Последний маршал

Может быть, встреться ему Зеркалов в другое время и при иных обстоятельствах, можно было и поболтать и вспомнить институтские годы. Но сейчас… Было совершенно не до него. Похоже, Толя считал точно так же.

— А все-таки, — спросил он, — что ты тут делаешь?

— Преступника выслеживаю, — Аничкин сделал зверское лицо.

Зеркалов вымученно захихикал.

— Ну, я пойду. У меня тут дельце одно есть.

— Иди.

Толя прошел по коридору и остановился у двери номера Мажидова!

В несколько прыжков Аничкин преодолел расстояние до него. Толя попытался его оттолкнуть, но было уже поздно. Дверь приоткрылась, и они оба ввалились в номер.

Мажидов, который открыл дверь, произнес краткое гортанное ругательство и кинулся к стулу, на спинке которого висела кобура.

Однако Аничкин оказался проворнее. Он выхватил пистолет и заорал:

— Всем на пол!

Мажидов упал ничком рядом со стулом.

— Володь, ты чего?.. — начал Толя.

— На пол!

Зеркалов свалился как подкошенный.

В номере воцарилась тишина. Аничкин ногой прикрыл дверь.

Однако здесь должен быть еще кто-то. Тот, с кем разговаривал Мажидов.

Володя аккуратно переступил через лежащего на пороге Зеркалова и вошел в комнату. Подойдя к стулу, он расстегнул кобуру Мажидова и достал оттуда пистолет.

— Кто-нибудь еще есть в номере? — Аничкин пнул чеченца носком ботинка.

— Да, там, — тот кивнул в сторону спальни, — билят один.

Аничкин, не опуская пистолета, заглянул в соседнюю комнату. Там в углу, стуча зубами от страха, сидела совсем юная девушка с размазанной по всему лицу тушью и губной помадой.

Володя закрыл дверь и снова пнул Мажидова.

— Где чемоданы?

Тот молчал.

— Пристрелю, сука!

И он подкрепил слова почти бесшумным выстрелом, который, однако, пробил ковер и поднял облачко пыли рядом с носом Мажидова.

Но тот только выругался по-своему. Да, выдержки ему было не занимать.

Внезапно Аничкин услышал громкий хлопок, и какая-то литография, висевшая на стене, моментально покрылась сеткой трещин.

Аничкин быстро обернулся. Зеркалов стоял на коленях и держал обеими руками пистолет. В следующую секунду из него вырвался огонь, и Володя почувствовал острую боль в левом предплечье.

Он среагировал профессионально, и через мгновение Толя лежал на ковре с дыркой посреди не лба.

Эх, Толя, Толя, и кто тебя просил ввязываться в это дело!

Медлить было нельзя. В любую секунду сюда могли сбежаться на шум. И если «Самумы» находились здесь, их нужно было немедленно и незаметно вынести.

— Говори, где чемоданы!

Володя рывком перевернул Мажидова на спину и приставил пистолет к виску.

— Отвечай! Или застрелю, как его.

Тот мотнул головой назад, где в черной, медленно расползающейся луже крови лежал Толя Зеркалов.

— Пад кравать, — нехотя ответил Мажидов.

Держа чеченца под прицелом, Володя снова зашел в спальню и заглянул под широкую, покрытую смятым бельем кровать. Да, «Самумы» действительно были здесь. Они лежали один на другом, почти упираясь снизу в пружины матраса.

Аничкин с трудом выволок их оттуда и по одному вынес в коридор. Теперь нужно было связать Мажидова. Володя подошел к окну и оторвал бечевку от жалюзи.

— Лицом вниз! — скомандовал он Мажидову, а секунду спустя почувствовал сильнейший удар по голове.

Если бы чеченец лежал на спине, то тех долей секунды, которые Аничкин был без сознания, ему бы хватило, чтобы овладеть ситуацией. Но, к счастью, чеченец услышал лишь звон разбившегося зеркала и почувствовал, как ему на спину падают осколки.

Больше всего Аничкину было жаль эту бедную, видимо, совершенно случайно оказавшуюся здесь проститутку. Сидела бы в своем углу, а потом незаметно выскользнула. Он ее ни за что бы не тронул…

Кровь заливала глаза — она все-таки его здорово треснула этим идиотским зеркалом. Кроме того, левая рука почти не слушалась. Может быть, там даже была раздроблена кость.

Аничкин чувствовал, что еще несколько минут — и он потеряет сознание. И тогда… Нет, этого допустить было нельзя. Он должен был вытащить отсюда ядерные чемоданчики.

Мажидов не издал ни звука, когда Аничкин, приставив дуло пистолета к его затылку, нажал на курок.

Все. Теперь ему больше никто не помешает.

Аничкин отправился в ванную и, как мог, привел себя хоть в какой-то порядок. Затампонировав рану на голове куском туалетной бумаги, он натянул сверху валяющуюся на полу красную бейсболку. Потом наложил жгут на предплечье. Кровь вроде больше не сочилась.

Зато в комнате она покрывала уже почти весь пол. Мельком взглянув на три труппа, Аничкин подхватил чемоданчики и вышел в коридор.

Идти было трудно. Чемоданы в общей сложности весили килограммов шестьдесят. А левая рука почти полностью онемела, и Аничкин боялся, что вот-вот пальцы разожмутся и чемоданчик упадет на пол.

Горничная сидела на своем месте. По-видимому, выстрелов Зеркалова никто не услышал, потому что она, дежурно улыбнувшись, проводила Володю взглядом до лифта. Она, наверное, приняла его за иностранца. Ну кто еще мог к приличному серому костюму с галстуком добавить дурацкую бейсболку?

Аничкин улыбнулся ей в ответ, хотя это стоило ему немалого труда.

Лифт подошел почти сразу. Зайдя в него, Володя старался не смотреть на людей, которые ехали вместе с ним. Он чувствовал, что туалетная бумага под бейсболкой набухла и кровь вот-вот потечет по лбу.

Хорошо, что в гостиницах скоростные лифты! Спустя полминуты Аничкин уже выходил из подъезда.

Машина стояла тут же, рядом. Аккуратно положив чемоданчики плашмя на заднее сиденье, Володя включил зажигание и, медленно вырулив, повел машину по направлению к Лубянке.

Теперь главное было — опередить Петрова. В тот момент, когда он узнает, что «Самумы» снова в руках Аничкина, на него объявят охоту. Обвинение будет, скорее всего, в убийстве трех человек. Это больше чем достаточно, чтобы засадить его в Бутырку. Нет, скорее всего, он попадет в Лефортово. Все-таки он сотрудник службы безопасности.

Нужно было успеть предупредить о планах Главное управление контрразведки ФСБ и спрятать «Самумы» в надежном месте. Задачка не из простых. Володя понимал: когда он появится в Главном управлении контрразведки с чемоданчиками, его пять минут спустя арестуют.

Значит, их нужно было спрятать где-нибудь в другом месте. Тогда «Самумы» станут своеобразной гарантией свободы Аничкина. Пока, во всяком случае.

Миновав «Детский мир», Аничкин не выехал на круг, чтобы попасть к зданию ФСБ, а свернул направо, к Старой площади.

Красная лампочка на приборной панели давным-давно мигала, стремясь обратить внимание Аничкина на то, что в баке практически не осталось горючего. В конце концов мотор отказался работать, и машина встала прямо напротив здания администрации Президента.

«А может, взять чемоданчики и отнести их прямо туда — к Президенту, — Аничкин смотрел на бывшее здание ЦК КПСС, — пусть сами разбираются».

Но, вспомнив нахальную рожу Васильева, он отбросил эту мысль. Наверняка, кроме него, здесь обитает не один член антигосударственного Стратегического управления.

«А может, у них бензину попросить?»

— Опять нарушаете, товарищ полковник? — послышался из-за спины голос.

Володя обернулся. Перед ним стоял Щипачев — инспектор, который едва не арестовал его позавчерашней ночью. Тот широко улыбался и укоризненно качал головой:

— Улочка-то узенькая. Троллейбус ненароком сбить может. Вы бы проехали чуть дальше, к «России».

— Не могу, сержант, — ответил Володя, — бензин кончился.

Вдруг Щипачев нахмурился и дрожащим пальцем указал на лоб Аничкина:

— Ой, а что это у вас?

Аничкин вытащил носовой платок и стер стекающую струйку крови.

— Слушай, сержант, — серьезно сказал он, — мне нужно две вещи — бензин и аптечку.

— Ага, — Щипачев кинулся к своему «жигуленку» и мигом принес коричневую коробку с бинтами и медикаментами.