Пленники небес

— Надень на него наручники и — в машину, — сказал я Сесилу.

Тот мигом завернул его руки за спину, щелкнул браслетами на запястьях и затолкал в полицейский автомобиль, как подбитую птицу. Он закрыл машину, опустил перегородку между передним и задним сиденьем и стал ждать, когда я сяду на пассажирское место. Чего я делать не спешил. Тогда он вылез из машины и направился в сторону «шевета», где стоял я.

— Ты что? Это же он, верно?

— Ага.

— Тогда давай, поехали.

— Видишь ли, Сесил, возникает маленькая проблема. У нас ничего нет — ни оружия, ни этого самого чулка. К тому же твой кузен не видел его лица и, следовательно, опознать его не сможет.

— Я же видел, ты нашел осколки бутылки бренди. И еще обертки от шоколадок.

— Правильно. Но это не дает нам права задержать его. У нас недостаточно улик, парень.

— С-сука. Слушай, поди-ка выпей пивка. А через десять минут возвращайся. Он как миленький расколется, куда подевал чулок.

— Сколько денег у него в бумажнике?

— Сотня где-то.

— Можно сделать по-другому, Сесил. Постой тут, я сейчас.

Я направился к полицейскому автомобилю. В салоне стояла духота, арестованный обливался потом и пытался сдуть с лица надоедливое насекомое.

— Мой напарник хочет тебя взгреть.

— И что?

— А то. Ты мне не нравишься. Так что заступаться я за тебя не намерен.

— Ты вообще о чем, чувак?

— Моя смена по идее закончилась в пять часов. Я вот тут собираюсь пойти куда-нибудь съесть сэндвич с креветками и выпить «Доктора Пеппера». А тебя оставлю на моего напарника. Теперь-то усек?

Он стряхнул с потного лба налипшие волосы и попытался принять равнодушный вид, однако было заметно, что он напуган.

— У меня есть предчувствие, что на пути в кутузку ты обязательно вспомнишь, куда девал чулок и пушку, — сказал я. — Но это уж вы с ним сами разберетесь. Про него всякие слухи ходят, правда, я им не очень-то верю.

— Что? Какие, к черту, слухи?

— Например, что раз он завез подозреваемого куда-то в глушь и выколол ему глаз велосипедной спицей. Брехня, конечно.

Я увидел, как он сглотнул. По лицу его катился пот.

— Слушай, ты ведь смотрел фильм «Сокровище Сьерра-Мадре»? — спросил я его. — Там есть сцена, когда один бандит-мексиканец говорит этому, как его... Хамфри Богарту: «Мне нравятся твои часы. Ты ведь мне их отдашь, правда?» Наверняка вам в Рейлфорде его крутили.

— Я не понимаю...

— Да ладно. Допустим, ты — Хамфри Богарт. Сейчас ты возвращаешься в ту самую лавочку и возвращаешь владельцу его сотню баксов, а в придачу вот эти свои часы, «Гуччи». И никакой Сесил тебе не страшен, я тебе гарантирую.

На кончике его носа устроился москит.

— А вот и он, кстати. Так что решай, — сказал я.

Я возвращался на грузовичке домой. Был теплый вечер, и деревья, растущие над заливом, озарял мягкий закатный свет. Летом в Южной Луизиане бывают такие вечера, когда небо становится лавандовым, а легкие розовые облачка напоминают крылья фламинго, распростертые на горизонте. Воздух был напоен ароматами дынь и клубники, которые кто-то вез в багажнике пикапа, а в саду моего соседа благоухали гортензии и ночной жасмин. На поверхности залива шумно кормились лещи.

Поворачивая к дому, я заметил у обочины ярко-красный, как пожарная машина, «ровер»-кабриолет с проколотой шиной. Затем я увидел, что на крыльце моего дома сидит жена Буббы Рока, рядом с ней стоит серебристый термос, в руке — пластиковый стаканчик. На ней были мексиканские соломенные сандалии, бежевые шорты и белая блузка с глубоким вырезом, разрисованная синими и коричневыми тропическими птицами. К темным волосам она приколола желтый цветок гибискуса. Когда я подошел к крыльцу, держа на руке плащ, она улыбнулась мне. И вновь меня поразил странный красный отблеск в ее глазах.

— Я шину проколола. Не подвезешь меня к моей тете, в Вест-Мейн?

— Конечно. Или давайте заменю вам шину.

— Запаска тоже дырявая. — Она отпила из пластикового стаканчика и вновь улыбнулась. Ее губы были красными и влажными.

— Как вы очутились в наших краях, миссис Рок? — спросил я.

— Для тебя — Клодетт, Дейв. Да вот, приехала навестить кузину, что живет за поворотом. Раз в месяц я езжу в гости ко всем своим родственникам в Нью-Иберия.

— Понятно.

— Я тебя ни от чего не отвлекаю?

— Да нет. Подождите минутку.

Я не стал приглашать ее в дом; проведав Алафэр, я распорядился, чтобы няня готовила ужин. Мол, я скоро буду.

— Помоги леди встать. Сегодня вечером я слегка... того, — сказала Клодетт Рок и протянула мне руку. Поднимаясь, она тяжело на меня оперлась. От нее пахло джином и сигаретами.

— Мне очень жаль твою жену.

— Спасибо за сочувствие.

— Это, должно быть, ужасно.

Я промолчал и придержал для нее дверцу пикапа.

Она уселась наискосок к дальней двери и принялась рассматривать меня.

Ситуация, подумал я. Вскоре наш грузовичок вынырнул из-под деревьев и покатил по дороге вдоль залива.

— Ты неважно выглядишь, — заметила она.

— Просто устал за день.

— Ты боишься Буббы?

— Я не думаю о нем.

— Не думаю, что сильно боишься.

— Я уважаю возможности вашего мужа. Извините, что не пригласил вас войти. В доме жуткий бардак.

— А вас не так-то легко смутить.

— Говорю же, устал за день.

Она надула губки.

— И этот человек стесняется называть замужнюю даму по имени. Какой правильный офицер. Будешь джин с соком?

— Нет, спасибо.

— Обижаешь, служивый. Тебе рассказали обо мне плохое?

Я уставился на ястреба-перепелятника, зависшего в воздухе над заливом.

— Тебе никто не говорил, что я сидела в Сент-Гэбриел? — сказав это, она улыбнулась и легонько пощекотала мне шею у воротничка. — Или, может быть, тебе сказали, что я странная девочка? — Она продолжала пожирать меня глазами. — Глядите-ка, мне удалось засмущать офицера. Ба, он даже покраснел, — игриво сказала она.

— Полегче, миссис Рок.

— Тогда выпей со мной.

— Интересно, почему это ваша шина спустилась именно возле моего дома?

Ее круглые, как у куклы, глаза блеснули, когда она посмотрела на меня, подняв стаканчик.

— Какой догадливый следователь, — сказала она. — Небось ломает теперь голову, что же задумала нехорошая леди. А ты не подумал, что леди, может быть, интересуется тобой? Неужели я тебе не нравлюсь? — Она поерзала в кресле.

— Я не стану наставлять рога Буббе.

— О как?

— Вы живете с ним. Вам прекрасно известно, что это за человек. На вашем месте я бы хорошенько подумал.

— А вы становитесь грубым, мистер Робишо.

— Понимайте как знаете. Ваш муж — ненормальный. Попробуй задеть его самолюбие, уязвить на людях — и он станет вести себя точь-в-точь как тот мальчишка, который столкнул своего парализованного брата в овраг.

— У меня для вас новости, сэр, — сказала она. Она оставила игривый тон, и странный красный отблеск в ее глазах стал будто бы ярче. — Я отсидела три года в таком месте, где надзирательницы запрещали ходить по вечерам в душ, иначе тебя отымеют по самое не балуйся. Бубба никогда не сидел в тюрьме. Он там просто не сможет. Через три дня им придется запереть его в ящик, наглухо его заколотить и отнести в чисто поле.

Грузовик с грохотом въехал на мост. Металлические швы заскрежетали под тяжестью шин. Смотритель моста изумленно посмотрел на нас с миссис Рок.

— И еще кое-что. У Буббы в Новом Орлеане всегда наготове пара-тройка шлюх для личного, так сказать, пользования. А я не могу и слова против сказать. Я всего лишь его милая женушка, которая следит за домом и стирает его потные шмотки. Так что я тоже имею право повеселиться. От тебя воняет.

Наступили прохладные сумерки. Мы миновали обветшалые негритянские домишки с покосившимися верандами, гриль-бар, где барбекю готовилось тут же на улице под сенью раскидистого дуба, и старый кирпичный магазинчик с рекламой пива «Дикси» на окне.