Дело «Пестрых». Черная моль

Улучив момент, когда Галя убежала за чем-то на кухню, Михаил вызвался ей помочь. И вот они оказались одни в маленькой, сверкающей чистотой и белым кафелем кухоньке. Галя лукаво и чуть смущенно спросила:

— Вам нравится у нас?

Он не сразу нашел нужные слова, только почувствовал, как забилось вдруг сердце, и нерешительно взял руку девушки. Взгляды их встретились, и уж не так важно было то, что произнес он потом.

— Очень, Галочка.

Галя опустила глаза и, освободив руку, тихо сказала:

— Да?.. Ну, пойдемте, папа там один, — и, улыбнувшись, прибавила: — Возьмите хоть эту тарелку. Вы же помогать мне пришли…

Они возвратились в столовую. Плышевский встретил их добродушной улыбкой.

Потом Михаил рассказал два или три случая из работы МУРа. Это были очень опасные, запутанные и сложные дела, и Галя слушала с замиранием сердца. Восхищение и тревогу читал Михаил в ее больших темных глазах.

Когда ужин подошел к концу, Плышевский весело сказал, обращаясь к дочери:

— Ну, а теперь я ненадолго украду гостя, дочка. Надо о делах поговорить. Можно?

— Идите, идите, — согласилась Галя. — Я пока со стола приберу. Только быстрее возвращайтесь.

«Вот случай кое-что проверить», — подумал Михаил.

И вот они уже вдвоем сидят на диване в просторном, со вкусом обставленном кабинете, у низенького круглого столика. В стороне, у окна, задернутого толстыми шторами, на большом письменном столе горит лампа под зеленым абажуром. Вдоль стен блестят стекла книжных шкафов, над ними — позолоченные рамы картин.

— Меня очень волнует это нелепое происшествие, — доверительно и огорченно произнес Плышевский. — Как-то даже в голове не умещается.

— Это понятно, Олег Георгиевич, — улыбнулся Михаил. — Честный человек иначе и не может реагировать. Но люди, к сожалению, бывают разные. Между прочим, я познакомился у вас на фабрике с неким Перепелкиным. Что вы о нем скажете?

— Перепелкин?.. В общем, неплохой парень. Энергичный, добросовестный. Член комитета комсомола.

— Ну, а недостатки? Есть же у него и недостатки!

«Куда он клонит? — насторожился Плышевский. — Странно…»

— Да, вероятно, есть. — Он равнодушно пожал плечами. — Все мы с недостатками. Но я как-то об этом не задумывался.

— А вы задумайтесь. Не любит ли он, к примеру, выпить лишнее?

«Эге. Кое-что проясняется, — мелькнуло в голове у Плышевского. — Этот мальчик, однако, ведет дело довольно неуклюже. Но откуда они могут знать? Ведь Привалов мне сказал… Неужели обманул?..»

— Об этом я действительно кое-что слышал, — небрежно заметил он. — Только верить не хотелось.

— А между тем это факт, — внушительно проговорил Михаил. — И при этом болтает Перепелкин много лишнего.

— Лишнего? — удивленно переспросил Плышевский. — Впрочем, — он заставил себя беспечно улыбнуться, — так всегда и получается: кто лишнее пьет, тот лишнее и болтает.

— С некоторыми это бывает и в трезвом виде, — усмехнулся Козин и с угрозой добавил: — Но тут уже мы сами принимаем меры. — «Я покажу этому Привалову, как писать клеветнические письма, — решил он. — Надолго запомнит».

— Да, конечно, — согласился Плышевский. — Это вам, вероятно, очень мешает работать.

— Не в том дело! — возразил Козин. — Главное, это бросает тень на честных, хороших людей.

— Что вы имеете в виду?

— Это неважно. Когда-нибудь узнаете, и мы вместе посмеемся.

— Значит, это касается меня? — с тревогой спросил Плышевский. — Чья-то болтовня в трезвом виде?

— Повторяю, у вас нет оснований для беспокойства. Мы не дадим вас в обиду.

— Вы настоящий друг. — Плышевский с чувством пожал Михаилу руку. — И в свою очередь полностью располагайте мною.

«Славный старик, — подумал Козин. — Конечно, его нельзя давать в обиду. И вообще он нам пригодится».

— Может быть, нам уже следует что-то сделать, Михаил Ильич? — с готовностью спросил Плышевский. — Как вы скажете, так мы и поступим. Например, не уволить ли нам того самого Горюнова? Помните, бывший спортсмен? Теперь спился. Его несколько раз видели с Климашиным.

— Пока никаких мер не принимайте, Олег Георгиевич, — внушительно произнес Козин. — У Климашина могут быть на фабрике сообщники, и мы их только насторожим. И вообще дадим пищу для всяких толков и сплетен.

Спустя некоторое время они снова перешли в столовую. А вскоре Плышевский, сославшись на усталость, ушел к себе.

Остаток вечера Михаил провел вдвоем с Галей. Они долго прощались потом в передней, уславливаясь о новой встрече.

В тот вечер Михаил так и не осмелился поцеловать эту необыкновенную девушку.

Поздно ночью в квартире Гаранина зазвонил телефон. Костя в одних трусах подбежал к столу и снял трубку.

— Костя! — раздался возбужденный голос Сергея. — Это он, Климашин! Убит выстрелом из пистолета!

ГЛАВА 5

ЦЕНА ОДНОГО ВЫСТРЕЛА

Ночь выдалась ясная и морозная. Струйки ледяного ветра сквозь неплотно прикрытые дверцы со свистом врывались в автобус, заставляя людей теснее прижиматься друг к другу. Мерцали огоньки папирос, шел неторопливый разговор.

Оперативная группа областного управления милиции выехала в полном составе: эксперт, врач, фотограф, проводник с розыскной собакой, несколько оперативных сотрудников во главе с подполковником Павловым и следователь областной прокуратуры.

Сергея здесь многие знали, и его появление в машине было встречено добродушными шутками:

— А, Коршунов! Что, душно в городе-то? На природу потянуло?

Народ собрался бывалый, и выезд «на убийство» не очень отражался на настроении. Перелом обычно наступал потом, когда люди видели перед собой изуродованный труп человека и вся трагичность происшествия воочию представала перед ними. Вот тогда они становились молчаливыми, сосредоточенными, чувствуя на своих плечах ответственность за раскрытие преступления и наказание виновных.

Машина вырвалась из города и понеслась по шоссе. По сторонам мелькали огоньки дачных поселков, полыхали зарева над длинными корпусами заводов или вдруг возникали безмолвные зимние пейзажи: серебрились под лунным светом заснеженные поля или чернел неровной грядой лес.

Примерно через час бешеной езды — оперативные машины не умеют ездить спокойно — они поравнялись с платформой станции Сходня, и к водителю подсел сотрудник местного отделения милиции: он должен был показать дальнейший путь.

Машина въехала в лес и затряслась по обледенелому проселку. Спустя несколько минут она остановилась у дороги, люди медленно вылезли, разминая затекшие ноги.

Ветер неистово бушевал где-то в вышине, запутавшись в голых кронах высоких деревьев. Треск и стук ветвей, скрип стволов заполняли весь лес. Вокруг сгустилась черная, непроницаемая тьма. Ее тут же пронзили яркие столбики света от ручных фонарей. Все невольно переговаривались вполголоса.

Группа двинулась в сторону от дороги по неширокой просеке. Идти было трудно, ноги проваливались в снег, цеплялись за скрытые под ним корни и сучья.

— Осторожно, товарищи! — раздался голос эксперта Веры Дубцовой. — Здесь следы протекторов! Прошу взять левее!

Впереди послышались голоса, и из темноты возникла чья-то высокая фигура.

— А, Свиридов, — донесся до Сергея сдержанный бас Павлова. — Ну, здорово, Вася. Как тут у тебя?

— Обстановка сохранена полностью, — ответил Свиридов.

— Небось наследили, черти? — добродушно спросил Павлов.

— Ну, как можно, Семен Васильевич! К трупу подходил один я. Остальные даже на поляну не вышли, кругом стоят.

— А кто обнаружил труп? — поинтересовался следователь прокуратуры.

— Наши ребята местные, школьники, — ответил Свиридов. И озабоченно продолжал: — Сохранились хорошие следы ног и протекторов автомашины. Ведь последние дни и снег не шел и оттепели не было.

— Везет нам, — удовлетворенно произнес Павлов и, обращаясь к столпившимся вокруг людям, сказал: — Значит, порядок такой. К трупу подойдут сначала только эксперт, фотограф и я. След в след. Потом остальные.