Удавка для бессмертных

– Уже можно пойти в ванную? – убирает его руку со своей руки девочка.

– А где Маша? – спрашивает Ева. – Мне маленький утром сказал, что у нас будет жить Маша.

– Маша умерла, – спокойно сообщает девочка, – уже можно в ванную?

– Таласса чу, – плаксиво сообщает, присев у стены в коридоре, Ива.

– Сколько лет девочке? – проявляет активный интерес Анюта.

– Три года, – говорит Ева.

– Вот же дети! В три года уже знают Гомера! А когда я в пять лет процитировала Эразма Роттердамского, меня повели к врачу!

– Есть будешь? – спрашивает Ева, она встает, берет Иву на руки и включает в ванной свет. Вблизи видно, какая нежная молочно-голубая кожа у Анюты и глаза леопарда.

– Буду. Легкие гренки, тертый сыр с майонезом и чесноком, кофе, сок. Но попозже. Не раньше двенадцати.

Клацает замок в ванной. Илия разводит руками и виновато улыбается.

– Я все равно не поняла про Машу, – сознается Ева.

– А я не знаю, что это такое – «легкие гренки»? – повышает голос Далила.

Илия садится за стол, наливает чай, смотрит сначала на Далилу, пожимает плечами, потом на Еву.

– Ну что такого произошло? О чем ты думаешь?

– Я думаю, что твоя кровать мала для двоих. И эта Анюта совсем девочка.

– Я спал на полу. Я люблю спать на полу, ты же знаешь.

– Сколько ей лет? – интересуется Далила.

– Около шестнадцати.

– Надеюсь, ее мама не сердечница?!

– А это ты к чему? – укоризненно смотрит на Далилу Илия.

– К тому, что она, наверное, уж обзвонила больницы, морги и теперь просто сосет валидол!

– Подожди, – останавливает ее Ева, положив руку на плечо, – не заводись. Илия, ответь мне на несколько вопросов. Не кривись, это важно. Что такое талласа?

– Это море, – удивленно отвечает Илия.

– Море. Прекрасно. Это Средиземное море или просто море вообще?

– Просто море. А в чем дело?

– Пока не знаю. Маленькая с утра требует море. А мне ночью предлагали Средиземное. Вот я и думаю… Что я хотела спросить? Да! Как зовут эту Анюту?

– Неважно. Все достаточно банально. Ссора с матерью. Мать дала ей пощечину. Как это обычно бывает впервые в жизни. Она вспылила и ушла из дома. Вот и все.

– А откуда…. – начала Далила, но Ева резко обнимает ее, закрывая рот рукой.

– Не сейчас, – говорит она. – Ты сейчас вопросы не задавай, ладно?

– Хорошо, – убирает Далила ее руку, – тогда просто ответь мне на вопросы, которые я не должна задавать!

– Я пока не знаю ответов. Я чувствую, что девчонка в беде. Если Илия захочет, он все скажет сам. Тебе нужна помощь? – обращается Ева к Илие.

– Да! – выдыхает тот с облегчением.

– Ива заболела. Я посмотрю почту, если нет ничего срочного, работаю дома. Ты отведи Сережу в ясли, а потом мы с тобой…

– Он не пойдет, – перебивает Илия. – Он без Ивы никуда не пойдет.

– Хорошо. Жду тебя у себя в комнате через пятнадцать-двадцать минут. Поговорим?

– Поговорим, – встает Илия. – Спасибо вам.

– Ты и не съел ничего, – бормочет Далила.

– Ты была на высоте, – он неожиданно целует ее в щеку. – Не орала, не требовала, не приказывала. Молодец, – он уворачивается от шлепка полотенцем. – Это что еще трещит?

Где-то в квартире дребезжит железка. Из детской комнаты выходит, пошатываясь, Кеша. В руках у него огромный старинный будильник с металлическим колокольцем и лапкой.

– Привет, шлындра! – здоровается он с Анютой, она вышла из ванной. – Ты у нас тусуешься или маскируешься? А мне в школу надо, – замечает он с сожалением. – И никто ведь не разбудит, не сварит манную кашу! Приходится покупать металлолом, я сплю крепко, – он трясет будильником.

– Я сварю, – Анюта идет на кухню.

– Я сама сварю сыну кашу! – у Далилы появился пропавший от возмущения голос.

– Да ладно, – теснит ее от кухни девчонка, – тебя, наверное, уже тошнит от манной каши. Или умеешь без комков?

Ева, чтобы не смотреть на Далилу, подхватывает с пола Иву и несет к себе в комнату.

– Будет тебе талласа, только лежи тихо, не бегай. – Она откатывает в угол телевизор, разворачивает к креслу, ставит кассету. Ива послушно затихает в кресле, с большого экрана на нее плывет парусник.

Через десять минут пришла Далила и упавшим голосом сообщила, что эта, которая ходит полуголая, сварила кашу совершенно без комков.

Еще через десять минут пришел Илия и повеселил Еву невероятной историей. Он сказал, что эта самая девочка (которая умеет варить манную кашу без комков!) дала для балды объявление в газету о том, что развлекает мужчин. Такая хохма. А ее мама узнала про это объявление и страшно рассвирепела. Так страшно, что ударила любимую дочку первый раз в жизни, никогда не била раньше, а тут вдруг врезала.

– Ты нашел ее по объявлению? – спросила, не поворачиваясь, Ева. Она стучала по клавишам.

– Почти.

– Не хочешь разговаривать, давай отложим.

– Ну ладно, – сдался Илия, – я нашел ее по объявлению.

– И какие виды секусальных услуг она предлагала по объявлению? – Ева перестала стучать, но не повернулась.

– Она предлагала пронзительность ощущений и вечную жизнь.

– Скромненько и со вкусом, – кивнула Ева.

В комнату вошла девочка. Предложила немедленно раскрыть секрет варки манной каши без комков.

– Самое главное, – сказала она, усаживаясь на полу возле кресла, где дремала Ива, – это сыпать манку не в кипящее молоко, а в теплое, и все время мешать. Можно я позвоню по телефону, а вы скажете моей маменьке, что я у приличных людей, что я в порядке и варю кашу?

– Это все, чем тебе можно помочь? – Ева крутанула кресло и осмотрела грустную фигурку на полу. Руками девочка обхватила коленки, положила на коленки подбородок и смотрела настороженным зверьком.

– Мне нельзя помочь, – сказала девочка. – А я могу сбить температуру вашей маленькой. Ее нужно обтереть водкой и завернуть в простыню. И так через каждые сорок минут. Так вы скажете?

Затея с телефоном не удалась. Потому что он зазвонил. Ева показала жестом, чтобы старшие вышли. Проснулась от звонка Ива, слезла с кресла, подошла и вскарабкалась на Еву.

– Ева Николаевна? Это Январь. Карпелов погиб. Слышите меня?

– Слышу, – Ева прижала к себе горячее тельце, Ива обхватила ее за шею еще крепче.

– Ева Николаевна, – голос у Января на пределе сдерживания крика. – Это вы?

– Это я, – говорит Ева, – я тебя слышу. Куда отвезли? Я хочу его видеть.

– А вы что, не посмотрели? – спрашивает Январь, и у Евы холодком по спине ползет догадка.

Она, зажав трубку щекой, быстро щелкает по клавишам и открывает «жизнь понарошку», набрав адрес в Интернете по памяти. Теперь код «отстрела». Несколько раз прочла посланную по ее коду информацию, но ничего не поняла.

– Январь, – говорит Ева, – я это написала, чтобы понять, что происходит по заказным убийствам через Интернет. Январь, нам нужно поговорить.

– Я не буду с вами встречаться, я не самоубийца. Ответьте просто на вопрос. Я должен знать. Это вы сделали?

– Нет. Как он погиб?

– Автокатастрофа.

– Хорошие оперативники выезжали на место аварии?

– Хорошие, да кто вас переиграет!

– Слушай меня внимательно. Ты мне нужен как специалист по информационному шпионажу. На тебя и Карпелова поступил заказ…

– Я видел.

– Не перебивай. Я дала свой код и согласие, потому что хотела отследить этого заказчика. Сегодня мне по почте пришло сообщение. Не хочешь встречаться со мной, запиши! Ноль восемь, сорок два, пятьдесят три, семьдесят один, тридцать пять.

– Записал. Ничего не понял. Что это такое?

– Это номер розыгрышного билета лотереи «Ключи от счастья». Здесь написано, что я являюсь обладателем билета с таким номером. Розыгрыш в среду. Сегодня что?

– Понедельник. При чем здесь билет и заказ на убийство? – не понимал Январь.

– Что, вообще ничего не чувствуешь?

– Чувствую, что начинаю вам верить, а не должен!

– Неправильно. Основное в виртуальном заказе – способ оплаты. Это единственное, что можно отследить. Работай, попробуй найти, откуда пришло сообщение с номером!