С любовью насмерть, Дун...

Уэксфорд сам прошелся по проселку, осмотрел грунт, который представлял собой месиво из глины, иссеченное вкривь и вкось шинами автомобилей, перепаханное глубокими бороздами трактора, изрытое следами множества копыт. Он решил отложить разговор с четырьмя работниками фермы и девушкой-практиканткой из сельскохозяйственного колледжа. Сначала надо было точно установить, в какое время произошло убийство.

Берден вернулся в Кингсмаркхэм. чтобы сообщить печальную новость Парсонсу. Он должен был это сделать сам, потому что они с Парсонсом жили по соседству и были знакомы. Парсонс открыл ему дверь. Он был как в тумане и напоминал лунатика. Когда Берден, собравшись с духом, сказал Парсонсу, что должен был сказать, — стоя все в той же столовой со страшными книжками на полке, — тот выслушал его молча, только закрыл на мгновение глаза и пошатнулся.

— Я вызову миссис Джонсон, — предложил Берден. — Пусть она придет и приготовит вам чай.

Парсонс кивнул. Повернувшись спиной к Вердену, он смотрел в окно. У Вердена сжалось сердце — он заметил, что носки так и висели в саду на веревке.

— Мне надо немного побыть одному.

— Все равно я попрошу ее наведаться. Она может зайти и попозже.

Вдовец, шаркая ногами в сереньких тапочках, направился в спальню.

— Ладно, — сказал он. — Спасибо вам. Вы очень добры.

В участке Уэксфорд, сидя за своим столом, разглядывал полусожженную спичку. Он произнес задумчиво:

— Знаешь, Майк, мне кажется, что кто-то зажег ее, чтобы посмотреть на убитую. Значит, убийство произошло, когда уже было темно. И этот кто-то держал спичку в руке, пока она не начала обжигать ему пальцы.

— Байсат?

Уэксфорд отрицательно покачал головой:

— Нет, тогда было еще светло, и достаточно светло, чтобы все разглядеть и без спички. Нет, тот, кто зажег спичку, хотел проверить, не оставил ли он после себя инкриминирующих его улик, — он осторожно положил обгорелую спичку в конверт и спросил: — Как Парсонс воспринял известие?

— Трудно сказать. Услышать такое — всегда удар, даже если этого ждешь. Но он все еще под воздействием лекарств, поэтому, кажется, не полностью осознал, что произошло.

— Сейчас Крокер производит вскрытие. Результаты экспертизы будут объявлены следствию в субботу в десять утра.

— Крокер может установить время, когда наступила смерть, сэр?

— Во вторник, в какое угодно время. Это я и сам могу ему сказать. Наверно, она была убита между половиной первого дня и… Когда Парсонс позвонил тебе во вторник вечером?

— Ровно в половине восьмого. Мы с женой собирались в кино, и я все время смотрел на часы.

— Значит, между двенадцатью тридцатью и семью тридцатью вечера.

— Что подтверждает мою версию, сэр.

— Ну-ка, выкладывай. Лично у меня никакой версии нет.

— Дело в том, что Парсонс сказал, что приехал домой в шесть, но никто этого не видел. Только его звонок ко мне в половине восьмого подтверждает, что он уже был дома.

— Так, так, я слушаю, — сказал Уэксфорд. — Только выгляни на минутку за дверь и попроси Мартина принести чая.

Берден крикнул Мартину, чтобы он принес им чая, и продолжал:

— Итак, предположим, что ее убил Парсонс. Насколько нам известно, она никого здесь не знала, и, как вы сами говорите, в таких случаях подозрение должно прежде всего падать на мужа. Можно предположить, что Парсонс назначил жене встречу, скажем, у кингсмаркхэмского автобусного парка.

— Для чего?

— Ну, он мог предложить ей поехать куда-нибудь на пикник, или, например, поужинать в Помфрете, или погулять, ну, что-нибудь в таком духе.

— А как же быть с отбивными, Майк? Она еще ничего не знала о планах мужа, когда беседовала с продавщицей в супермаркете.

— Они договорились по телефону. Он мог позвонить ей в обеденный перерыв, — тогда уже погода начала проясняться, — и предложить отправиться шестичасовым автобусом в Помфрет и там поужинать. В Конце концов, может, у них было заведено ужинать в ресторане. О том, как они жили, мы ведь знаем только с его слов.

Мартин принес чай. Уэксфорд, держа чашку в руке, подошел к окну и стал смотреть вниз, на улицу. Солнце светило ему в лицо, и он зажмурился. Потянув шнурок, он приспустил жалюзи.

— Автобус из Стовертона не идет на Помфрет, — возразил он. — Тот, который отходит в пять тридцать пять. У него в Кингсмаркхэме конечная остановка.

Берден достал из кармана листок с расписанием.

— Да, но тот, который отходит в пять тридцать две, туда идет. Из Стоверстона в Помфрет, через Форби и Кингсмаркхэм, — он помолчал, сосредоточенно изучая исписанную им бумажку. — И тогда получается вот что: Парсонс звонит жене в обеденный перерыв и просит ее подойти к автобусу из Стоверстона, который приходит в Кингсмаркхэм в пять пятьдесят, за две минуты до прибытия автобуса, который отправляется в парк. Он бы успел на предыдущий автобус, выйди он с работы минуты на две раньше.

— Ты должен это как следует проверить, Майк.

— Короче говоря, миссис Парсонс садится в этот автобус. В шесть часов с минутой он минует Форби и прибывает в Помфрет в шесть тридцать. Когда они подъезжают к остановке, которая недалеко от леса, рядом с фермой Пруитта, Парсонс ей говорит, что, мол, прекрасный вечер, давай пройдемся пешком до дома.

— Это добрая миля… Хотя, может, они любители пешеходных прогулок по полям.

— Парсонс сказал, что знает, как сократить путь, если идти полями…

— И зачем-то через непроходимую чащу, заросли чертополоха, по пояс в мокрой траве?

— Знаю, сэр, тут у меня что-то в версии не сходится. Но он мог кого-нибудь в лесу увидеть, зайца или оленя, например. Короче, он мог заманить ее в лес под любым предлогом и там задушить

— Замечательно! Миссис Парсонс с удовольствием принимает приглашение поужинать в уютном сельском ресторанчике и так же охотно забирается в сырую смрадную лесную чащу, преследуя зайчика. А что она будет дальше с ним делать, когда его поймает? Съест его? А ее благоверный бежит за ней по пятам, а потом говорит, когда они оказываются в самой чаще: «Дорогая, ты постой здесь смирненько минутку, а я в это время достану из кармана веревку и задушу тебя!» О, Боже милостивый!

— Он мог убить ее на проселочной Дороге и оттащить тело в кусты. Проселок темный, там высокие деревья, а по шоссе на Помфрет никто не ходит. Он донес ее туда на руках, он здоровый малый. А следов не осталось — коровы все успели вытоптать.

— Это верно.

— Следующий автобус уходит из Помфрета в шесть сорок одну, в семь ноль девять он проезжает Форби и у кингсмаркхэмского автобусного парка останавливается в семь двадцать. Значит, у Парсонса есть пятнадцать минут, за которые он должен успеть убить свою жену и быстро дойти до остановки на другой стороне шоссе. Автобус подходит туда примерно в шесть сорок шесть. Дальше у него остается пять минут, он бежит по Табард-роуд, забегает в дом и успевает позвонить мне ровно в семь тридцать.

Уэксфорд снова сел в свое маленькое вращающееся кресло с темно-красным сиденьем.

— Он ужасно рисковал, Майк. Его могли запросто засечь. Тебе придется собрать сведения у шоферов и кондукторов автобусов. На остановке у фермы Пруитта вряд ли садится много народа. Так, а как в таком случае он поступил с ее кошельком и ключом?

— Зарыл где-нибудь в кустах. Их все равно бессмысленно было прятать. Но дело в том, что я не вижу мотива убийства.

— Ах, мотива, — усмехнулся Уэксфорд. — Да у каждого мужа может быть свой мотив.

— Но не у меня, — рассердился Берден. Постучали в дверь, и вошел Брайант.

— Я подобрал это на опушке леса, у проселочной дороги, сэр, — доложил Брайант; он был в перчатках и осторожно, двумя пальцами держал небольшой золоченый продолговатый предмет в форме цилиндра.

— Губная помада, — сказал Уэксфорд. Он также осторожно взял ее из рук Брайанта носовым платком, перевернул колпачком вниз и прочел, что было написано на дне: — «Полярный соболь», это цвет; а вот цена — восемь фунтов шесть пенсов — поставлена яркими фиолетовыми чернилами. Что-нибудь еще удалось обнаружить?