Снова майор Виноградов

— Давайте, я сначала отдам… — Владимир Александрович решил начать не с протокола, а с более простой процедуры. А по ходу — сориентироваться. — Вот, посмотрите!

Он высыпал на полированную когда-то поверхность стола содержимое конверта.

— Согласно описи… Проверьте.

Женщина, не глядя на сложенный бланк, дотронулась до часов, накрыла ладонью ключи, бумажник.

— Что вы! Может, воды? Одну секундочку…

Но рыдания оборвались, не успев перейти в истерику.

— Простите.

Голос у женщины оказался чуть хрипловатый, вдовий. По прическе, одежде, косметике было ясно, что собой она занималась сегодня без интереса, просто повинуясь привычке воспитанного человека, выходящего на люди, тем более в казенный дом…

— Простите!

Она аккуратно, одно за другим переложила к себе: кошелек, даже не глянув на содержимое, часы мужа, связку ключей… В недоумении посмотрела на доллары:

— Что это?

— Доллары.

И вопрос, и ответ прозвучали невпопад. Поэтому Виноградов пояснил:

— Их обнаружили при вашем муже.

Вдова несколько секунд сидела неподвижно, потом взяла валюту:

— Да, спасибо.

Владимир Александрович снова заметил, что она тихо плачет.

— Пересчитайте.

Женщина отрицательно покачала головой.

— Сколько здесь должно быть?

— Не знаю.

— Хм-м… Простите, но… Простите, это точно ваши деньги? Вы уверены? — засомневался теперь уже Виноградов.

— Наверное… Вы же сказали. — Одной рукой вдова вытирала заплаканное лицо, другой поудобнее укладывала в сумку вещи.

— Я должен оформить показания.

— Оформляйте. — Она не боялась и даже не нервничала, дисциплинированно приготовившись отвечать.

— Итак… Ваши фамилия, имя, отчество? — задал первый, предписанный протоколом вопрос Владимир Александрович.

Филимонов взял было в руки прихваченную скрепкой бумажную стопку, но потом отпихнул ее обратно Виноградову:

— Давай на словах! А то совсем под вечер башка не варит.

— Вкратце?

— Да. Что она там тебе поведала?

— Сумку искать надо…

— Чего?

— Сумку сперли! — Владимир Александрович в сердцах даже ударил кулаком в подставленную ладонь: — И бармен описал, и вдова подтверждает.

— Насчет чего? — Шеф местного уголовного розыска только что вернулся с совещания по вопросам повышения раскрываемости за счет повальной компьютеризации в условиях дальнейшей демократизации, поэтому соображал сейчас туго.

— Была она у него… — Еще не закончив фразу, Виноградов почувствовал себя героем скетча в стиле новогоднего «огонька».

— Заява есть? — сдвинул брови Филимонов.

— Нету.

— Появится?

— Вряд ли!

— Тогда чего ты дергаешься? — Процентным показателям района по части краж ничего не грозило, и старый сыщик несколько поубавил напор.

— А может, его из-за сумки и грохнули?

— Версия? — уточнил Филимонов. — Агентура?

— Пока что-то около… Мысли вслух.

— Давай тогда излагай сначала… Что такое?

— Шеф, надо подписать! — В дверь просунулась встрепанная голова одного из оперативников. — И машина ждет, из таксопарка — по летней «мокрухе». Специально прислали…

— А Гришин? — Собственно, у начальника уголовного розыска имелся заместитель, достаточно толковый и честолюбивый.

— Так ведь в рейде же! По детской безнадзорности.

— Ох, точно… Больше нет никого?

— Все в разгоне. — Оперативник забрал со стола подписанные бумаги и немного ревниво покосился на Виноградова: — Так вы идете, Александр Олегович?

— Десять минут! Передай — мол, сей момент спускаюсь. Только закончу.

— Не задерживайтесь…

— Еще какие-нибудь указания будут? — Это прозвучало настолько вежливо, что десять английских лордов померли бы на месте от зависти. В ледяной тишине молодой коллега Владимира Александровича прошагал до двери, за которой и скрылся.

Оставшиеся переглянулись и не смогли удержаться от смеха:

— Одна-ако!

— Молодежь… Учить надо!

— Нет, паренек-то толковый, оботрется. И не трус.

— Толковый, это верно, — кивнул Филимонов. — Только вот уходить намылился.

— Куда — совсем?

— Нет, в управление. В «убойную» группу, к Пименову.

— Что же… обычное дело.

— А ты? Поговаривают, что тоже?

— Александр Олегович, мы же договорились… Я давал повод? — Следов веселья на лицах уже не замечалось.

— Нет, — признал Филимонов. — Все по-честному. Сколько осталось? До срока?

— Достаточно. Успеешь, если захочешь, пару выговорешников засадить в личное дело.

— Дурак! Я, кажется, тоже поводов не давал…

— Извини, шеф… Времени чуть-чуть — давай по сути?

— Слушаю.

— Так вот… Обычная история, даже зацепиться не за что. Они оба Политех закончили, там и поженились. Она сразу за кульман в контору встала, а муж — тот еще подергался: в «Рубине» что-то для подводных лодок паял, зарабатывал неплохо за счет командировочных. Камчатка, Северный флот…

— Знаю, у меня шурин ответственным сдатчиком ездил.

— Вот! И этот тоже — на рабочей сетке, наладчиком радиоаппаратуры. По пятьсот — шестьсот получал в месяц. Потом, еще в самом начале конверсии, сюда перевелся, в НИИ.

— Да? — В те времена лейтенант милиции зарабатывал едва за двести двадцать. А в институтах платили и того меньше.

— Ну, ситуация… Все-таки диплом с отличием, как я понял, — и супруга допекла: по нескольку месяцев дома нету, да еще и второго ребенка затеяли… Короче, остался здесь. Сначала еще куда ни шло, а потом сам знаешь — зарплаты нет, заказов оборонных нет, все должны друг другу. Научная работа помахала крылышками, кто пошустрее — на Запад рванул или в коммерцию.

— А он чего?

— Не каждому дано! Остался… Жена, вдова то есть, говорит, что чего-то там пытался вымудрить — куртки брал на комиссию китайские, трусы, шоколад какой-то. Пролетел, естественно!

— Долги?

— Я спрашивал. Нет! В позапрошлом году «кинули» их, пришлось даже телевизор продать, но с тех пор — нормально, никаких наездов. Она с него слово взяла, что больше никаких бизнесов и разных там гешефтов. Себе дороже!

— На что же жили-то они?

— Пенсия тещина, ну и все-таки что-то же там подкидывали иногда, чтоб народ совсем не перемер с голодухи. Потом выправилось…

— С чего бы это вдруг? Баба на панель пошла, или детишки кушать перестали?

— Ше-еф! Не надо…

— Давай без лирики, время поджимает! — Филимонов покосился на циферблат.

— Хорошо. Короче, халтура нашлась. Прямо под боком, в их собственном институте: студия кабельного телевидения. Организовал какой-то жучара, у меня фамилия записана, — бывший замдиректора по режиму. Целый этаж арендовали, называется «Петровест-студио». Покойный там декодеры собирал, это такие штуки, которые…

— Я знаю, у меня у самого стоит. Раз в квартал меняют.

— Точно! Деньги появились — не так чтобы много, но хоть из нищеты начали выползать… Все вроде наладилось, но, со слов вдовы, с месяц назад он чего-то задергался. Планы какие-то непонятные начал строить, все намеками… Впрямую ничего, но уверял, что скоро заживут по-новому, пусть, дескать, шубу себе присматривает! Насчет «Москвича» в «Рекламу-шанс» звонил, по объявлению.

— Это уже интересно. Наследство? Или что-нибудь в этом роде? Впрочем, жена бы знала.

— Она даже друзьям звонила, точнее — женам их, с которыми контачила, наводила справки… Никто ничего! А муж только вид на себя напускал, как у Монте-Кристо. Обещал, что скоро!

— Какие-либо разговоры телефонные? Новые связи?

— Нет, она говорит, что не было… Я на всякий случай выписал всех друзей-приятелей, побеседую.

Филимонов одобрительно кивнул:

— Еще ЧТО?

— Пока все… Попросил ее быть на связи, если что-то проявится. Объяснил, что могут ситуацией воспользоваться, проходимцев-то много — запросто одинокую вдову окрутят, если узнают, что она с деньгами. Придумают какой-нибудь долг несуществующий или что доллары на время покойному давали. Пусть, короче, молчит в тряпочку, пока не затихнет все.