Не называй меня майором...

Электричка притормаживала. Сбоку за окном смутно светились огни.

Платформа была безлюдной, на ней и днем-то садились обычно всего несколько человек. Сейчас, ночью, она и вовсе выглядела глухой…

— Не понял?!

Никола кивнул.

Спорить было бесполезно.

«Все равно выкинут…»

Он догадывался о причине, по которой к нему подошли.

Подполковник, звонивший на сотовый в Нижних Котлах, отдал приказ зачистить последний электропоезд от «братков». В Николе оба безошибочно определили последнего…

Охранники действовали в рамках общего плана действий своей фирмы, в него входила не только зачистка электропоезда. Главное как раз находилось вне его.

«О н и уже в Домодедове н а п а р к е. Ждут остальную команду…» — доложил Белесый.

«В Домодедове что-то готовится…»

Бывшие менты или фээсбэшники, или кто они там, расступились, давая дорогу. Никола поднялся, быстро пошел по проходу в сторону дальнего тамбура.

Сидевшие в вагоне пассажиры все видели. Отвернулись, чтобы не впутываться. Все тот же белесый охранник — видимо, старший из них — сделал несколько шагов следом. За Николой.

— Давай…

Пневматические двери открылись ещё на ходу. Не оглядываясь, Никола шагнул в ночь на безлюдную платформу. Он уже все решил.

Соседний тамбур шел без света.

Поддатая компания, из-за которой Никола с самого начала на Нижних Котлах миновал этот вагон, все не успокоилась.

— Мужик. Такая мать…

Выбора не было.

Никола сделал шаг и был снова в поезде. Двери за его спиной сомкнулись.

Состав уже двигалась.

— Гляди! Да у нас пополнение!

Несколько отморозков — поддатые или обкуренные — шумно толкали друг друга, мотались по тамбуру. Одного сразу толкнули на Николу, с другого угла тамбура на них налетел второй…

Никола схватился за ручку двери, главным сейчас было пробиться в темный салон. Это ему на первых порах удалось. В последний момент, видя, что жертва уходит, один из парней сзади с силой схватил его за плечо.

— Мужик! Дай огонька!

Требование «дать огонька» была лишь поводом. Парням требовалось размяться, сбросить в кровь адреналин…

С тех пор, как линейные менты перестали сопровождать последние электропоезда, мелкая шпана творила в них беспредел, шустрила до тех пор, пока кто-нибудь жестко-безжалостно не указывал ей её место.

— Не курю…

Никола до последней решительной секунды при любых обстоятельствах всегда держался в рамках. Особо-опасный рецидивист должен быть особенно сдержанным…

— Тогда я дам тебе, сука. Держи…

Резкий удар пришел ему сбоку. В скулу. Но Никола не обернулся. Он был уже в салоне.

Кепка слетела с него, он подхватил её на лету.

Вагон был пуст. Все пассажиры покинули его, опасаясь рискованного соседства. На помощь пассажиров рассчитывать не приходилось.

Сзади его снова прихватили, но Николе удалось вырваться.

— Не спеши! Куда ты?!

Впереди был второй темный тамбур.

Никола наметил его для себя как последнюю опорную точку. Бежать дальше он не собирался. В поле пальто у него была спрятана заточка. Достать её было секундным делом.

Ему снова удалось вырваться. В дверях второго тамбура он обернулся. Его преследовали только двое.

— Надо поговорить, мужик! — первый — совсем молодой, с бледным бескровным лицом — чуточку прихрамывал.

В свете проплывшего за окном светильника Никола сразу вспомнил, где его видел.

«Ласковый летний день, обносившиеся, как портянки, спортивные стяги, пустой запущенный стадион….»

Молоденький баклан хотел посмотреть, как поведет себя пьяный Никола, в одиночестве приторчавший у бутылки на траве за воротами, если над ним слегка подшутить. Озорник подвел мяч совсем близко и поддал ногой не по мячу, а по бутылке. У Николы потемнело в глазах. Он поднялся и почти не шатаясь двинулся к дыре в заборе. А баклан спокойно, не обернувшись, погнял дальше к приятелям, которые все видели, заорали:

— Беги, беги, мужик! Пока магазины открыты…

Никола вернулся скоро. О нем уже успели забыть. С ним был нож. Удар пришелся хулигану чуть выше паха. Снизу вверх. Озорника спасло чудо. На несколько месяцев он превратился в инвалида. В дело вмешался Игумнов. Николе пришлось подарить молодому наглецу цветной телевизор, чтобы замять дело…

В тамбуре Никола обернулся, поднял заточку :

— Забыл меня?!

Баклан отпрянул. Узнавание было мгновенным.

Никола быстро прошел вперед — дальше по составу.

В Домодедове он выскочил из головного вагона одним из первых. Спрыгнул на рельсы. Перед кабиной машиниста перебежал через пути.

Примыкавшая к маневровому парку эта сторона станции была темнее и глуше.

Электричка глухо свистнула, что-то задержало её. Потом отправилась.

Никола подождал, пока поезд ушел. Еще через минуту ему открылась платформа, с которой он только что спрыгнул. Прибывшие пассажиры быстро удалялись, а все, кто ждал электричку, уехал с ней.Платформа быстро пустела.

Прямо напротив себя вор неожиданно увидел бывшего мента-подполковника.

Теперь бывший мент прирабатывал уборщиком — счищал скребком лед .

Вор постарался не попасть ему на глаза. Отвернулся. Вражда была взаимной.

Никола не взлюбил его. По-пьянке не раз бывало пытался свести счеты. Прямо в дежурке.

Не оборачиваясь, Никола двинулся дальше к переходному мосту. Цепким взглядом жулика мгновенно заметил: в дальнем конце платформы кто-то лежал неподвижно, закинув голову далеко за спинку скамьи.

«Ошмонали?!»

От лежавшего быстро удалялись уже знакомые Николе оба бандитского вида частные охранники, которые наехали на него в поезде. Высокие, в одинаковых куртках, без головных уборов, несмотря на морозец…

2.

Негромкий телефонный звонок разбудил начальника Московского Управления.

Это было уже после полуночи.

Генерал Скубилин чертыхнулся, сел, спустил ноги на ворсистый ковер.

— Слушаю, Борис Иванович…

Звонил — заместитель министра генерал Жернаков.

Он курировал органы транспортной милиции.

Мучимый бессонницей замминистра обычно звонил начальникам управлений Дорог по нескольку раз за ночь. Расспра шивал, распекал, давал указания.

Из-за разницы в часовых поясах в выигрыше оказывались отдаленные Дороги — Дальневосточная, Западно-Сибирская, Забайкальская. Их руководители успевали выспаться…

Генералу Скубилину на столичном железнодорожном Узле — приходилось хуже всех. Московские вокзалы обслуживали тысячи поездов, электричек, миллионы пассажиров — тут постоянно возникали проблемы.

— Спишь, Василий? — спросил замминистра.

— Где уж тут уснешь, Борис Иванович…

Скубилин знал, как разговаривать с руководством. В голосе послышались скорбные нотки.

***

— Ездил в подразделения?

— Только — только вернулся. Все приходиться самому, Борис Иванович…

— Правильно. Надо держать руку на пульсе…

— Если бы только это!

— Я понимаю…

Источником тревог обоих руководителей был другой заместитель министра — давний соперник , он использовал в своих целях любой промах подчиненных Жернакову транспортников и, в первую очередь, столичных…

— Кублатый … — Под этой кличкой фигурировал у них злокозненный министерский Князь Тьмы. — Опять накляузничал. Словно с цепи сорвался…

— Он и мне подложил свинью…

С подачи Кублатого информация о любом промахе железнодорожной милиции шла сразу на самый Верх. А недавно интригану удалось одержать победу по крупнее. Вопрос о работе столичной ж е л е з к и был вынесен на очередное заседание Коллегии. Тема Коллегии была обозначена достаточно иезуитски: «оказание помощи органам милиции на Московской ж.д. по работе с жалобами и заявлениями граждан «. Об этой мине замедленного действия, заложенной под обоих генералов, и пошла речь в ночном звонке замминистра.