Десять плюс один

– Мне наплевать на закон, – резко возразила Мэй. – Тот, кто убивает другого человека, сумасшедший, и мне плевать, что там говорит закон.

– Но ваш муж был адвокатом, не так ли?

– Сегодня я не жена адвоката, а его сорокатрехлетняя вдова.

– Миссис Норден, может быть, вы сможете сообщить некоторые сведения, которые помогли бы найти человека, убившего вашего мужа.

– Какие именно?

– Он каждое утро выходил из дома в одно и то же время?

– Да. В рабочие дни. В субботу и воскресенье он любил поспать.

– Значит, если бы кто-то решил проследить за его передвижениями, то увидел бы, что ваш муж каждое утро уходит на работу в одно и то же время?

– Без сомнения.

– Миссис Норден, ваш муж был ветераном?

– Ветераном? Вы хотите спросить, воевал ли он?

– Да.

– Три года на флоте во время второй мировой войны, – сказала Мэй.

– На флоте? А не в сухопутных войсках?

– На флоте.

– Он был младшим компаньоном в своей фирме?

– Да.

– Что он об этом думал?

– А что он должен был думать? Он был очень доволен.

– Сколько всего было компаньонов, миссис Норден?

– Трое, включая моего мужа.

– Ваш муж был единственным младшим компаньоном?

– Да. Он был моложе остальных.

– Он хорошо с ними ладил?

– Очень хорошо. Он со всеми ладил. Я же вам сказала.

– Значит, никаких недоразумений – ни с тем, ни с другим?

– Никаких.

– Какого рода делами они занимались?

– Их контора бралась за любые дела.

– И уголовные?

– Иногда.

– Вашему мужу случалось защищать преступников?

– Да.

– Сколько раз?

– Три или четыре. Я сейчас не помню. Четыре, мне кажется, с тех пор как он поступил в эту контору.

– Их оправдали или осудили?

– Двоих его клиентов оправдали, а двоих осудили.

– Где сейчас двое осужденных?

– Конечно, в тюрьме.

– Вы помните, как их звали?

– Нет. Но Сэм, конечно, мог бы... Сэм Готлиб, один из компаньонов. Он должен это знать.

– Ваш муж был родом из этого города?

– Да. Он и учился здесь – в школе и на юридическом факультете.

– Какого университета?

– Рэмси.

– Где вы познакомились?

– Мы случайно встретились в зоопарке. Потом стали встречаться и поженились.

– До или после войны?

– Мы поженились в сорок девятом.

– Вы уже были знакомы, когда он служил в армии?

– Нет. Он пошел на флот, прервав учебу в университете. Сдал экзамены по праву уже после демобилизации и почти сразу начал работать. Когда я с ним познакомилась, у него уже была своя контора в Бестауне. У Готлиба и Грэхема он только три года.

– А до этого у него была своя контора?

– Нет. Он работал в нескольких.

– Никаких неприятностей?

– Никаких.

– Там тоже были уголовные дела?

– Да, но я не могу вспомнить...

– Вы можете назвать эти конторы, миссис Норден?

– Не думаете же вы в самом деле, что это один из его осужденных клиентов?

– Мы не знаем, миссис Норден. Сейчас мы почти ничего не знаем. Мы ищем, и ищем очень упорно.

– Я составлю вам список. Вы пойдете со мной? – Она остановилась на пороге похоронного бюро и сказала: – Извините меня. Я была не очень любезна. – Она помолчала и добавила: – Понимаете, я очень любила мужа.

Глава 5

В понедельник тринадцатого апреля, через пять дней после первого убийства, Синтия Форрест явилась к Стиву Карелле. Она поднялась по широким низким ступеням комиссариата, прошла мимо зеленого шара с белыми цифрами “87” и вошла в вестибюль, где прочла надпись, предлагавшую изложить цель визита дежурному сержанту. Она объяснила сержанту Мерчисону, что хочет поговорить с детективом Стивеном Кареллой. Мерчисон спросил ее имя и велел подняться по лестнице. Она пошла в направлении, которое указывали стрелки с надписью “Дежурное помещение детективов”, поднялась по железной лестнице на третий этаж и очутилась в узком коридоре. Она пошла по этому коридору и наткнулась на мужчину в красной спортивной рубашке, прикованного наручниками к скамье, потом остановилась у деревянной перегородки и, встав на цыпочки, оглядела комнату. Заметив шедшего к ней Кареллу, Синтия не удержалась и помахала рукой.

– Здравствуйте, мисс Форрест, – сказал Карелла, улыбаясь. – Заходите, заходите.

Он открыл дверь и провел девушку в свой рабочий кабинет. На ней был белый джемпер и темно-серая юбка, длинные волосы цвета конопли были стянуты на затылке в конский хвост. Она положила книги и тетради на стол, села, закинув ногу на ногу, и натянула юбку на колени.

– Хотите кофе? – спросил Карелла.

– А можно?

– Конечно. Мисколо! – крикнул он. – Принесешь два кофе?

Из глубины секретарской с другого конца коридора до них донесся голос Мисколо:

– Сейчас!

Карелла улыбнулся девушке:

– Чем могу служить, мисс Форрест?

– Меня почти все зовут Синди, – ответила она.

– Хорошо, пусть будет Синди. Итак, Синди?

– Дело в том... Папу похоронили в субботу, вы знаете?

– Да, я знаю.

– Я прочитала в газетах, что еще одного человека убили. – Как вы думаете, это тот же самый?

– Мы не знаем.

– У вас еще нет никакой версии?

– Мы ищем.

– Я спросила моего преподавателя психологии. Видите ли, я посещаю педагогические курсы. Я у него спросила, что он думает об этих убийствах, – сказала Синди, на секунду замолчала, потом снова заговорила: – Это ведь убийца-снайпер, не так ли?

– Может быть. Так что же вам сказал ваш преподаватель психологии?

– Что он не так много знает о снайперах и даже не знает, изучали ли их вообще. Но у него есть несколько собственных соображений по этому поводу.

– Да? И каких же?

– Он считает, что снайперы очень похожи на любителей подглядывать.

– Да что вы?

– Да. Он сказал, что их динамические схемы почти идентичны.

– Как это – “динамические схемы”?

– Реакция на увиденный в детстве акт грехопадения.

– Акт грехопадения?

– Да.

– А что это такое? – наивно спросил Карелла.

Не моргнув глазом Синди ответила:

– Сексуальные отношения между родителями.

– А!

– Мой преподаватель говорит, что подглядывают все дети, но стараются притвориться, что не смотрят. Снайпер – носитель видимого символа: обычно он пользуется оптическим прицелом, он смотрит, оставаясь невидимым, действует и не попадается.

– Понятно, – произнес Карелла.

– Мой преподаватель говорит, что такой человек действует в основном под сильным импульсом сексуальной агрессивности. Его поступок дает ему сексуальный стимул и даже сексуальное удовлетворение. – Синди посмотрела на Кареллу огромными голубыми глазами – детскими и наивными. – Что вы об этом думаете?

– Я? Не знаю.

– Разве у вас нет психологов? – спросила Синди.

– Есть один.

– Так почему вы не спросите у него, что он обо всем этом думает?

– Все это хорошо для телевидения.

– Значит, я ошибалась, думая, что современная полиция хочет докопаться до психологических мотивов, побуждающих преступников к действию. Мои соображения...

– Бросьте, – сказал Карелла. – Вы слишком юны и милы, чтобы обижаться на старого дурня полицейского.

– Я не юная и не милая, а вы не дурень, – возразила Синди.

– Вам девятнадцать лет...

– В июне будет двадцать.

– И почему же вы не милая?

– Потому что я слишком много видела и слышала.

– Что, например?

– Ничего, – сухо ответила она.

– Но мне интересно, Синди.

Синди собрала свои книги и прижала их к груди.

– Мистер Карелла, не забывайте, что мы живем не во времена королевы Виктории.

– Постараюсь. Но, может быть, вы все-таки объясните, что вы хотели всем этим сказать?

– Я хотела сказать, что в наши дни большинство семнадцатилетних уже видели и слышали все, что можно видеть и слышать.

– Ну и скучно же им, должно быть, – сказал Карелла. – А что вы делаете, когда вам исполняется восемнадцать или девятнадцать?