Попытка к бегству

Татьяна была уже на месте. В обтягивающих джинсах и футболке ее фигура смотрелась крайне выгодно. Портило все осунувшееся лицо с воспаленными нервными глазами наркоманки. Ледогоров пристроился у стеклянной витрины с купленной заранее газетой в руках. Жерех не заставил себя долго ждать. Невысокий, вертлявый, в белых слаксах и черной футболке, он появился пешком со стороны Невского. Ледогоров видел его несколько раз на рынке и на Восстания. Знакомы они не были. Жерех торговал под прикрытием районного ОБНОНа и практически никогда не задерживался. Лиц оперов розыска не знал и не считал необходимым запоминать. Это было его ошибкой. Скользнув по Ледогорову безразличным взглядом, он вошел в кассовый павильон, где полдюжины уставших от духоты людей изучали репертуар концертного зала на ближайший месяц. Ледогоров достал сигарету и слегка развернулся, боковым зрением контролируя ситуацию. Спина Жереха закрывала от него Татьяну. Минуту они стояли друг против друга, после чего Жерех нагнулся, выпрямился, развернулся и все так же вихляясь пошел к выходу. Ледогоров углубился в газету. Дождавшись, пока дилер перейдет Лиговку, он отклеился от чугунного поручня витрины и, не спеша, направился за ним. Жерех пересек Жуковского и повернул по ней в сторону Восстания. Идти за ним было легко. Он был абсолютно спокоен — не оглядывался и не проверялся. Ледогоров злорадно подумал, скольких преступников сгубила излишняя самоуверенность, идущая от безнаказанности. Жерех свернул в арку. Это был замысловатый проходняк, режущий угол с Жуковского на Восстания. Ледогоров ускорился. Белое пятно слаксов мелькнуло меж грязно-серых углов. Вокруг не было ни души. Ледогоров перепрыгнул через поваленный мусорный бачок. Жерех вошел в длинную узкую подворотню. Обернулся он лишь в последний момент.

— Стоять! Милиция!

Ледогоров с удовольствием хряпнул тщедушное тело о стену.

— Не дергайся, Жерех! Руки! Руки под ними!

В целях дополнительной аргументации последовал тычок в затылок.

— Я не дергаюсь. А чего я сделал?

Голос у дилера оказался подстать внешности — писклявый и вибрирующий. Чувствовалось, что он не на шутку испуган.

— Пособничаешь Бен Ладену. — Ледогоров завел его руки за спину и защелкнул наручники. Молодой мужик в сером костюме вошел в подворотню и, ускорив шаги, проскочил мимо них.

— Что-о?

— Ничего. Пошли. И без глупостей.

Он крепко взял Жереха под руку.

— А удостоверение можно посмотреть? — К дилеру возвращалась уверенность.

— Пожалуйста!

Ледогоров ткнул ему в нос раскрытую ксиву.

— А за что меня?

— За все. Двигай копытами!

К счастью, до отдела было недалеко. По улице пришлось идти, тесно прижавшись друг к другу. Ледогоров усмехнулся, представив, как они выглядят со стороны. Он привычно срезал углы знакомыми дворами. Солнце припекало землю, ослепительно отсвечивая в окнах домов. Жара нарастала. Во дворе перед отделом Ледогоров остановился.

— У тебя есть тридцать секунд чтобы выбрать приз, или продолжить игру.

— Чего-о?

— Или мы проходим в дежурку, зовем понятых и снимаем с тебя правую туфлю, или поднимаемся ко мне в кабинет, разговариваем и расстаемся,

— Не понял, о чем…

— Двадцать секунд прошло.

— Давайте поговорим.

— Приз в студию!

В кабинете Жерех с трудом примостился на краешке стула. Мешали скованные за спиной руки.

— Расстегните. Я же не побегу.

— Посмотрим по разговору.

Заглянул Вышегородский.

— Это кто?

— Дела подбиваю.

— Григоренко напомнил, что у тебя осталось два дня. Я сказал ему, что ты уже все решил.

— Это очень благородно с твоей стороны.

— Не юродствуй! С УСБ звонили.

— Сколько внимания моей скромной персоне!

— Дела передашь Сонину.

— Ладно.

Когда дверь закрылась, Жерех встрепенулся.

— Уходите?

— Переводят начальником ОБНОНа.

— А Максим Петрович?

— Сажают.

По лицу дилера волной прокатилась вся гамма обуревавших его чувств.

— Я… Я могу быть полезен.

— В чем?

— Много знаю.

— Сейчас увидим. Где Машка?

Жерех вскинул брови. В глазах его мелькнула тревога.

— Какая?

— Сестра твоя, придурок!

— А! Где-где. На Староневском стоит.

— Живет где?!

— Да хрен ее знает.

Ледогоров поднялся и потянул дилера за плечо.

— Пошли в дежурку.

Жерех вырвался.

— Все. Все. Ладно. Понял я. Я знаю, кто вам нужен. Только это… Ну, не наркота сдать. Он… Он меня грохнет.

— Можешь переждать за речкой.

— Спасибо. Не хотелось бы.

— Тогда слушаю.

Жерех поморщился.

«Сейчас попросит закурить», — подумал Ледогоров.

— Можно сигарету? И расстегнуть.

Он разомкнул один из браслетов и прицепил его к стулу. Достал пачку «Винстона» и щелкнул зажигалкой. Жерех затянулся.

— Он у меня раньше товар брал несколько раз. А тут племянник Тенгиза приводит. Говорит, что Тенгиз просит спрятать. Я подумал. Отказывать «черным» нельзя — мне с ними еще работать. Ну и определил его к Машке. Она на углу Невского и Литейного живет. Там хата полу расселенная. Из соседей — только бабка больная. Он документы ждет. От своих тоже гасится.

Ледогоров вздохнул и привычно покачался на стуле.

— Отведешь?

— Нет! Лучше сажайте! Я объясню! Проще простого! Вход с Литейного около магазина видеокассет. Последний этаж. Дверь слева, с обломанным наличником. Комната последняя справа. За кухней. Остальные пустые все. Это тот дом, из которого губернатора чпокнули.

— Вице-губернатора, — машинально поправил Ледогоров.

— Один хрен.

Ледогоров подумал.

— А если врешь?

— Да что я, враг себе?

Солнце грело вовсю. С противным жужжанием о стекло билась большая зеленая муха.

— Хотите, я позвоню туда? — неожиданно предложил Жерех.

Ледогоров удивленно посмотрел на него.

— В расселенке телефон?

— Там бабка какая-то заслуженная. Ей разрешили до ее переезда оставить. Вдруг скорую надо будет и все такое. А за денежку малую она дает пользоваться.

Ледогоров закурил и пододвинул дилеру аппарат.

— Только без глупостей!

Сам он снял параллельную трубку на громовском столе. Ответили почти сразу.

— Галина Никитична! — залебезил Жерех. — Как здоровье ваше?

— Да не очень, Женечка, — заскрипел в ответ старческий голос. — Жара проклятая. Давление мучает.

— Приеду, привезу что-нибудь из лекарств! А Маша дома?

— Дома, дома! — старушка на секунду закашлялась. — Спит. Умаялась в ночную-то в своем ларьке. А ухажер ее всю квартиру задымил. Дышать нечем. Даже на балкон не выходит. Скажи уж ему.

— Скажу, скажу, — Жерех кивнул Ледогорову. Мол, смотрите — не обманул! — А Машу не будите. Я позже позвоню. Спасибо.

— Тебе спасибо.

Жерех повесил трубку. Ледогоров усмехнулся.

— В ларьке? В ночную?

— А что она должна говорить?

Заглянул Сонин.

— Шеф сказал у тебя дела принять.

— Давай попозже.

— Да мне по барабану.

Ледогоров снова покачался на стуле.

— Ладно. Снимай туфлю.

— Вы же обещали.

— Я и не отказываюсь. Давай, снимай!

В кармашке под надорванной подкладкой притаились четыре пакетика из фольги. Ледогоров по очереди надорвал их и высыпал порошок в щель за плинтусом.

— Пусть крысы травятся.

Жерех пожал плечами.

— Смысл?

— Четырьмя дозами в городе стало меньше.

Дилер ухмыльнулся.

— Думаете спасли кого-то? Наоборот. Несчастные наркоманчики, увидев, убили бы вас. Кто это придумал? Больные! Лечить! Сбытчики — чудовища! Не мы породили их, а они нас! Они не страдают! Они колются и прутся от этого! Им не надо ничего! Маму продадут за дозу! А я виноват. Продавцов водки почему-то никто не арестовывает.

Ледогоров поднялся и отстегнул наручники.

— Философ ты! «Породили»! Слова-то какие умные знаешь!

Жерех потер руки.

— Читал много в детстве.

— Видно не те книги. Пошли!