машинам. По дороге он поднял над головой свой белый носовой платок, сообщая тем, в машинах, что к ним направляется парламентер для переговоров.

...Сидящие сейчас в машинах были уверены, что сработали задание правильно. Неудача с одним из них никого не волновала. Они, как и всякие другие наемники, всегда знали, на что шли. Девку без особого труда взяли. Вот только с информацией подвел заказчик, они и предполагать не могли, что у клиента столько всяких сюрпризов заготовлено. Ну могло, например, прийти в голову, что обычный деревенский мосток вдруг встанет, как... член перед носом? Или что у них не ограда, а прямо электрический стул! Или, наконец, эта неожиданная засада — ну как они могли успеть? По воздуху, что ли, летают?.. А теперь еще этот парламентер... Снять его, конечно, не проблема, но тогда отсюда уже не выйти. Всех их не положишь, а сам тут наверняка останешься. А может, и он чего дельное предложит: ему ведь девка больше, чем заказчику, нужна.

Старший группы дал команду: не стрелять.

Арсеньич поднялся на шоссе, вынул из карманов пистолеты и положил их возле одного из своих парней, чтоб те, в машинах, видели, после чего подошел к водителю первой и рукой небрежно отодвинул в сторону направленный на него ствол.

— Старший, — наклонился он к машине, — выходи, потолковать надо. — И пошел вдоль дороги обратно, в хвост этой вереницы. Проходя мимо второго «мерседеса», так же спокойно отодвигал в сторону выставленные наружу автоматные стволы, говоря при этом: — Убери, а то ошибешься.

И это его хозяйское спокойствие сняло напряжение. Из первой машины выбрался здоровенный мужик, пожалуй на целую голову выше Арсеньича, кинул под мышку, словно игрушку, укороченный десантный автомат и пошел вслед за Арсеньичем. А тот, отступив шагов на десять, неторопливо закуривал.

Старший, подойдя, кивнул, таким же кивком ответил и Арсеньич, окинул гиганта с ног до головы и снова кивнул, как бы уже самому себе.

Между указательным и средним пальцами правой руки у того был выколот маленький якорек. Морской спецназ, елгавская школа, крутые были ребятки.

— Ну что скажу, — начал Арсеньич, — сработано почти грамотно. Маленько, конечно, подставили вас, но и не по их вине. Значит, предлагаю ченч. Ты возвращаешь девицу, я твоего. И — разбежались.

— А ты кто же будешь, что-то личность твоя мне незнакома.

— Это я сразу понял. Я ж говорю, подставили. Хотя он мог бы и предупредить заранее. Но тогда не исключено, что ты бы отказался.

— Ты про кого?

— Думаю, про того же, про кого и ты. Пусть он спросит у Вани Подгорного, и тот ему напомнит.

— Что-то, мне сдается, темнишь ты. Ладно, спрошу. Так как тебя, говоришь?

— Вот эти, — он кивнул в сторону своих ребят, — кличут Арсеньичем.

— Ну так какой мне резон, Арсеньич, принимать твои условия?

— Прямой. Ты меня не видел, я — тебя. Гарантия.

— Надо подумать...

— Валяй, но недолго. А девица, поди, в багажнике? Если задохнется, придется отменить обмен.

— Не задохнется... А чего это так тебя не любят? — вдруг усмехнулся старший.

— Вопрос не по делу. Тянешь, старшой.

— Ладно, — решился тот. — Вези моего.

Он пошел к машинам, наклонился к открытым окнам одной, другой, что-то сказал, выслушал, вероятно, мнение своих товарищей, уже не обращая никакого внимания на залегших с двух сторон автоматчиков, и вернулся к Арсеньичу.

Арсеньич же успел по радиотелефону переговорить с Сережей Селиховым и дал команду быстро привести раненого в порядок и доставить сюда — в багажнике.

— Ребята, конечно, недовольны, — сказал старший, подходя.

— Может, приплатить? — поинтересовался холодно Арсеньич.

— Я не о том.

— Твои проблемы. Елгава?

Старший механически кивнул и сразу насторожился.

— Знаешь кого?

— Был у меня один. В Афгане.