Убит по собственному желанию

— Ну, сейчас вспомню… Три недели назад. Точно.

— Сумма была большая?

— Приличная! Под пятьдесят тысяч он нам тогда урон нанес.

Колодников сразу сопоставил факты:

— Как раз в это время начались у нас грабежи «Горилок». Сколько они в первый раз взяли?

— Пятьдесят пять тысяч, — припомнил Зудов.

Колодников быстро все просчитал:

— Мало. Мало! Пятьдесят долг, пять на троих за работу. Тогда через два дня новое ограбление, теперь на сорок две тысячи.

— А он потом к вам приходил? — Спросил Зудов.

— После того как возместил ущерб — да. Вот вчера был, — сознался Фортуна, и тут же прикусил язык. Взгляд, который на него бросил Колодников, был весьма красноречив:

— Уволился, значит, говоришь? Ну-ну!

— Андрей Викторович! Ну что там наша зарплата? Не хватает же ни на что. Вот я и подрабатываю. Я немного.

Тут, чтобы отвлечь внимание от участкового, заговорил Шаврин.

— Я там потолкался в этом отделе. Кстати, неплохой отдел! Я там купил "Ди перпл" такого неплохого качества!

— Один сборник, или МР-3? — Спросил Зудов.

— Полностью, все альбомы! И качество классное. Там есть даже акустический концерт в Лондоне. Помнишь, там еще струны лопнули у…

Этого Колодников выдержать уже не мог:

— Так, вы, филофонисты! Потом о дисках, давай ближе к делу.

— К делу так к делу, — согласился Шаврин. — Торгует там сама хозяйка, Лариса, красивая женщина, такая знойная брюнетка. Так вот, хотя у этого Шила были две посадки за грабежи, но она, похоже, обломала его полностью. Перед ней он только что не на задних лапах прыгал. Все: "Ларочка, Ларочка". А эта Ларочка такого кобеля на него спустила за то, что он надолго отходил от отдела с Коником. Скрутила она парня!

В разговор снова вмешался Фортуна:

— Да, я вот что еще вспомнил. После того как мы этого Шило успокоили, они с Дубовым потом еще долго по душам говорили. И Шило заявил, что он из дома не приносит ни копейки. Играет только на свои, как он говорил — кровно заработанные. Как же это он… "Приработок я проигрываю", — так он сказал.

В этот момент открылась дверь, зашел очень довольный Астафьев.

— Ну, братцы, мне почти все ясно! — Заявил он с порога.

— Что нарыл?

Астафьев достал из папки документы:

— Судили Шиловского последний раз, слава богу, в нашем суде, так что дело мне его в архиве нашли быстро. Осужден он был за вооруженное нападение на дом одного нашего бизнесмена, азера, получил пять лет. При этом был там и эпизод с нападением на магазин в Самаре. Но его прокуратура доказать не смогла, так что это ему не зачлось. Но вышел Шило раньше, через три с половиной года. И знаете, кто были его подельники?

— Ну, не тяни! — Взорвался Колодников.

— Гулин и Полев. Ваза и Коник!

— Оба-на!

Астафьев выглядел именинником.

— Но это еще не все! Был еще и четвертый участник банды, некто Тимофеев, сорока четырех лет от роду, кличка Тимоха. У того до этого было четыре ходки в зону. И он считался там у них главарем. Получил он больше всех, семь лет.

— Так, срок его истек? — Быстро спросил Колодников.

— Судя по дате приговора — да. И причем, как раз этой зимой.

— Вот вам и четвертый член банды, — предположил Зудов. Колодников согласился:

— Да, надо все выяснить про этого Тимофеева, и сразу поставить его под контроль.

— Я думаю, что если Тимофеев у них главный, то Шило побежит сейчас к нему, — предположил Астафьев. Колодников в эту версию не поверил:

— А почему не позвонит? Что у него, мобильник тоже сломан?

— Я думаю, что про такие вещи как налет они по телефону не обсуждают, они должны договориться с глазу на глаз.

— Логично. Паша, твои парни следят за ним?

— Да, день и ночь.

— Тогда будем ждать! Что-то мне кажется, что завтра решится все.

Глава 19

На следующий день с утра все собрались в кабинете у Колодникова в здании ГОВД. Мазуров был в особенно хорошем расположении духа.

— Андрей, можешь писать палку в отчете о раскрываемости. Дело об убийстве Касатика и Шмыги раскрыто. Можно передавать дело в прокуратуру.

Колодников как-то странно поморщился:

— Да уже и не надо никуда его передавать. Можно его сразу закрывать.

Мазуров удивился:

— Чего это?

— А, ты что, еще ничего не знаешь? Колян сегодня ночью повесился в тюремной камере. Свил из трико жгут и вздернулся на шконке. Да так тихо, что никто из сокамерников и не услышал. Просыпаются утром, а он стоит с петлей шее на коленях, уже холодный.

Для Мазурова это был сильный удар:

— Да, выходит, сам себя приговорил? Бывает.

Колодников решил все же больше похвалить старого розыскника.

— Вы все-таки молодец, Иван Михайлович! Я ведь это дело поначалу глухарем посчитал. А вы раскрутили все как было и показания добыли как раз вовремя. Кто бы его сейчас допрашивал? Господь бог? А так у нас все в полном ажуре. Дело раскрыто и закрыто. Учитесь, молодежь!

Тут зашел Астафьев. Вид у него был не сильно довольный. Между тем Зудов докладывал о результатах наблюдений:

— Шиловский вечером и ночью никуда из дома не выходил, все время был дома, нянчился с ребенком.

— А ты это откуда знаешь? — Не поверил Колодников.

— Так видно было! Они на первом этаже живут и шторы долго не задергивали. Посадил он себе на шею ребенка и бегал с ним по комнатам как олень. Даже на улице было слышно, как малец хохочет.

Колодников недоумевал:

— А по телефону он ни кому не звонил? Не видел?

— Этого мы не видели.

Тут в разговор вступил Астафьев:

— Некому ему звонить. Тимофеев умер в зоне от туберкулеза, не дожив до освобождения три месяца.

Колодников приуныл:

— Так. Выходит, такая красивая и простая версия приказала долго жить. Кто же тогда четвертый в этой банде?

— Мне кажется, что главный тут этот Шило, — высказался Зудов. — Тут и думать нечего. Он и старше их, и умней этих двоих. По крайней мере, по внешнему виду.

Его поддержал Шаврин:

— Да, и Коник не побежал бы абы к кому после того, как мы его прижали. Ему нужны были деньги, а деньги были у Шило. Дал же он ему бабки на новый мобильник.

— И что мы будем теперь делать? — Спросил Зудов.

— Ждать. Должны же они хоть как-то проявиться. Им теперь деньги ой как нужны. Так, все свободны, кроме, — он обвел взглядом всех собравшихся. — Мазурова и Астафьева. Вы со мной в машину. Поможете мне тут в одном деле.

Оба розыскника ожидали чего угодно, но машина довезла их до торгового центра, Колодников приказал ждать. Вернулся он минут через пятнадцать, с букетом цветов и большой коробкой в руках.

— Мы что, едем к женщине? — Предположил Астафьев.

— Не угадал сыщик, не угадал. К мужчине и очень пожилому.

— Это к кому? — Спросил Мазуров.

— К Литовченко.

Астафьев эту фамилию слышал первый раз, а вот Мазурову она была хорошо известна.

— Ого! К Миронычу! А чего это вдруг?

— Да, Петухов дал задание. Кириленко в отпуске и Петухов предложил мне поздравить старика.

— Сколько ему стукнуло?

— Семьдесят. Ты его еще застал?

— Да, он тогда уже замполитом был. Последний год работал.

— А кто это такой, этот ваш Литовченко? — Все расспрашивал Астафьев. Про это больше всего знал Мазуров. Голос его звучал просто благоговейно.

— Остап Миронович Литовченко, майор в отставке, легендарный сыщик! Волкодав! Получить орден Красной звезды в мирное время у нас в городе, представляешь?

Отставной сыщик жил в обычной хрущевке, на третьем этаже. Астафьев ожидал увидеть рослого старика с могучим голосом, но майор оказался невысоким, сухоньким стариком с добрым лицом, полностью седыми волосами и выцветшими почти до полной белизны голубыми глазами. Гостям он очень обрадовался.

— О, какие гости! Неужели вспомнили про старика? Это просто праздник. А то вон почтальон принес телеграмму от дочери и все. Больше некому поздравлять меня.