Погружение во мрак

Педофилы демонстрируют весьма предсказуемые, доступные для распознания родителями модели поведения, чего не скажешь о ситуационных растлителях. В подростковом возрасте педофил может почти не общаться с другими подростками: его сексуальные интересы уже направлены на детей. Став взрослым, он склонен к частым и неожиданным переездам, точнее — бегствам от подозрительных родителей и представителей правоохранительных органов. Если он поступает на воинскую службу, его могут уволить без объяснения причин. Во многих случаях у субъекта оказывается длинный «послужной список» предшествующих арестов, в том числе по обвинению в совращении и изнасиловании, а также в связи с нарушением законов об использовании детского труда, подделки чеков, попыток выдать себя за должностное лицо. Если прежде он подвергался аресту за растление малолетних, он может увеличить число своих жертв — если совращает — одного ребенка, живущего по соседству, то наверняка попытается совратить и других.

Получив возможность проанализировать все его преступления, мы заметим, какой высокий уровень планирования (и риска) связан с неоднократными попытками совращения детей. В отличие от ситуационного растлителя, педофил тратит уйму времени и энергии, чтобы разработать идеальный подход, который будет не раз использовать, добиваясь совершенных навыков. Его образ жизни будет отражать тот факт, что он предпочитает детей взрослым партнерам по сексу. В наши дни, когда «возвращение в родное гнездо» приобретает все большую популярность, двадцатипятилетний холостяк, живущий с родителями, — не редкость. Однако с возрастом он должен несомненно привлечь к себе внимание, если никогда не встречается с женщинами. Он может жить и один, в доме, отделанном по вкусу жертв пола и возраста, которые он предпочитает. В зависимости от этих предпочтений он может приобретать игрушки, кукол, всевозможные игры, которые не понадобились бы ему в иных обстоятельствах.

Педофил может поддерживать связь с женщиной, но тут возможны только крайности; женщина будет либо слабой, похожей на девочку, либо, наоборот, властной и более сильной, чем ее партнер. Хотя большинство подруг или жен не желают обсуждать свою интимную жизнь, в конфиденциальной беседе они могли бы признаться, что у их мужей или любовников имеются какие-либо сексуальные проблемы. Педофил также коллекционирует детскую порнографию, даже присоединяет к коллекции снимки, сделанные собственноручно. Как тот парень, на которого я обратил внимание Пэм во время репетиции детского танцевального кружка: он может приходить в возбуждение, фотографируя одетых детей в самых обычных, отнюдь не сексуальных позах. Он может брать фотоаппарат в парк и тратить по нескольку катушек пленки, а потом проявлять их и представлять себе, какими были бы его встречи с этими детьми. Не следует забывать, что педофил способен возбуждаться, листая раздел детских товаров каталога Мейси, точно так же, как большинство нормальных мужчин возбуждаются, разглядывая каталоги женского белья. Несмотря на то что многие педофилы успешно функционируют в обществе и сливаются с ним, по крайней мере на некоторое время, определенные аспекты их образа жизни не могут не настораживать. Люди, проявляющие чрезмерный интерес к нашим детям, вызывают у нас недоверие. Взрослый человек, болтающийся по паркам и детским площадкам и не имеющий друзей-ровесников, кажется не вполне нормальным. Педофил знает, что его сексуальные пристрастия надо держать в тайне, поэтому почти не поддерживает более-менее близкие взаимоотношения с другими людьми. Часто его друзьями становятся другие взрослые педофилы, способные понять его и оказать поддержку.

Типичный педофил обычно пользуется идеализированным языком, к примеру, называя детей невинными, чистыми, непорочными ангелочками. Кроме того, он может говорить (или писать) о детях как об «объектах, проектах или имуществе». Кен Ланнинг приводит выдержки из писем вроде «у этого ребенка очень маленький пробег» или «я работал над этим проектом целых полгода».

Кроме того, они осмотрительно подходят к выбору юных друзей, хотя видимое могут оценить выше реального: другими словами, если мужчина предпочитает десятилетних девочек, четырнадцатилетняя подружка, которая выглядит и ведет себя как десятилетняя, будет предпочтительнее десятилетней, которой с виду можно дать все четырнадцать лет.

Не следует забывать, что любой отдельно взятый из этих признаков еще не превращает вашего соседа в растлителя малолетних. Но, взятые вместе, они могут свидетельствовать об опасности. Как во многих других ситуациях, с которыми приходится сталкиваться нам, родителям, здесь мы должны прибегнуть к помощи здравого смысла и довериться нашей интуиции. Эти описания помогут нам распознать потенциальную опасность, но они не заменят внимательного, вдумчивого подхода к родительским обязанностям, обучению ребенка мерам предосторожности и, в некоторых случаях, просто удачи.

Известны случаи, когда родители не в состоянии защитить ребенка — по крайней мере, один родитель, поскольку в нем-то и заключается проблема. Как бы трудно ни было нам это вообразить, многие дети становятся жертвами членов собственной семьи, тех же самых людей, к которым большинство малышей обращаются за советом, любовью и поддержкой. Виновные в кровосмешении растлители малолетних могут соответствовать любому из профилей, обсужденных выше, — от подавленного типа до соблазнителя. Они могут быть безжалостными и расчетливыми в преследовании целей: педофилы-интроверты женятся или сходятся с женщинами с единственной целью — родить ребенка, которого можно подвергать насилию (педофил в этом случае идет на риск, поскольку нет никаких гарантий, что ребенок окажется того пола, который он предпочитает); типичный соблазнитель может жениться или дружить с женщинами, у которых есть дети подходящего возраста и пола, и делать вид, что заменяет им отца. Когда дети в одной семье подрастают и перестают привлекать его, соблазнитель находит новую семью, и все начинается сначала. Такие соблазнители занимаются сексом с женой или подругой только в случае абсолютной необходимости, при этом представляя себе сношение с детьми, или же могут просить женщину одеваться и вести себя по-детски.

И так поступают не только отцы. Питер Бэнкс, директор филиала НЦППЭД, много лет прослуживший в полиции Вашингтона и расследовавший случаи растления малолетних, рассказывал душераздирающую историю о том, как в семье из двух знакомых ему сержантов полиции возникли проблемы со старшим сыном. Все началось с плохих отметок и неуважения к старшим, перешло в мелкие хищения — например, кражи из магазинов, и, наконец, завершилось преступлением: подросток отправился в Джорджию, угнал машину и был пойман во время ограбления универмага. Когда его уводили в наручниках, мать спросила у него, можно ли что-нибудь сделать, чтобы его младший брат не вырос таким же. «Да, — ответил подросток, — надо только держать его подальше от деда». Отец этой женщины жил в ее семье и, по-видимому, годами совращал старшего внука прямо под крышей собственного дома. Несчастная мать потеряла в один день и отца, и сына. Почему этот мальчик не мог открыть родителям ужасную истину раньше? Жертвам инцеста есть что терять в случае разглашения тайны. Если задуматься, наше общество карает эти молодые жертвы во многих, отношениях, зачастую по неосторожности. Подумайте, что станет с ребенком, который сообщит о действиях члена его семьи, вдобавок к мучающим его смущению, страху, унижению. Когда немедленно предпринимаются действия по защите ребенка, из окружения удаляют в лучшем случае не растлителя, а саму жертву. Дети теряют дом, братьев и сестер, друзей, школу, собаку — словом, все. В худшем случае, человек, к которому ребенок обращается за помощью, либо не может, либо не хочет помочь, заявляя, что ребенок недостоин таких затрат времени или хлопот; жертва получает психологическую травму, угроза растлителя о том, что случится, если ребенок кому-нибудь скажет правду, подтверждается.

Ребенку, которого совращает не член семьи, не менее трудно сообщить о случившемся. Вначале жертва молчит потому, что ей льстит внимание и она не знает, что будет дальше. Позднее растлитель заставляет ребенка молчать таким же действенным способом, как и в начале соблазнения. К какому бы типу ни принадлежал растлитель, ребенок будет бояться физического вреда для самого себя или членов своей семьи, причиненного его мучителем. Свое влияние оказывают и другие эмоции — смущение, замешательство. Растлитель может прибегнуть к эмоциональному шантажу. И поскольку многие из них успешно добиваются возможности всегда находиться в окружении детей (в качестве тренера младшей лиги или просто «приятного знакомого», который всегда берет соседских детей в походы или на прогулки), они могут даже воспользоваться групповой иерархией, чтобы держать жертвы в подчинении.