Мания расследования

— Пойдем в суд за санкцией или рискнем провести неотложные обыска?

Мы с Кораблевым переглянулись. Если идти получать судебное решение, то может потечь информация, и обыск получится бесполезным. С этой точки зрения лучше действовать нахрапом, больше шансов застать врасплох. С другой стороны, обыск — это сейчас самое важное следственное действие, от его результатов зависит успех мероприятия в целом. Если мы будем проводить неотложный обыск, без решения суда, мы должны будем уведомить судью о его проведении, и судья будет решать, законный он был или незаконный. Если обыск будет признан незаконным, все доказательства, добытые в ходе этого обыска, будут считаться недопустимыми.

— Нельзя так рисковать, — наконец решила я. — Мы не знаем их возможностей в суде. Мало ли с кем они в баню ходили…

— Хорошо, — сказал шеф, — готовьте постановления. В ОРБ я поеду с вами.

Глава 20

Обыск дома у Спивака, Захарова и Горобца сложностей нам не предвещал. Гораздо проблемнее было провести то же следственное действие в помещении ОРБ. Там, я вполне это допускала, нам могли оказать даже вооруженное сопротивление. А между тем главные вещественные доказательства наверняка хранились именно там, в рабочем кабинете господ офицеров. Поэтому шеф придумал и исполнил нетривиальный ход конем.

Он договорился об аудиенции у начальника ОРБ. Мы приехали туда с ним вместе, чуть позже подошел Кораблев и ждал нас в приемной. Конечно, в таких мероприятиях обычно задействуется чуть ли не весь личный состав оперативного подразделения, но тут мы не могли привлекать к себе внимание, поэтому нужно было обойтись нашими скромными силами.

Мы с шефом зашли в кабинет начальника ОРБ, начальник поднялся нам навстречу, они с прокурором пожали друг другу руки, нам предложили кофе с печеньем, и шеф приступил к беседе.

Он рассказал леденящую душу историю про то, как, работая по одному из дел, мы совершенно случайно выявили коррумпированного милицейского следователя, который фальсифицировал доказательства и брал взятки.

— Просим содействия, — обратился шеф к ОРБ-шному генералу. — Что вы посоветуете?

Генерал оживился и потер ручки.

— Как что? Реализоваться, и срочно, — разоблачение, совместно с прокуратурой, оборотня в погонах сулило резкий взлет показателей, возможно — внимание министра, победные сводки, шум в прессе и раздачу слонов.

— Так вы считаете, привлекать к ответственности? — задумчиво спросил шеф. — Не спускать на тормозах?

Спускать дело на тормозах генерал отказался категорически. Он провел для нас краткую политинформацию о необходимости разоблачения коррупции в милицейских рядах и выразил намерение самому немедленно пойти и придушить предателей.

— Кто с вами будет работать? — поинтересовался он нашими пожеланиями.

Шеф вопросительно глянул на меня, и я вступила в игру.

— У вас есть замечательные специалисты, Спивак и Захаров, я с ними работаю по убийству Карасева…

Генерал просветлел лицом: наверняка у спиваковского отдела было все в порядке с показателями. Никаких проблем в том, чтобы выделить именно этих сотрудников для оперативного сопровождения операции по разоблачению оборотней в погонах он не видел.

— Ну и прекрасно, — сказал шеф и поднялся. — Вы не окажете нам любезность, может, сразу и пригласите их?

Генерал оказал нам такую любезность. Через считанные минуты два красавца-мужчины, Спивак и Захаров, входили в кабинет начальника.

— Вот мои добры молодцы, — сказал генерал. — Мария Сергеевна, документы при вас?

— Конечно, — сказала я, и положила перед генералом постановление о производстве обыска в кабинете Спивака и Захарова.

Генерал внимательно прочитал его, все еще улыбаясь, и сказал:

— Не понял. Речь шла о следователе…

— А я что, сказал «следователь»? — фальшиво удивился шеф. — Нет, мы имели в виду ваших сотрудников.

— Но… — растерялся генерал.

— Вы хотите сказать, что на ваших сотрудников не распространяется борьба с коррупцией, о которой вы нам только что говорили? — шеф удивился еще больше.

— Вы мне тут… — начал генерал, багровея лицом, но осекся. Все-таки он не мог позволить себе кричать на прокурора, пусть и районного.

— Пойдемте с нами, товарищ генерал, — предложил шеф. — Мы проведем обыск в вашем присутствии. И позвоните на КПП, пусть данных сотрудников не выпускают до вашего особого распоряжения. А то вдруг им захочется покинуть пределы здания раньше, чем мы им разрешим.

В полной прострации генерал снял телефонную трубку и приказал постовым на входе в ОРБ не выпускать Спивака и Захарова. А нашим фигурантам, видимо, изменила их хваленая реакция, они только вертели головой от прокурора к генералу, пытаясь уловить смысл происходящего, ведь их только что позвали на подмогу прокуратуре как добрых молодцев…

Пока мы с Кораблевым обыскивали кабинет, шеф вызвал из городской прокуратуры сотрудника, осуществляющего надзор за оперативно-розыскной деятельностью, и тот быстренько нашел в секретной оперативной документации наших фигурантов личные дела агентов Горобца Валентина Ивановича — охранника преступного авторитета Карапуза, и Горобец Светланы Ивановны — стриптизерши из ночного клуба.

Руководство Ленькино уже было в низком старте, и за Горобцом сразу поехали. К нашему счастливому удивлению, там же, в адресе Горобца, нашлась и его сестрица, лжедоносчица. Обоих отвезли в УБОП и придержали до возвращения Леньки, — Кораблев не мог себе отказать в удовольствии поколоть их лично.

Обыск в кабинете тоже был результативным. Для начала, в порядке разминки, мы наткнулись на картину, завернутую в плотную ткань и прислоненную к стене. Развернув ткань, мы поняли, что это не мазня художников от Катькиного садика, а настоящий раритет.

Я послала Кораблева поднять старое дело о нападении на вдову академика и сама удивилась, как мне это пришло в голову, что Кораблев вернулся с опером из антикварного отдела, подтвердившим, что это та самая искомая картина.

— Евгений Семенович, — обратилась я к Спиваку, скромно сидевшему в углу на стуле, — оказывается, ваше знакомство с Нагорным уходит корнями в далекое прошлое?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — безмятежно откликнулся он.

Картину тут же утащили опера-антикварщики, а мы продолжили работу.

Я не верила, что пулю, которую извлекли из черепа убитой Нагорной, Спивак и Захаров выкинули. Оперативная осторожность диктует сохранять все, что возможно, авось пригодится; ничего не выкидывать. Как только выкинешь что-нибудь, эта вещь тут же понадобится, это все знают. А маленькая деформированная пулька, валяющаяся в углу сейфа, штучка, какими полны кабинеты всех без исключения следователей и оперативников, — чье внимание она может привлечь? И что в ней крамольного?..

И пуля нашлась, да не одна, целая коробочка стреляных пуль разного калибра; но, памятуя уроки, преподанные мне главным военным экспертом, я без труда выкопала из коробочки сильно деформированную пулю с грибовидной нашлепкой.

Но самое интересное нас ждало дома у Спивака.

Его самого мы на обыск не взяли, поскольку дома была жена. Она не особо расстроилась, прочитав постановление об обыске, только спросила, арестуют ли мужа. Но и после получения утвердительного ответа чело ее не омрачилось. Похоже, что она давно ждала этого.

— В доме есть оружие, наркотики, какие-либо предметы, запрещенные к обращению? — привычно спросила я.

И жена Спивака принесла из кладовки старое ружьишко.

— ТОЗ-8, — сказал приехавший с нами на обыск криминалист, взяв его в руки.

— Это отцовский, — пояснила жена Спивака. — У меня отец в тире работал, а Евгений, ну, муж мой, туда стрелять ходил. Потом отец умер, а ружье осталось, мы его обратно в тир не понесли. А что, это статья? У нас ведь документов на него нету…

— А ваш муж не приносил с работы чьих-либо документов? — поинтересовалась я скорее для порядка, не рассчитывая на удачу. Но жена Спивака тут же откликнулась: