Подземка

— Кейс с документами ищут! — Чтобы чем-то занять руки, Костыль разлил водку по стопарям.

Выпили, закусили, слово взял Шайба:

— У какого-то их начальника пацаны «дипломат» дернули.

— Наши?..— Сильвер отправил в рот кусок семги. Его подручный пожал плечами:

— Хрен его знает!

Обоим браткам, как исполнителям, не хотелось попадать под ментовскую раздачу. Призывая командира к осторожности, они, прежде всего, беспокоились о собственных задницах.

— Пока не найдут, не угомонятся.— Костыль глотнул пивка,— Чё делать-то?

— Может, переждем пока? — поддержал коллегу Шайба.— От греха...

Сильвер вдруг вспылил. Он вообще отличался резкими переходами от спокойствия музейного мамонта к вспышкам свирепости цепного пса — за эту непредсказуемость его и боялись. Слишком для многих она плохо кончилась...

— Переждем?! — рявкнул Сильвер.— А кто нам убытки возместит?.. Эм-вэ-дэ?!

Шайба, который давно привык к таким вспышкам, примирительно заметил:

— Если нас им сдадут, запрессуют. Начальник-то, говорят, главковский...

— Может, пока на улицу всех выгоним,— выдвинул предложение Костыль.— Пусть там вкалывают. Чего бабки терять?

Сильвер, который вновь перешел в состояние музейного мамонта, отрицательно мотнул головой:

— Это цыган территория. Нам еще с ними войны не хватало,— немного подумав, добавил: — Легче ментам кейс вернуть. Только быстро.

— Точняк!..— подхватил Шайба,— Пусть подавятся!

— Пацанов ищите.— Авторитет красноречиво взглянул на золотые часы, давая понять, что дело не терпит отлагательства.

— С молдаванами как решим?.. —уточнил Костыль.

— Пусть пока на больняке посидят. Без оплаты. А ты пока «инвалидов» обнови. Эти уже примелькались. Есть у тебя на примете?..

Костыль почувствовал себя в своей тарелке: недостатка в работниках бандитский «кадровик» никогда не испытывал.

— Есть! — откликнулся он.— Пара безногих и один воин-интернационалист. Левый.

— Ротация кадров!..— Шайба взорвался хохотом.

Костыль недоуменно уставился на напарника:

— Слов-то умных понахватался, как сучка блох. Тот, смущаясь своей учености, объяснил:

— Да это от бати... Он у меня на политике двинулся.

Кстати...

Он поднялся со стула, вышел в соседнюю комнату и вернулся с парой костылей. Примеряя по росту, спросил у Сильвера:

— Я возьму на месяц?..

Авторитет взглянул на широкоплечего здоровяка:

— Что, подхалтурить решил?

Шайба отложил в сторону костыли:

— Да не-е... Батя ногу сломал.

— Во время дебатов в Госдуме! — усмехнулся Сильвер.

— Да нет, на льду поскользнулся.

Костыль по-дружески хлопнул его по плечу:

— Так давай его к нам... Как говорится: тело — в дело!..

Беготня за украденным кейсом вконец измотала начальника штаба. За это время он успел возненавидеть метро, нищих и сбросить три килограмма из ста десяти. Увы, последний факт оказался единственным позитивным итогом. Везде он встречал одно и то же: равнодушную вежливость коллег, отнюдь не горевших желанием искать пропавшие документы, и придурковатые лица нищих, которых приводили постовые. Все задержанные твердили заученные фразы: «Не знаю, не видел, я вообще здесь в первый раз...» Егоров чувствовал: они прекрасно все знают, но молчат. Иногда после беседы с очередными «обездоленными» он испытывал острое желание собрать весь этот сброд — всех этих липовых «молдаван», «ветеранов военных кампаний», «многодетных матерей», распихать их по камерам и хорошенько попрессовать. Но кто же такое позволит? Получался какой-то замкнутый круг.

Оставалась одна надежда — на оперов «убойного». Если и они ничего не выяснят, придется искать новую работу... Сергей Аркадьевич отправился к подопечным Шишкина с тяжелым сердцем, ведь именно он швырнул псу под хвост многомесячный труд многих людей. Но другого выхода он не видел.

Егоров не хотел действовать через начальство, справедливо посчитав, что это должно прозвучать как личная просьба. Он зашел днем, когда все оперативники сидели на своих местах.

— Здорово, мужики!

Из угла, где сидел Любимов, прозвучало одинокое «Здрасьте». Бодрая улыбка быстро сползла с осунувшегося лица Егорова.

— Тут у меня...— неуверенно начал он.— Презентик небольшой... К Новому году.

В большом полиэтиленовом пакете, который он поставил у двери, что-то звякнуло.

— Присаживайтесь, Сергей Аркадьевич.— Плахов пододвинул начальству колченогий стул.— Какие новости?..

— Хорошего мало...— Егоров грузно обмяк на стуле.— Я из-под земли двое суток не вылезал. Все без толку... Никто ничего не знает. Прямо круговая порука!

— Немудрено,— заметил Виригин.

Егоров в отчаянии махнул рукой:

— И главное, всех этих нищих как ветром сдуло. Плохо, что про главарей не выяснил. Я бы их...

Он со злостью сжал кулаки размером с пивную кружку, словно собирался здесь и сейчас нокаутировать заправил «нищенской мафии».

— Да, Сергей Аркадьевич,—задумчиво произнес Любимов,— похоже, дело швах.

— Хуже не бывает,— вздохнул Егоров.— Что мне теперь делать?..

— Пора о душе подумать...

— И о пенсии! — добавил Плахов.— Может, тогда с уголовным делом пронесет.

Не обращая внимания на иронию, начштаба обреченно пробормотал:

— Да кому я там нужен... на пенсии...

— Ну почему же! — подбодрил Плахов.— Пойдете склад охранять. Сутки через трое.

— Издеваешься?..— Егоров подозрительно взглянул на оперативника.

Игорь с трудом подавил улыбку:

— Рисую жизненные перспективы.

— Мужики, помогите! — Егоров достал платок, вытер пот со лба.

— Чем? — Виригин наконец отвлекся от перекладывания бумажек.

— Ну не знаю...— пожал плечами Егоров.— Внедрите кого-нибудь, комбинацию проверните! Вы же асы. Мне б только до главарей их добраться!

Наблюдая за этой картиной, Макс внутренне возмутился. Что же получается, украли у него кейс, так он готов всю мафию разгромить, а до этого одни планы писал да речи произносил по результатам работы Главка. Не скрывая своего раздражения, он сказал:

— Мы, Сергей Аркадьевич, год комбинации крутили. А из-за вас все прахом пошло...

— Максим, я же не думал! — пытался оправдаться тот.— Хотел как лучше...

Бесхитростный Рогов добавил полено в костер вины, который пылал в душе подполковника:

— А нас за нарушение режима секретности строили.

«Ах ты, суслик! — злился Егоров.— Мало, мало я с вас стружку снимал!..» Но вслух он жалобно произнес:

— Ну я вас прошу...

— Кого же мы внедрим? — вслух размышлял Любимов,— Народ там специфический...

Автор идеи выпрямился на стуле — у него затеплилась надежда, что опера не откажутся помочь.

— Не знаю...— Егоров, как компьютер, лихорадочно перебирал в уме варианты.— А если твоего тестя, Вась? А?.. Он похож.

— Сами с ним договаривайтесь,— кивнул в сторону напарника Плахов.

— Василий Иванович, поговори с папой.— Егоров обернулся к Рогову.

— Он до такого не опустится!

— Но он же участник войны! Патриот! — не отступал Егоров.— Попробуй уговорить. Это ему и к пенсии прибавка.

Игорь решил поддержать начальника:

— Вась, может, наши секреты еще не продали?

— Не обещаю...— На лице Рогова читалось сомнение.

Штабист решил, что лед тронулся:

— Попробуй, Василий, скажи: Родина в опасности, и все такое.

Глядя на озадаченного опера, виновник головняка понял: пора уходить. Засидишься — глядишь и передумают. Задача поставлена, теперь пусть они без него покумекают, как внедриться в эту мафию.

После ухода штабиста Виригин открыл пакет, достал оттуда бутылку армянского коньяка. Подмигнув Рогову, сказал:

— Смотри-ка — добротный напиток! Ну что, надо помочь хорошему человеку. Тем более что Палыч все равно на нас это дело повесит.

Рогов насупился:

— Ну да, коньяк пить — это вам не тестя уговаривать!