Темные силы

По этому поводу в дежурной части клубилось, все районное начальство при полном параде, а также собрались дежурные следователи, дознаватели и эксперты. На скамейках, бросив автоматы и вытянув ноги, расположились бойцы, штурмовавшие мою лестничную клетку, двое из них писали рапорта под диктовку начальника РУВД. Одновременно начальник РУВД руководил работой дежурной части, и оперативный Дежурный бойко тарабанил по телетайпу что-то про следователя Швецову и покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах, я даже содрогнулась. Хлопнула дверь, и в коридор влетел старый друг Синцов, слегка запыхавшийся и растрепавшийся. Оглядевшись, он выцепил опытным глазом меня и Горчакова из этой праздничной тусовки и направился к нам.

— Маша, что случилось?

— Привет, — отозвалась я слабым голосом. — А тебя-то зачем из главка вытащили?

— Ну здрасьте, — он мотнул головой, — во-первых, мне как сказали, что на тебя покушение, я сразу сорвался, а потом, маньяки — это по моей части, ты же знаешь.

Мы с Горчаковым понятливо кивнули, синхронно, как китайские болванчики. Я знала. Синцов действительно был главный по маньякам всех цветов и фасонов. Еще ни один маньяк, попавший к нему в лапы, не устоял, кололись все, даже на те эпизоды преступной деятельности, о которых уголовному розыску еще не было известно. При этом Синцов еще ни одного маньяка, насколько мне было известно, пальцем не тронул. Зато разговаривал разговоры — часами. А то и днями, и неделями, если требовалось; кормил шоколадными батончиками, слушал про детские воспоминания, в общем, становился лучшим другом, а порой и нянькой.

Как-то я поздно ночью, дежуря по городу, вернулась в ГУВД с очередного выезда и по дороге в свою дежурную каморку заглянула к нему в кабинет, даже не надеясь застать его в такой час, просто так толкнула его дверь. Синцов оказался на месте, он прикладывал мокрое полотенце к воспаленному уху какого-то невнятного субъекта, сидевшего посреди кабинета на стуле, спиной ко мне. На мой недоуменный взгляд Андрей незаметно приложил палец к губам, и я тихонько прикрыла дверь. А Синцов через десять минут нарисовался в нашей дежурной каморке с пакетиком чая и, присев на край койки, объяснил, что я имела счастье лицезреть очередного задержанного маньяка, который пока разговаривать не хотел, в связи с чем был удостоен знакомством с замом начальника Управления уголовного розыска. Тот, энергичный молодой подполковник, с ходу засветил задержанному по уху и очень удивился, что подозреваемый после этого замкнулся и так и не начал отвечать на вопросы.

Дождавшись, когда нетерпеливый подполковник удалится к себе, Синцов сбегал в туалет, намочил полотенце и оказал задержанному первую помощь, приговаривая про себя, что с этим контингентом так нельзя, их надо аккуратно, не торопясь, окучивать, пока в глазах не зажжется жажда контакта. Моему вопросу, откуда у него, Синцова, столько терпения — окучивать этих презренных маньяков, с упорством золотоискателя дожидаясь от них крупиц правдивых показании, — Андрей удивился.

— А разве у тебя по-другому? — спросил он. — Ты ведь тоже по крупицам собираешь. Экспертизы там всякие, вещественные доказательства исследуешь…

— Ну ты сравнил. Одно дело — копаться в вещдоках, и совсем другое — залезать в душу маньяку.

— А то ты не залезаешь.

— Бывает, залезаю, — согласилась я. — Только избирательно. Я вот насильников не люблю, и с ними у меня контакта не бывает.

— А как же? — он с недоумением уставился на меня.

— А вот так. Расследую дело, и все. Назначаю экспертизы, предъявляю обвинение, подшиваю в корочку…

— И по душам не разговариваешь? — Не-а. Мне их душа неинтересна. Синцов пожал плечами. По его лицу было видно, что мыслями он погружен в своего маньяка — как там он.

— Ведь если знаешь, что он сотворил, возникает только одно желание, удушить его медленно и печально, — продолжала я. Если честно, я тогда устала после выезда, и у меня просто было плохое настроение. — А ты с ним сюсюкаешься…

— Да, — как-то неуверенно согласился Синцов. — Хочется удушить. Но потом. А сначала я про это забываю, одно только помню: что он мне должен все рассказать.

— А что этот, плюгавый, с мокрым ухом, сделал? — вскользь поинтересовалась я.

— Что? — рассеянно повторил Синцов. — Да трех девчонок убил. И закопал. Двух мы нашли, а где третья, пока не знаем. Но он скажет…

В конце концов так оно и вышло; но это уже совсем другая история.

А в этот раз Синцов взволнованно меня расспрашивал, сочувствовал, негодовал, а сам уже нетерпеливо косился в сторону лестницы, ведущей к отделу уголовного розыска, где наши опера трудились над задержанным. Наконец он почувствовал, что приличия соблюдены, и приплясывая, понесся по лестнице на третий этаж.

— Дорвался, — задумчиво произнес ему вслед Горчаков.

Я поддакнула. Начальник РУВД уже намекнул мне, что от меня тоже потребуется заявление, и я в уме прокручивала правовые определения деяния задержанного. Получалось не очень утешительно: мне уже было известно, что никаких предметов, изъятых из гражданского оборота, при нем не нашли. И в разговоре со мной по телефону он хоть и упоминал, что ему придется меня уничтожить, но говорил это крайне доброжелательным тоном, вежливо, и даже сочувственно. Поэтому покушение на убийство следователя прокуратуры Швецовой ему не пришить даже при большом уважении к Швецовой лично и ко всей прокуратуре в целом. Не говоря уже о том, что его умственная полноценность, а значит, вменяемость вызывала ба-альшие сомнения…

Хлопнула дверь, и в управление деловым шагом вошел наш новый прокурор района, в новенькой прокурорской форме, которая сидела на его плечистой мужественной фигуре неплохо. Да и вообще внешностью его бог не обидел; беда была в том, что его лицо с правильными чертами не имело никакого выражения. А может, это я придираюсь к нему, потому что не могу простить, что он занял место нашего обожаемого шефа, Владимира Ивановича, Правда, ухватив краем глаза сложную гримасу на лице друга и коллеги Горчакова, я поняла, что в своих эмоциях не одинока.