Опасно для жизни

«Что происходит? — недоуменно подумала Наталья Николаевна. — Где я нахожусь? На собрании секты, в клубе „голубых“ или в отделении больницы для больных СПИДом с нарушениями психики? Какое все это отношение имеет к науке?»

В зале зажегся свет. Наталья стала отыскивать глазами питерских коллег. Наконец увидела давнего знакомого, еще по аспирантуре, нынче — старшего научного сотрудника института экспериментальной медицины. Тот, поймав Наташин недоуменный взгляд, только страдальчески возвел к потолку глаза.

«Хоть один нормальный человек в зале есть!» — с удовлетворением отметила Наталья.

Усатый профессор, прежде чем спуститься в зал, подошел к Витебской и поцеловал ее в щеку.

«Это еще что?!» — оторопела Наталья.

В аналогичном ключе был построен и следующий доклад. И третий, и четвертый. Докладчики, исключительно англоговорящие мужчины, рассказывали о своих сожителях, о продолжительности каждой связи, о ее финале. Каждый из выступавших в конце доклада непременно прикладывался к веснушчатой щеке Витебской. Та просто купалась в волнах гомосексуальной любви, касавшейся ее своим крылом.

К концу первого заседания Наталья уловила лишь то, что все инфицированные СПИДом гомосексуалисты, узнав о скором конце, начинают шить себе лоскутные одеяла. Саван в своем роде. Эти одеяла и перетаскиваются с конференции на конференцию. И количество их, естественно, все возрастает.

«Этак им скоро Карнеги-холл ангажировать придется, чтобы все на стенах разместить», — подумала Наташа, но тут ее внимание снова привлекла кафедра.

Стоявший там лысый, изможденный человек рассказывал, что его предыдущий друг умер от СПИДа и инфицировал его, докладчика. Но он обрел новую любовь. Ее подарил ему молодой человек, почти мальчик, знавший о его заболевании.

— Он здесь, среди нас, господа! — провозгласил докладчик. — Курт, подойди ко мне! — призвал он кого-то из зала. — Господа, поприветствуйте его!

Из задних рядов вышел невысокий юноша с серьгой в ухе, подошел к трибуне. Зал разразился овацией. Докладчик нежно обнял юношу за талию. Так они и стояли, обнявшись, под гром аплодисментов. Витебская тоже усердно аплодировала.

«Нет, это уж слишком, — подумала Наталья, глядя на эту вакханалию. — Да они тут все гордятся друг другом. Словно герои, получившие болезнь в боях за Родину, а не трахая друг друга в задницу! — От возмущения мысли Натальи складывались в не очень нормативную лексику. — Я понимаю — жалеть детей, заразившихся СПИДом от матерей. Или людей, зараженных инфицированной кровью при переливаниях. Или жен, получивших страшный подарок от мужей-моряков. Или мужчин, которых заразили жены — подпольные проститутки. Это — да, жертвы.

Но на этом сборище присутствуют извращенцы, сами выбравшие свой путь! Чем же они гордятся? Чему аплодируют? Никому ведь не приходит в голову гордиться прыщом на физиономии или дурным запахом изо рта. Почему же они гордятся своей патологией?»

Наталья поднялась и направилась к двери. На нее снова злобно глянула Витебская. Наталье Николаевне очень хотелось показать ей язык, но она сдержалась, не желая навредить своей шефине.

В кафетерии был обнаружен тот самый научный сотрудник института экспериментальной медицины. Он удрал из зала еще раньше Наташи и с удовольствием баловался кофейком. Увидев Денисову, махнул ей рукой. Наташа подошла к нему со своей чашкой кофе, села рядом.

— Садись, сероглазая! Давно не видел тебя! — поприветствовал ее бывший соученик.

— Здравствуй, Сева, куда мы попали с тобой? — с места в карьер начала Наташа. Эмоции переполняли ее.

— На праздник однополой любви, куда же еще! — откликнулся тот.

— Это я поняла. Но почему это называется научной конференцией?

— А как же это назвать? Сборищем гомиков?

— По крайней мере, это было бы верно.

— Ну что ты! Они ведь хотят положения в обществе! Теперь ведь как три-четыре гомика соберутся, так у них не содомский грех, а научная конференция, или кинофестиваль, или музыкальный конкурс. Смотрите, какие мы! Необыкновенные! Взять хоть певца нашего всем известного. Вылезет на сцену, трясет своей дряблой голой задницей перед всей страной. Любуйтесь!

— У меня все-таки в голове не укладывается! Ни одного научного доклада! Ни информации о вспышках, ни новых данных о возбудителе, ни сведений о лекарственных препаратах нового поколения — ничего! А ведь устроитель конференции — Институт профилактической медицины! Уважаемый в стране институт! Как же директор их согласился на участие в этом безобразии?

— Как? Сейчас я тебе объясню, — отозвался Сева. — Вот только коньячку себе возьму граммов пятьдесят. И тебе тоже.

— Нет, Сева, спасибо, мне еще на работу надо будет.

— Ну тогда кофе?

— Кофе можно, — согласилась Наташа.

— Так вот, — продолжил Сева, расставив на столике чашечки с кофе и пригубливая коньяк. — Директор их и знать не знает, что тут творится. Ты вообще представляешь, кто такая Витебская?

— В общем, нет, — призналась Наташа.

— Это баба с такими яйцами…

— Севка!!!

— Я хотел сказать, что это женщина с выдающимися мужскими половыми признаками, — поправился Сева. — Я ведь ее давно знаю. Ленинград — город маленький. А уж институтов нашего профиля — раз-два, и обчелся, не тебе говорить. Я с ней еще в «ящике» работал…

«Ящиком» называли в Питере закрытый медицинский НИИ.

— …Так она там карьеру сделала, строча доносы на коллег в соответствующие инстанции. Времена-то застойные были. Коллеги «расти» переставали, а Витебская продолжала. Потом, когда занавес рухнул, захотелось ей на международную арену выйти, себя, красивую, показать. Вот перешла в НИИ профилактики завлабом. Как раз СПИД как тематика в моду вошел. Начала с того, что съела всех вокруг себя, кто хоть слово вякнуть смел. Потом за директора взялась. Чуть что не по ней — письмо в прокуратуру. Приезжают, начинают разбираться. Треплют нервы директору. Он у них, конечно, не самый лучший в мире директор, но бывают хуже. Вот так — раз письмо, другой — письмо. Раз проверка, другой раз. А что такое прокурорские проверки, представляешь? Короче, сломала мужика напрочь. Он ей слово боится сказать, чирикнуть против нее не смеет. Она что хочет, то и воротит. У меня там подружка работала, Танька Дмитриевская. Двадцать лет в институте отпахала. Прекрасный вирусолог, умница. Но с характером, прогибаться не привыкла. Витебская ее в пять минут сожрала. Да еще и на новое место работы звонила, вы, мол, знаете, кого вы взяли? К Таньке, к счастью, грязь не пристает. А Витебскую характеризует. Еще один штрих к портрету.

— Да ей-то зачем эта мерзость? — Наташа кивнула головой в сторону конференц-зала.

— Как зачем? Чтобы за границу ездить. Они, гомики, обожают сочувствующих. Видела, как к ней прикладывались? Меня чуть не стошнило, я и ушел. Они, знаешь ли, вообще обожают целоваться. Как актеры. Впрочем, актеры тоже есть…

— Да знаю я все это! — не выдержала Наташа. — У меня на отделении половина больных по этой части.

— Ну да не о них речь, — согласился Сева. — Вот Витебская им устроила симпозиум, нашла спонсоров. Чего же не найти? СПИД — это звучит гордо! На вакцину детскую, на внедрение ее — черта с два спонсора найдешь. А что касается СПИДа — запросто. Спонсоры тоже подцепить боятся. Часть участников приехала на халяву. Как почетные гости. Теперь, вернувшись, они пригласят Витебскую к себе, на какую-нибудь тусовку. Сколько их в зале? Вот она и разъезжает по свету, с гомиками целуется.

— Тьфу, гадости какие! Ну я своей шефине сейчас устрою! У меня истории болезней незаполненные лежат, а она меня в этот вертеп отправила!

Вернувшись в отделение, Наталья Николаевна прошла в кабинет начальницы.

— Ну спасибо, Эра Газмановна! Очень информативная конференция. Такого скопления извращенцев я еще не видела.

— Да я тебя предупреждала, что там гомики, — оторвалась от бумаг заведующая.

— Да зачем же вы меня отправили туда? — вконец рассердилась Наташа.