Стекляный лабиринт

   - Так, а что сегодня произошло в городе? Почему Мишка мне не позвонил и ничего не сказал?

   - Да ничего особенного, просто некие ребята очень хотели меня убить, и плюс был небольшой шмон в "Сонете".

   Подробности этих событий Ленка выспрашивала у оперов до самой Демидовки.

   - Паш, командуй, ты эти места знаешь, - велел Колодников.

   - Проезжай чуть подальше, сверни налево, вот здесь, да. И жди нас.

   Они не доехали до поселка "новых русских" метров двести, дальше пошли пешком. Обычная деревня Демидовка в десяти минутах езды от Кривова в последнее время начала бурно разрастаться за счет огромных, двухэтажных домов из одинакового белого кирпича. Торговые нувориши из местных армян, преуспевающие рэкетиры, члены правления местной администрации, бедные гаишники, - все они были жильцами этого нового поселения, названного в народе "Кулацким поселком".

   - О, окна горят на втором этаже, - сказал Павел, кивнув на возникший впереди небольшой замок, правда, без сторожевых башен и прочих архитектурных излишеств. - Это хата Мамона.

   Колодников наконец-то пояснил недоумевающей девушке диспозицию предстоящего сражения.

   - Лен, мы думаем, что сейчас наш любимый и.о. начальника ГОВД встречается с одним интересным человеком по фамилии Гусев.

   - Вадиком? - удивилась Ленка.

   - Именно с ним. У нас есть надежда, что ты сможешь заснять эту встречу на Эльбе.

   Они подошли к дубу: до дачи Мамонова отсюда по прямой было метров сорок, не больше.

   - Как тебе это расстояние? - спросил Андрей, кивая на горящие окна. - Снять сможешь?

   - Запросто, - сказала девушка, расчехляя камеру. Оперативники были поражены, увидев ее технику. Это было нечто абсолютно новенькое, небольшой корпус, выгнутая вверх труба видоискателя, продолговатая боеголовка микрофона и массивный объектив.

   - Ого, вот это у тебя пушка!

   - Профессиональная камера, цифровая, одна из последних моделей. Приз как самому лучшему криминальному журналисту области, - с удовольствием пояснила Брошина. - Легкая, удобная и мощная.

   Лена задрала голову вверх. Дуб был раскидистый, с узловатыми, толстыми сучьями, но все они располагались достаточно высоко над землей.

   - Так, на эту штуку мне надо еще и влезть?

   - А как же. Паш, помоги.

   Капитану такая помощь была не в тягость. Он подсадил Лену до самой низкой ветки, подал камеру. Неожиданно проявил инициативу и Мысин. Подпрыгнув, он уцепился за ветку, подтянулся и с ловкостью обезьяны начал карабкаться вверх. Забравшись выше Лены, он взял у нее камеру, дождался, пока она поднялась сама, и вернул технику. Наконец Брошина пристроилась на широкой разветвленной ветке, поднесла объектив к глазам и отрицательно замотала головой:

   - Не видно, ветка мешает.

   - Какая? - спросил Андрей, с ловкостью гиббона пробираясь по кроне.

   - Не эта, левей. Ага, и соседнюю, тоже обломай. Класс! Теперь все как на ладони.

   Но эти ее слова расслышал один только Мысин, остальные не только не слышали, но и не видели журналистку.

   - Лен, ну как? - приглушенно крикнул Колодников.

   - Отлично, - донеслось сверху.

   - Что видно?

   - Все.

   Но майор никак не мог успокоиться:

   - Что все?!

   - Андрюх, да хватит тебе орать, - начал успокаивать его Зудов. В это время со стороны мамоновского замка залаяла собака. Ветра не было, стоял полный штиль, и Паша недовольно заметил:

   - Ну вот, доорался!

   - Ну, мне же интересно, что там происходит, - оправдывался вертевшийся юлой Колодников.

   - Ну и лезь сам туда!

   - Ага, нашел пацана! Это с моим-то радикулитом и геморроем?

   - Кстати, жрать хочется. Ты сегодня обедал?

   - Нет.

   - Я тоже. Вот так язву-то и зарабатывают, как Мазуров.

   - Курить надо меньше, - заключил Зудов. - Ты вообще смолишь как паровоз.

   - Да, это точно, третью пачку сегодня открыл, - подтвердил Колодников, раскупоривая "Приму" и угощая сигаретой капитана. - На, это наше единственное средство спасения от комаров.

   А в это время над головами у них Елена Брошина испытывала чувство, близкое к настоящему экстазу. Техника фирмы "Кэнон" действительно творила чудеса. "Глаз" телекамеры, словно экран телевизора, высвечивал все, что происходило в комнате на втором этаже особняка.

   Два человека сидели друг против друга за небольшим столом с фигурной бутылкой "Смирновской" и закуской. Выпивали они немного, зато много курили, но в основном разговаривали. Хозяин дома был без кителя, в милицейской рубашке, с болтающимся на зажиме галстуком. Подполковник явно был зол, это было видно по его лицу, дерганым движениям рук. Вот он поднялся и начал ходить из угла в угол, время от времени обращаясь к сидящему спиной к окну человеку. Наконец Мамонов уселся на диван и выпил рюмку водки. Тогда поднялся его гость и в свою очередь тоже начал ходить по комнате, что-то выговаривая теперь уже хозяину.

   У Ленки перехватило дыхание, она до максимума приблизила изображение. Без сомнения, это был Вадим Гусев, криминальный авторитет Кривова номер два по кличке Гусь. Ошибиться было невозможно: волосы с яркой рыжиной, широкие плечи, своеобразная манера говорить, наклонив голову набок. Лицо Гусева - широкое, но не круглое, а скорее продолговатое, с крупным носом и ртом, резко обозначенным выпирающей верхней губой. От этого казалось, что Вадим все время улыбается. Его трудно было с кем-то спутать.

   С начала съемок прошло не меньше часа, и все, в том числе и Елена, решили, что больше ничего серьезного не произойдет. Она отключила камеру и с облегчением опустила ее объективом вниз, чувствуя, как болезненно отходят занемевшие рука и плечо.

   - Ну, как, есть на что посмотреть? - спросил сверху Андрей Мысин.

   Елена засмеялась, хотела что-то ответить, но свет фар и рев мотора въезжавшего на пригорок автомобиля заставил ее замолчать. Когда машина свернула к воротам мамоновского замка, журналистка молча взяла телекамеру наизготовку.

   - Кто это пожаловал? - спросил снизу Колодников.

   Этот вопрос был скорее риторическим. Стоящий рядом с ним Паша Зудов вряд ли мог знать больше, чем он. Капитан промолчал, лишь приподнялся на цыпочки, словно лишние пять сантиметров к его метру девяносто пяти могли помочь ему что-то рассмотреть. А изнывающий от незнания Андрей снова громко прошипел:

   - Лен, кто это?!   

   Ответом был лай мамоновского волкодава. Елену сейчас никакая сила, никакие комары не могла оторваться от объектива. Человек, появившийся в поле ее зрения, был не кто иной, как мэр города Кривова, Александр Иванович Стародымов. Бургомистр.

   Его Елена не спутала бы ни с кем другим. Выше среднего роста, лысоватый, с аккуратными усами и широким, скуластым мордовским лицом, Стародымов выглядел моложе своих лет, хотя, по наблюдениям Брошиной, в последнее время несколько сдал. Он по-прежнему каждую субботу играл в большой теннис с давно сложившейся командой своих подчиненных, но, по слухам, с некоторых пор зачастил в церковь и не пропускал ни одной воскресной службы. Вот это Елену удивляло очень. Она знала его совсем другим.

   Года четыре назад, когда она только начинала свою журналистскую деятельность, а он править, мэр попытался затащить ее к себе в постель после пышного банкета по случаю девяностолетнего юбилея города.

   Ленке тогда было чуть за двадцать. Не безукоризненная красавица с пропорциями топ-модели - этого ей природа не отпустила, - она была все равно хороша, сексуальна и привлекательна. Несмотря на приличную дозу выпитого, Елене тогда все же удалось отбиться от настойчивых попыток мэра затащить ее в один из номеров городского профилактория, арендованного для празднества. С тех пор она чувствовала особое расположение кривовского бургомистра к своей персоне. Любой другой журналист мог неделями безуспешно пробиваться к Стародымову, но Брошину он принимал по первой просьбе - то ли из-за чувства вины за ту пьяную выходку, то ли потому, что Александр Иванович рассчитывал, в конце концов, добиться своего. Однако надо отдать должное мэру, он ни разу ни на что не намекал.