Охотники на фазанов

Она зажмурилась и отвернулась, будто он сунул ей под нос собачье дерьмо.

Господи! Только этого ей не хватало для полного счастья!

— Не могли бы вы мне рассказать, что подумали вы и ваш муж в восемьдесят седьмом году, узнав, что Кимми и ее друзья попали под подозрение в уголовном деле?

Она снова прижала руку к груди, но на этот раз, кажется, стараясь собраться с мыслями. Затем выражение ее лица изменилось: здравый смысл вступил во взаимодействие с виски.

— Знаете что, мой друг, честно говоря, мы были тогда не очень-то в курсе. Понимаете, мы много путешествовали. — Она повернулась к нему лицом и постаралась сориентироваться в обстановке. — Как говорится, путешествия — это эликсир жизни. Мы с мужем нашли множество замечательных друзей. Наш мир — дивное место. Как по-вашему, господин…

— Мёрк. Карл Мёрк. — Он слегка поклонился. Такую черствость найдешь, пожалуй, разве что в сказках братьев Гримм! — Да, вы, наверное, правы.

Ей незачем знать, что, кроме единственной туристической поездки на автобусе на Коста-Брава, где Вигга общалась с местными художниками, а Карл жарился на пляже с пенсионерами, он никогда особо не отдалялся от Копенгагена.

— Вы думаете, были какие-то основания подозревать Кимми? — спросил он.

Она поджала губы, вероятно, в попытке придать своему лицу серьезное выражение:

— Знаете что? Кимми была никчемной девчонкой. Она даже дралась. Да, да! Когда была еще совсем маленькой! Колотила руками, как барабанными палочками, когда что-то было ей не по нраву. Вот так! — Женщина попыталась продемонстрировать, как это выглядело, отчего спиртной дух разнесся по всей комнате.

«Какой нормальный ребенок не пытался это проделывать? — подумал Карл. — Тем более при таких-то родителях!»

— Да что вы! И когда подросла, она вела себя так же?

— Еще бы! Ужасная была девчонка! Какими только словами меня не обзывала! Вы себе представить не можете!

Почему же, вполне мог.

— И еще путалась с кем попало.

— Путалась?

Женщина принялась растирать руки, покрытые тонкими синими жилками. Только тут Карл разглядел, что ее суставы искорежены подагрой. Бокал уже был пуст — ну что же, у каждого свое обезболивающее.

— Так вот, она вернулась из Швейцарии и стала кого попало водить в дом. Скажу напрямик: она могла спариваться, как животное, не позаботившись и дверь закрыть, даже если я была дома и могла пройти мимо! — Женщина покачала головой. — Нелегко мне пришлось, оставшись одной, господин Мёрк. — Она поникла и посмотрела на него помрачневшим взглядом. — Да, к тому времени Вилли, отец Кимми, уже забрал свои вещи и был таков. — Она вновь отпила из наполненного бокала. — Как будто я стала бы его удерживать! Этот старый… Вы тоже одиноки, господин Мёрк?

Она кокетливо улыбнулась, показав потемневшие от красного вина зубы, и с ясным намеком повела плечами. Это выглядело карикатурно.

— Да, одинок, — сказал он, принимая вызов, и посмотрел ей в глаза долгим взглядом.

Медленно приподняв брови, она опять отпила из бокала; над его краем видны были только моргающие короткие ресницы. Давно уже на нее так не глядел ни один мужчина.

— Вы знали, что Кимми была беременна? — спросил Карл.

Кассандра набрала в грудь воздух и на секунду, казалось, ушла в себя. На лице у нее отражалась напряженная работа мысли. Но скорее ее покоробило слово «беременна», нежели мучили сожаления о несостоявшейся человеческой жизни. Ведь сама она, насколько было известно Карлу, детей не имела.

— Да, — холодно произнесла она наконец. — Это так. Чего еще было ожидать от такой девчонки?

— И что потом?

— Потом она, конечно, потребовала денег.

— И получила?

— Только не от меня! — Забыв о флирте, Кассандра посмотрела на Карла с глубочайшим презрением. — Но отец дал ей двести пятьдесят тысяч крон и попросил больше к нему не обращаться.

— Вы получали от нее какие-то вести?

Она помотала головой. Ее взгляд говорил: и слава богу!

— Вы знаете, кто был отцом ребенка?

— Да, наверное, тот придурок, который сжег лесоторговое предприятие своего отца.

— Вы говорите о Бьярне Тёгерсене? Тот, которого посадили за убийство?

— Кажется, да. Уже не помню, как его звали.

— Понятно.

Это была отъявленная ложь. Сколько бы она ни выпила, такого не забудешь.

— Кимми жила здесь еще некоторое время. Вам это нелегко далось, как вы сказали.

Кассандра взглянула на него с изумлением:

— Неужели вы думаете, что я стала бы долго терпеть этот сумасшедший дом? Нет уж, я предпочла переждать это время на море!

— На море?

— На Коста-Брава. В Фуэнхироле. Чудная терраса на крыше, выходит прямо на променад. Прекрасное место! Вы знаете Фуэнхиролу, господин Мёрк?

Он кивнул. Там уж ее не мучила подагра, но вообще-то туда ездили те, кому не удалось по-настоящему разбогатеть и у кого вдобавок имелись скелеты в шкафу. Скорее, ей следовало выбрать Марбеллу — ведь у нее было состояние.

— Как вы думаете, в доме еще остались какие-нибудь вещи Кимми?

И тут в ней точно что-то надломилось. В привычном темпе она молча допила виски, а когда бокал опустел, мозги тоже отключились.

— Кажется, Кассандре необходимо отдохнуть, — сказала горничная, молча простоявшая в углу все это время.

Карл поднял ладонь, чтобы остановить ее. У него возникло подозрение.

— Фру Лассен, вы разрешите мне осмотреть комнату Кимми? Ведь там, разумеется, все осталось так, как было при ней?

Он действовал вслепую: это был вопрос из тех, что опытные полицейские держат про запас в ящичке с наклейкой «Стоит попробовать». Задавая их, вставляют слова: «Поскольку, разумеется».

Такое начало всегда выручает на крутом повороте.

Горничная увела владычицу сего царства на ее золоченое ложе, а Карл огляделся. Хоть Кимми и провела здесь детство, для детей такое жилище явно не было приспособлено. Ни одного уголка для игры. Слишком много безделушек, японских и китайских ваз — стоит разок взмахнуть руками, как сразу образуется страховой случай на сумму с шестью нулями. В этой неизменной атмосфере наверняка никогда ничего не менялось, и ребенок должен был чувствовать себя здесь как в тюрьме.

— Да, — послышался с лестницы голос горничной. — Кассандра здесь только живет, а дом принадлежит дочери хозяина. Поэтому все наверху оставлено так, как было при ней.

Так значит, Кассандра Лассен находится здесь только по милости Кимми! Если вдруг Кимми вздумает вернуться к образу жизни, нормальному для ее круга, Кассандре придется распрощаться с этим домашним музеем. Вот так превратности судьбы! Принцесса по доброй воле живет как уличная бродяжка, а злая мачеха шикует во дворце, помня, что ее в любой момент могут пинком под зад выставить отсюда! Вот почему Кассандра назвала Фуэнхиролу — Марбелла ей просто не по карману!

— Только имейте в виду, там не прибрано, — сказала горничная, распахивая дверь. — Мы так решили — чтобы дочь, вернувшись, не могла обвинить Кассандру, что та сует нос в чужие дела. На мой взгляд, это было правильное решение.

Карл кивнул, глядя на красную дорожку. Где еще нынче встретишь такую преданную прислугу, к тому же свободно говорящую по-датски!

— Вы знали Кимми?

— Ну откуда мне ее знать! Посмотрите на меня: разве похоже, что я служу тут с девяносто пятого года? — Горничная от души рассмеялась.

А было вполне похоже.

Входя в личные покои Кимми, Карл ожидал увидеть просто несколько комнат, но очутился словно бы в мансарде Латинского квартала в Париже. Небольшие окна в эркерах с балконной решеткой в наклонной стене были давно не мыты, но в остальном все выглядело очень мило. Если, по мнению горничной, это называется беспорядок, то при виде комнаты Йеспера она бы просто упала в обморок.

Кое-где валялись какие-то тряпки, но и только. Хотя бы какая-нибудь бумажка на письменном столе или журнальном столике перед телевизором, хоть какое-то указание на то, что здесь когда-то жила молодая женщина!