Ночной патруль

— Ну а из-за чего больше? Ты знаешь, например, что у его мобильника в тот вечер села батарея? Он был «глухой», мертвый, понимаешь?! А он все равно нацепил эту дрянь на пояс. Как же, он без этого не так круто выглядит.

На глазах Ленки появились слезы, и Юрий поспешно перевел разговор на другое.

— Денег у него с собой было много?

— Да не очень. Мы взяли бутылку вина, шоколад, орешков. Все это часов до двух выпили и съели, он пошел заказывать еще, рублей не хватило, он пытался всучить продавщице доллары. Та, конечно, шарахнулась от них, кто у нас в Кривове долларами расплачивается? Все наши местные дурочки боятся, что им подделку всучат.

— И много у него было с собой этих самых долларов?

— Я видела две купюры по двадцать долларов.

— Это многие видели?

Она чуть задумалась, потом пожала плечами.

— Да, были там всякие. Я ведь первый раз в этот гребаный парк пришла. Сейчас проклинаю себя как никогда. Ну, сидела дома тридцать лет без этого парка, нет, поперлась искать романтики.

— О чем вы говорили?

— Он уговаривал меня бросить Володьку, уйти с детьми к нему. Обещал горы златые, и неземную любовь.

— И как, уговорил?

Она сильнее обычного затянулась сигаретным дымом, потом кивнула головой.

— Да. Не могу я от него избавиться, Юра. Это на всю жизнь, — она уже откровенно плакала, — как болезнь какая, неизлечимая. Может, он гипнозом владеет, не знаешь? Пока его нет, все так хорошо, так спокойно. А как появится, все! Думать больше ни о чем не могу, только о нем. Как собачка какая, поманит — бегу.

Юрий невольно отметил, что Ленка говорит о Сашке так, словно он до сих пор жив.

— Он сказал, что приедет через два дня, — продолжила она, — заберет меня и детей. Я уже все, решила для себя. Думала, придет Володька с дежурства, все ему расскажу, а тут в десять утра звонок, Раиса Михайловна звонит, спрашивает, куда ее сына дела.

Ленка нервно засмеялась.

— И ты знаешь, ведь это я ездила, опознавала Сашку в реанимации.

— Почему ты? — удивился Юрий.

— Серовы попросили. У Раисы Михайловны больное сердце, у Игоря Владимировича там что-то с машиной было, не заводилась она. И я, как дура, через весь город поперлась на автобусе. Там как увидела его, забыла про все, давай за Сашкой ухаживать, врачей теребить, им то все похрену было. Ну, лежит какой-то там, в агонии, все равно рано или поздно загнется. И, главное — кто я ему, спрашивается? Мать, жена? И, кстати, оказалось, что с женой то своей он еще не развелся. Разъехались они, это да, но на развод он еще не подавал. Так что вечером приезжает эта его Леля и выставляет меня из больницы с диким скандалом. Везде я оказалась виновата. Теперь получается так, что Сашка из-за меня погиб.

— А Вовка что?

— Он со мной не разговаривает. Пришел тогда со смены, и тут же умотал со своим Глебовым на рыбалку, на все двое суток. С рыбалки снова на дежурство. И молчит, молчит как пень.

Юрий кивнул головой, вздохнул, потом отодвинул со столика пепельницу и достал из папки чистый лист бумаги. Разговоры кончились, начиналась работа.

Глава 5

В это самое время Сергей Денисов был в самом неприятном месте города Кривова, в морге. Нет, сам морг был неплох, его сдали два года назад, но кто по доброй воле согласится посещать это печальное место? Только менты да сами работники морга. Сейчас один из них, главный судмедэксперт, Эдик Крылов, хромал вокруг лежащего на столе из нержавейки тела Александра Серова. Внешность Крылова была своеобразной: круглые, навыкате глаза, круглое же лицо с заостренным подбородком, при этом еще своеобразные уши, без мочек, в середине широкие, сужающиеся кверху, остроконечные, и расходящиеся кончиками в разные стороны. Он еще и стригся под квадратный ежик, и шутник Астафьев как-то сравнил его облик с мифическим гоблином.

— Ну, что можно сказать. На лице небольшие ссадины, на правой скуле небольшая гематома. Руки, — Эдик поднял одну руку, хмыкнул, — явные, сильные гематомы продолговатого типа, на второй… тоже самое. На левой руке одна, и на правой одна. На костяшках пальцев сбита кожа, явно парень махался перед смертью.

— А вот такие синяки от чего могут возникнуть? — спросил Сергей, кивая на руки Серова.

Эдик чуть задумался, потом еще раз посмотрел на руки.

— Били чем-то продолговатым, скорее всего с квадратным сечением. Вот тут он попал плашмя, — Крылов показал на обширный, продолговатый кровоподтек, — а тут ребром.

Сергей и сам заметил разницу. Этот синяк был тонким и длинным.

— Но кости у него целы?

Эдик помял руку, кивнул головой.

— Да.

— А голова?

Пристально рассмотрев голову покойного, а, затем ощупав ее, Эдик важно кивнул своей головой.

— Похоже на удар тупым предметом. Кости лобной части сломаны. Сейчас я займусь этим поподробней.

Он оглянулся в сторону инструментов, а Сергей сразу заторопился.

— Ну ладно, я тогда пойду, покурю. Потом подойду.

В дверях зала он встретился с Сычевым. Когда полчаса назад они приехали в морг, тот остановился на крыльце поболтать с каким-то знакомым мужиком, со счастливой улыбкой поведавший ему, что приехал забирать на вечный покой тещу. Теперь же у них прошла смена караула.

— Ты куда? — спросил Сычев, на ходу доставая из своего потертого дипломата фотоаппарат.

— Покурю. Я тебя в машине подожду.

Через полчаса Сычев появился на крыльце, покосился в сторону безмятежно дремлющего в своей машине Денисова, и закурил. Чуть подумав, он забрел в бурьян, густо росший рядом с приютом печали, сорвал тонкую травку овсюга, и, подойдя к машине, начал осторожно щекотать метелкой травы в носу у оперативника. Тот во сне сморщился, отмахнулся рукой, но упрямо не хотел просыпаться. Тогда эксперт засунул в нос всю метелку. Это проняло Денисова, он чихнул, и, проснувшись, начал отчаянно тереть нос.

— Что, Серега, нос к пьянке чешется? — со смехом спросил эксперт.

— Николай Семенович, опять эти твои пионерские шуточки?! Счас оставлю тебя здесь, обратно в отдел пешком пойдешь.

— Давай-давай, трогай, извозчик, — велел Сычев, усаживаясь в машину. Это был старенький «Москвич» четыреста двенадцатой модели, личное авто Денисова.

— Куда едем-то? — спросил тот эксперта. Сычев посмотрел на часы, прикинул что-то в уме, а потом решил.

— Поедем к рынку, поищем, чем они огрели этого бедолагу.

— Ты хоть примерно представляешь, что это могло быть?

— Что-то длинное, плоское, и достаточно легкое. Кости ведь у него целы. Там посмотрим, может эта штука там до сих пор и валяется.

Они подъехали к зданию строящегося рынка, Денисов притормозил, и они медленно поехали рядом, стараясь определить, где же лежало тело пострадавшего. Рынок представлял из себя громадное, недостроенное здание метров десяти в высоту, и более ста метров в длину. Само это строительство длилась уже года три. Строители быстро возвели крышу из металлоконструкций, к ней столь же быстро добавились стены из того же железа. По идее это должно было быть красивое здание из сплошного тонированного стекла, вот только деньги, выделенные на эту махину, как-то чересчур быстро кончились, и строительство замерло. Со стороны улицы здание ограждал деревянный забор, и только со стороны парка был небольшой, метров пять, прогал, дорога во внутренний двор стройки. Именно сюда и свернул Денисов.

— По идее это должно быть здесь, — сказал он, заглушив машину.

— Да, — подтвердил Сычев, рассматривая заполненную грязью колею. — Рыжий Черт как всегда прав, единственная лужа на весь этот район.

Они подошли поближе, начали рассматривать столь интересный объект. С тех пор, как ей заинтересовался Рыжов, с лужей произошли большие изменения. Канализацию прочистили, и лужа под лучами солнца начала стремительно уменьшаться в размерах.

— Похоже, они били его вот этим, — сказал Николай, нагибаясь над впаянными в засохшей грязи тремя обломками дерева. Это были куски квадратного деревянного бруса, каждый примерно сантиметров тридцати в длину, и сантиметров шести в ширину.