Двойной удар

Очевидно, эта женщина из группы криминалистов не знала, как вести себя.

— Здесь все скрытые отпечатки пальцев сняты? — любезно спросила Бри.

— Да, мэм.

— Дверцы шкафчика были открыты или закрыты? — поинтересовался я.

— Открыты, как и сейчас. Вы доктор Кросс, так ведь?

Тон молодой женщины был слегка задиристым, но Бри как будто не замечала этого. Она включила телевизор, затем плейер.

Сперва там были только помехи. Потом вспыхнул голубой экран. Наконец появилось изображение. Это был средний план темно-синей стены с висящим на ней флагом. Кроме флага в кадре оказался только простой деревянный стул.

— Узнает кто-нибудь этот флаг? — спросила Бри. На флаге горизонтально шли красная, белая и черная полосы с тремя зелеными звездами посередине.

— Иракский, — сказал я.

Это слово упало тяжелым грузом.

Тут Бри сделала разумный поступок. Остановила пленку.

— Всем выйти, — приказала она. — Немедленно.

У двери собралось несколько полицейских, они смотрели, что происходит в кабинете.

— Детектив, — сказал один из них, — я второй сыщик в этом деле.

— Совершенно верно, Гейб, поэтому знаешь, какой секретной может быть эта пленка. Поговори со всеми, кто находился только что здесь. Обеспечь, чтобы они обо всем этом помалкивали.

Бри закрыла дверь, не дожидаясь ответа Гейба.

— Мне тоже выйти? — спросил я.

— Нет, останься. Джон тоже.

И она снова запустила пленку.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Из темноты прямо в кадр вышел мужчина. Убийца? Кто еще это может быть? Он специально оставил нам пленку, так ведь? Он хочет, чтобы мы ее видели. На нем был светло-серый халат, черно-белая куфия, и он казался невероятно обозленным на весь мир. В руке он держал АК-47, потом положил автомат на колени и обратился к камере.

Я даже затаил дыхание. Стиль этого видео был хорошо знакомым. Мы все уже просматривали такие пленки от Аль-Каиды, Хезболлаха, Хамаса.

Внутренности у меня сжались еще больше. Мы вот-вот узнаем кое-что об этом убийце, и я готов держать пари, что новости будут неприятными.

— Народу Соединенных Штатов пора для разнообразия послушать, — сказал этот человек по-английски с сильным акцентом. Кожа на его щеках, лбу и длинном носу была сильно обезображена рябинами оспы. Цвет кожи, усы и рост соответствовали показаниям свидетелей.

Так, значит, это тот, кого мы ищем? Тот, кто сбросил писательницу Тэсс Ольсен с двенадцатого этажа? А перед этим унизил ее собачьим поводком?

— Каждый из вас, смотрящих эту пленку, виновен в убийстве. Каждый из вас так же виновен, как ваш трусливый президент. Как ваш конгресс и лживый министр обороны. Несомненно, также виновен, как жалкие американские и английские солдаты, которые оскверняют мои улицы и убивают моих людей, поскольку вы считаете себя владыками мира. И теперь вы будете расплачиваться своими жизнями. Теперь кровь американцев будет проливаться в Америке. Я сам буду ее проливать. Не заблуждайтесь, один человек может сделать многое. Поскольку никто из вас не является невиновным, никто из вас не находится в безопасности.

Человек встал, подошел к камере и уставился в нее так, словно видел нас, сидящих в кабинете. Потом отвратительно улыбнулся. Секунду спустя на экране снова замерцали помехи.

— Черт! — произнес Сэмпсон в наступившей тишине. — Что за безумная тварь? Кто этот маньяк?

Едва Бри потянулась к кнопке «стоп», на экране появилось новое изображение.

— Двойной сеанс, — сказал Сэмпсон. — Этот человек хочет показать нам все, что у него есть.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Сперва на экране было пятно — кто-то стоящий перед камерой. Когда он отступил, мы увидели, что это тот же человек, только одетый в простой зеленый комбинезон, с черной бейсболкой. Сцена представляла собой гостиную Тэсс Ольсен. Сегодня. Миссис Ольсен находилась на заднем плане, стояла на четвереньках, голая, и заметно дрожала. Рот ее был заклеен скотчем, а шею охватывал красный собачий ошейник с поводком.

Убийца снимал, работая на публику все время, пока находился в квартире.

Эмоциональная атмосфера в кабинете становилась все хуже. Убийца — или террорист, как я уже начал думать о нем, — подошел к Тэсс Ольсен. Сильно потянул поводок, и она с трудом поднялась на ноги. Женщина неудержимо всхлипывала. Возможно, понимала, что вскоре произойдет. Значило это, что она знала убийцу? Откуда она могла его знать? Из-за книги, которую писала? Какой у нее был последний проект?

Через несколько секунд этот человек вытащил ее на балкон. Протянул руку и содрал скотч с ее рта. Мы почти ничего не слышали, пока он не схватил миссис Ольсен и не перевесил через ограждение. Тут ее пронзительные крики достигли микрофона камеры, установленной примерно в двадцати футах.

Между тем убийца оглядывался на камеру каждые несколько секунд.

— Видите? Как он снова вошел в кадр? — заговорила Бри. — Он не только устраивал зрелище для толпы на улице. Оно предназначалось и для нас — во всяком случае, для того, кто найдет пленку. Посмотрите на лицо этого мерзавца.

Теперь он улыбался. Даже с этого расстояния была ясно видна его жуткая улыбка.

Следующие несколько секунд, казалось, тянулись целую вечность, как наверняка и для миссис Ольсен. Убийца втащил ее обратно и поставил на пол. Подумала она, что это отсрочка? Или что он пощадит ее? Плечи женщины приподнялись и опустились, потом она вновь заплакала. Примерно через минуту он вытащил ее снова на балкон.

— Сейчас это произойдет, — негромко сказала Бри. — Не хочу смотреть.

Но смотрела. Смотрели мы все.

Убийца был сильным, ростом, видимо, больше шести футов, крепко сложенным. Он потряс меня, подняв Тэсс Ольсен, как штангу, над головой. Еще раз оглянулся на камеру — «Да, мерзавец, мы смотрим», — потом подмигнул и сбросил ее с балкона.

— Господи, — прошептала Бри. — Он подмигнул нам?

Однако с балкона убийца не ушел. По положению его головы я видел, что он не смотрит прямо вниз, куда женщина упала. Он смотрел на своих зрителей, на людей на улице. Шел на явный риск.

В сущности, нам он помогал. Может, благодаря его безрассудству и любви кичиться перед зрителями мы схватим этого мерзавца.

Потом убийца заговорил, обращаясь к камере, и это было самым неожиданным.

— Можете попытаться взять меня, но вам это не удастся… доктор Кросс.

Сэмпсон, Бри и я переглянулись. Мы с Джоном онемели, а Бри смогла произнести лишь:

— Черт возьми, Алекс!

Я вернулся в игру, хотя и не был готов к этому.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Да, я не был готов. Пока, во всяком случае. Через четыре дня после убийства в здании «Риверуок» я думал о своих пациентах. Однако в мыслях уже конфликтовал с собой. Старался не сосредотачиваться на убийстве Тэсс Ольсен, на том, кем может быть этот маньяк-убийца, откуда он мог меня знать и какого черта от меня хотел.

Я начал день с последних известий — ничего не мог поделать с собой. Слава Богу, за ночь ничего не произошло. Убийств больше не было — значит, он по крайней мере бездействовал.

Утренние сеансы с пациентами все равно вынудили меня встать рано. У меня это был самый значительный день недели, я его с нетерпением ждал и вместе с тем побаивался. Всегда существует надежда, что я могу кому-то сделать добро, добиться какого-то прорыва. Но могу и потерпеть неудачу.

Рабочий день начался в семь часов с недавно овдовевшим пожарным. Чувство бессмысленности жизни ежедневно вызывало у него мысли о самоубийстве.

В восемь часов я принял ветерана «Бури в пустыне», он все еще боролся с демонами, которых привез домой с войны. Его направила ко мне знакомый психотерапевт Адель Файнелли, и я надеялся, что в конце концов смогу ему помочь. Однако это была кризисная стадия лечения, и пока рано судить, найдем ли мы общий язык.