Погружение во мрак

После этого заседания Джек почувствовал, что правила игры наконец-то начинают меняться. Впервые была выслушана точка зрения жертв на «хабеас корпус». Джек придал этому вопросу человеческое и личное значение, доступное для понимания обычного гражданина, а не только искушенного правоведа.

— Мы дали понять, что впредь жертвы не собираются молчать.

Они продолжали строить национальную коалицию жертв. Поддерживали контакты с маленькими и средними группами по всей стране и знакомились с их руководителями. Они просили людей, самих ставших жертвами, выступить в Конгрессе и публично увязать свой личный опыт с системой уголовного правосудия. Сенаторы и конгрессмены наконец начали выслушивать многочисленные жертвы по вопросу, который прежде считался входящим только в компетенцию экспертов.

За годы отставки, когда большинство людей привыкают к покою и расслабляются, Джек приобрел воинственность. Вместе с Труди они выступали по телевидению либо распространяли свои взгляды с помощью других людей. Они участвовали в шоу Мори Повиш вместе с супругами из Канзаса, дочь которых была зверски изнасилована и убита. Продюсер посоветовал им пригласить психиатра или психолога, который объяснил бы поведение убийц и насильников.

У Джека нашелся такой знакомый. Он порекомендовал выдающегося вашингтонского психолога, доктора Стэнтона Сеймнау, автора такой известной работы, как «Криминальное сознание изнутри», который вместе с покойным психиатром доктором Сэмюэлом Йохельсоном провел первое исследование криминального поведения в больнице св. Елизаветы. Наряду с доктором Парком Дитцем из Калифорнии, Сеймнау считается одним из немногих профессионалов в сфере психического здоровья, который по-настоящему понимает криминальную личность и придерживается насчет нее той же точки зрения, с которой мы изучаем ее в Квонтико. Как и следовало ожидать, многие психиатры и психологи, не проделавшие таких исследований, как эти двое, не разделяют их взглядов и отношения к криминальному поведению.

В ходе программы супруги Коллинз и вторая пара рассказали свои истории. Каждый, кто в состоянии совершить нечто подобное, должен быть больным, безумным, невменяемым — разве нет? Нет. Если вам угодно, называйте этого человека больным, объяснил Сеймнау, но он отнюдь не «невменяемый» — потому что он в пределах рассудка верен своим идеям и ценностям. Преступник такого типа отличается от остальных людей характером и мышлением. Нам трудно понять, что кому-то из людей хочется совершить такое ужасное злодеяние, но тем не менее это так. В результате деятельности в защиту жертв и впечатляющего выступления на национальном саммите генеральный прокурор Уильям Барр (преемник Дика Торнберга) пригласил Джека стать сотрудником Министерства юстиции, особым ассистентом директора Комитета по защите жертв преступлений. Эту работу Джек начал в декабре 1991 года и выполнял два года. В его обязанности входило быть официальным правительственным адвокатом жертв преступлений и их семей. Он разбирал запросы от жертв и организаций, защищающих их, давал консультации по законодательным инициативам, готовил публикации о деятельности комитета и в общем пытался придать человеческое лицо бюрократии и официальным процедурам.

Часть этой работы составляли поездки по всей стране, выступления о Фонде жертв преступлений, созданном по указу 1984 года о жертвах преступлений, который требовал, чтобы имущество преступников передавалось в особый фонд с целью выплаты непосредственных компенсаций как жертвам, так и различным службам поддержки. В их число входили службы терапии и консультаций, женские приюты, центры по преодолению кризиса после изнасилования, поездки на судебные процессы, оплата работы нянь на время этих заседаний — словом, все, что могло помочь жертвам, соприкоснувшимся с системой.

Тем временем Джек продолжал выступать перед комитетами Конгресса, а дополнительное расследование апелляций Седли Эли продолжалось. Хэнк Уильямс говорил: «Джек поставил перед собой задачу держать Конгресс в курсе этого дела».

Что поддерживало в нем силы? Что заставляло Джека и Труди сосредоточиться на реформах всей системы, каких бы затрат это ни требовало? Они говорят, что просто хотели видеть, как свершится правосудие, что они не могли успокоиться, пока не пройдут последнюю милю пути вместе с Сюзанной. Стивен рассказывает:

— Им казалось, что Сюзанна следит за каждым их шагом, и, по-моему, они хотели дать ей понять, что даже после смерти она много значит для них. Чем больше они могли бороться за нее и за таких, как она, тем больше любви они могли проявить к ней. Сюзанна погибла, так и не став зрелой женщиной, и родителям не представилось случая увидеть ее взрослой. Так они пытались справиться с незаконченным делом. На всем протяжении процесса подачи апелляций и дополнительного пересмотра дела обвинители Эли стояли на своем. Он вновь подал прошение, на этот раз пытаясь обжаловать решение суда низшей инстанции отказать ему в прошении о смягчении приговора, и прошение было отправлено в государственный суд по уголовным апелляциям. Его заслушал комитет из трех судей в Джексоне, Теннесси, в октябре 1992 года.

Как бывало каждый раз в сложные моменты процесса, Джек и Труди отправились дать устные показания. Теперь адвокаты Эли заявляли не только о некомпетентности первой команды защитников, но и о том, что судья должен был получить отвод, поскольку, помимо прочих упущений, он выказал предубеждение к подсудимому в речи, произнесенной перед группой гражданских лиц. Этими словами, которые, к сожалению, можно было истолковать двояко, оказалось высказывание о том, что проблему переполненности некоторых тюрем можно решить, если «просто казнить заключенных, которым уже вынесен смертный приговор».

Судейскую комиссию возглавляла судья Пенни Уайт, обладающая талантом красноречия женщина лет сорока, с впечатляющими рекомендациями. Но с самого начала Джек почувствовал, что с судьей Уайт им не повезло.

— С первых же минут по ее жестам, взглядам, манере говорить — словом, по всему — нам стало ясно, что она поддерживает защиту. Разница в ее отношении к защитникам и обвинителям бросалась в глаза. Защите доставались улыбки, а обвинителям — замечания вскользь и почти ухмылки, обращенные к одному из судей. Она дала обвинителям сравнительно немного времени для выступлений, но защиту выслушала внимательно и постоянно поощряла.

Уголовному апелляционному суду понадобилось время с октября 1992 по апрель 1994 года, чтобы принять решение, в котором, в сущности, говорилось, что судья обязан был попросить отвод, — значит, предстоял новый суд низшей инстанции с новым судьей. Этот процесс длился с апреля 1994 по август 1995 года. В числе прочих доводов в заявлении о неэффективной защите адвокаты упомянули и тот, что психическое состояние Эли обследовало недостаточное количество экспертов-медиков, хотя после первой апелляции Верховный суд штата не усмотрел по этому вопросу никаких нарушений, в сущности, начало процесса трижды откладывали именно по причине медицинских обследований.

— На самом деле, — замечает Хэнк Уильямс, — защита приглашала других врачей, чтобы проверить, что мог упустить Роберт Джонс. Иными словами, Джонса обвиняли в некомпетентности — за то, что он согласился с мнением целого отряда экспертов-медиков.

Кстати, за все годы, прошедшие после процесса, ни Хэнк Уильямс, ни я не получили ни единой крупицы свидетельств тому, что Билли или Смерть вновь завладевали сознанием Седли Эли. Мы так и не увидели со стороны Эли ни малейших проявлений скорби или раскаяния. Защита продолжала хвататься за каждую соломинку.

Тем временем Джек почувствовал, что его силы иссякают. Ему не хотелось прекращать борьбу на общенациональном уровне, но он понял, что, если он не отступит и не передаст свои полномочия на время кому-нибудь другому, потеряет гораздо больше. Он изнывал от усталости и депрессии, страдал одышкой, высоким давлением и повышенным содержанием холестерина в крови.

Труди говорила ему: