Запредельное удовольствие (сборник)

– Вот! – с довольным видом потер руки Крячко. – Я и говорю: либо жена, либо дочь, либо любовница. Это мы установим теперь легко.

– Наличие любовницы у Курвихина не установлено. Жена есть, дочь есть.

– Электрошокер он мог взять из стола секретарши, – заметил Крячко. – Вариантов много, так что завтра у нас с тобой напряженный день.

Набросав к двум часам ночи план беседы с несколькими женщинами из окружения Курвихина, в том числе с его женой и дочерью, сыщики отправились на Петровку в ГУВД Москвы. Шмарков и Раззуваев сидели в камере ГУВД последнюю ночь. Завтра следователь их официально арестует, и переправят ребят в СИЗО.

Помощник дежурного проводил Гурова в дежурную часть, где его принялись угощать кофе, а Крячко отправился побеседовать со своим агентом. Дружба дружбой, даже будь вы сто раз коллегами по работе, а чужих агентов в лицо знать не положено никому. Даже твоему начальству.

Крячко вернулся минут через двадцать. Он выразительно глянул на помощника дежурного и подсел к Гурову.

– Ну, все в порядке, Лев. Раззуваева обработали нормально. Чего-то он боится, весь на нервах. Даже сидеть на одном месте не может. Причем не нас он боится, а скорее, блатных. Расколоть его в камере не удалось, вопросами вывести на чистую воду тоже. Но главное ясно – не все там просто у них с убийством Курвихина. Знаешь, какую мыслишку мне подбросил мой человечек? Вы, говорит, пригрозите вообще его отпустить, за неимением серьезных улик. Возьмите подписку о невыезде и отпустите. Он или откажется выходить, или кинется с кем-то объясняться.

– Насколько твой агент опытен? Можно его рекомендациям верить?

– Вполне. Это тот еще жучара, людей из блатной среды видит насквозь.

Сейчас Раззуваев выглядел далеко не таким уверенным. Лицо посерело от волнения, глаза глубоко запали, а губы вытянулись в тонкую нервную нитку. Он встал на пороге, глядя в лица полковников, а сержанту из дежурной части пришлось подтолкнуть задержанного. Раззуваев даже не оглянулся. Шаркая ногами, он прошел на середину комнаты, где ему приготовили стул, и тяжело опустился на него. Гурову показалось, что парень чуть ли не вздохнул в голос, когда садился.

Крячко знаком отпустил сержанта и расположился на другом стуле, усевшись на него верхом.

– Ну, Юрий Вадимович? – спросил Гуров. – Что вы нам скажете? Как там в фильме было? Он же Гоша, он же Гога, он же Жора.

– А в чем вы меня подозреваете? – пристально посмотрел на него задержанный.

– Странный вопрос. Убийство человека с целью завладеть его автомашиной, несколько угонов дорогих иномарок. Это уже букет. Начнем крутить тебя на других эпизодах, и тогда всплывет еще что-то. Кажется, это очевидно? Но мне понравилась форма твоего вопроса.

– В смысле? – насупился Раззуваев. – Какая форма?

– Ты спросил, в чем мы тебя подозреваем. Заметь, ты сказал не «нас», а «меня». Это ты точно уловил. У вас сильно разные статьи будут. И сроки!

– С кем?

– Со Шмоном, конечно, – усмехнулся Лев. – Не придуривайся, ты все понимаешь.

– Понимаю, – неожиданно произнес Раззуваев. – Шмон меня сдаст. Не вашим, блатным сдаст. Я ему не нужен, теперь только мешаю. Я про угоны знаю, мы с ним еще не за все тачки бабки получили. Он накапает блатным, и меня в камере удавят как-нибудь ночью. И все останется ему… Когда выйдет.

– Вообще-то, Юра, – почти отеческим тоном сказал Крячко, – мы знаем немного и о тебе, и о Шмаркове. Шмарков пустое место в блатном мире, а ты – специалист, востребованный специалист. Ты любую машину «на раз-два» откроешь, за что тебя и ценят.

– Фигня все это, если честно, – заметно погрустнел Раззуваев. – Сейчас такие приборчики есть в широком ходу, что любой лох любую тачку с сигнализации снимет и заведет без проблем. Да, ко мне постоянно обращаются, но настоящих связей у меня нет среди этих… блатных. А у Шмона есть. Он оттуда, из них, а я там временный. И вы ведь не все знаете…

– Что мы не знаем? – встрепенулся Гуров.

– Что мы в тачке этого вашего нашли. Ну, того, что на Кутузовском ночью завалили, хозяина крутой «бэхи».

В воздухе на несколько секунд повисла напряженная, почти звенящая тишина.

– А что вы там такого нашли? – стараясь не выдать своей заинтересованности, наконец спросил Гуров.

– Бабки. Целый кейс с бабками… полтора «лимона» «налика».

– В рублях? – тут же спросил Крячко.

Раззуваев коротко кивнул и замолчал, обреченно уперевшись взглядом в пол. Гуров, глядя на него, прикидывал варианты дальнейшего развития беседы. Ясно, что с протоколами лезть сейчас не следует, итак, того и гляди, тонкая нить доверия разорвется. Черт с ним, если он завтра от своих слов откажется. Главное, получить достоверную информацию, а уж как ее потом превратить в частичку доказательной базы, придать ей статус официальной, подумаем потом. Мы всю жизнь имеем дело с оперативной информацией, которую к делу не пришьешь. Такая наша работа. Следователь ищет прямые доказательства, улики, а мы – подсказки, корректоры потом дадут следователю те самые доказательства.

– Расскажи, как вы водителя «бэхи» убили? – попросил Лев. Именно попросил, а не приказал, не потребовал.

– Так получилось, – проворчал Раззуваев. – Это все Шмон. Мы вообще-то не планировали…

Картина выглядела следующей. В тот поздний вечер Раззуваев и Шмарков шли по аллее мимо музея. Шли после неудачной попытки угнать дорогую тачку. «Заказная» машина, которую они обхаживали вторую неделю, сорвалась из-под носа. А ведь все складывалось удачно: и хозяин, приехав к любовнице, оставил машину вне видимости из ее окон, и до утра он к машине бы не подошел, и сигнал системы сигнализации уже давно был скопирован. А тут, как назло, когда парни уже решили приступить к угону, подвыпившая пара каких-то «ушлепков» начала пинать машины на парковке возле дома. Завыли и запищали сигнализации, откуда-то почти сразу вывернула патрульная машина ДПС. После такого «концерта», когда перенервничавшие жильцы дома будут еще долго выглядывать из окон на свои машины, соваться к нужной тачке было глупо. Придется снова выжидать, и не меньше недели.

И вот, торопливо пересекая сквер на Кутузовском, они и увидели классную «бэху», припаркованную у тротуара. И мужика, который кого-то ждал. Ждал вальяжно, даже сонно как-то. Парни залюбовались машиной, прикинув возможный навар. А тут еще водитель вышел, потягиваясь и разговаривая с кем-то по телефону. Совершенно ясно прозвучало: «Я тебя уже жду, сколько ты будешь собираться?»

Шмарков сразу загорелся. Он предложил обойти мужика с двух сторон, резко «вырубить», а потом спокойно увезти машину. Раззуваев стал возражать. И машин по проспекту движется много, и «вырубить» надо человека на несколько часов, чтобы успеть машину спрятать. Заманить в кусты не удастся. С какой стати ему идти за незнакомыми людьми в кусты? Если честно, то Юрке Раззуваеву не хотелось наносить вред здоровью хозяина машины. Одно дело – технично угнать машину с парковки, и совсем другое – напасть на человека.

Компромисс нашел Шмарков. Он всегда умел убеждать незамысловато и надежно. Раззуваеву срочно нужны были деньги, а тут вот она, призовая тачка. И деньги Шмарков обещал чуть ли не завтра. Есть у него якобы покупатель на точно такую «бэху». А еще Шмарков заявил, что знает безопасный, но надежный удар, от которого человек будет в отключке два часа. И Раззуваев решился. Но все с самого начала пошло не так. А пошло так, что до сих пор вспомнить страшно.

Привлечь внимание водителя должен был сам Раззуваев. Санек заявил, что у Юрки внешность располагающая. Шмарков остановился у кустов, схватился за сердце и стал опускаться на землю, на одно колено, и лицо сделал такое страдальческое, что не поверить было трудно. Раззуваев, как они и договорились, бросился к водителю с просьбой о помощи. Он не стал конкретизировать причину, просто, как советовал Шмарков, давил на психику и взывал о помощи.

Мужчина «купился» быстро. Правда, он деловито поставил свою машину на сигнализацию и только потом поспешил за Раззуваевым, узнав, что там случилось с его другом. Им удалось-таки убедить Курвихина дойти до самых кустов. Как раз до того места, где на траве была первая кровавая отметка.