Ночная смена

— Взгляните сюда, — сказал он, оборачиваясь к Джин Флеминг, — семьдесят квадратных миль улиц, полмиллиона человек — и восемьсот двадцать один полицейский, включая тех, кто работает за письменным столом. По любым разумным стандартам нам требуется прямо сейчас еще двести пятьдесят.

— Почему же вы не наберете их?

— Вы будете просто удивлены, узнав, как мало людей хочет провести остаток жизни, работая в три смены, причем у них всего один уик-энд на семь недель, который они могут провести дома, с семьей. И, кроме того, зарплата не блестящая, если представить себе их труд. Если вы мне не верите, попробуйте постоять в субботу около биржи часов в одиннадцать, когда закрываются пивные. Хороший полицейский зарабатывает там за один час свое недельное жалованье!

— Значит, это намек на то, что вы не можете помочь?

— Мне подчиняются пятьдесят два детектива. В настоящее время восемнадцать из них больны гриппом, а остальные работают по восемьдесят часов в неделю. Я думаю, что вы заметили, как здесь тихо? Это потому, что детектив-констебль Брэди и я — единственные, кто сейчас находится в офисе. В лучшие времена у нас в смену с десяти до шести работает, можно сказать, символическая группа, а сейчас дела хуже обычного.

— Но кто-то все же должен быть?

Он хрипло рассмеялся и вернулся за свой стол:

— Обычно кто-то бывает.

Она встала:

— Значит, все будет в порядке? Вы позаботитесь об этом?

— Если он в городе, найти его будет не трудно, — сказал Грант. — Я не могу обещать многого, но мы сделаем все, что сможем.

Она порылась в сумке и вынула визитную карточку:

— Я буду у Беллы в Сент-Мартин-Вуд, а затем вернусь домой. Я живу в старой квартире мисс Ван Хефлин, при школе. Номер здесь есть.

Она повернулась к двери. Когда Брэди встал, чтобы открыть ей дверь, Грант сказал:

— Я не понимаю одного. Почему вы? Почему не Белла?

Джин Флеминг медленно обернулась:

— Вы, наверное, плохо ее помните, да? Она всегда была против активных действий. Что до нее, то она готова просто сделать вид, что Бена Гарвалда не существует, и надеяться на лучшее. Но, боюсь, этого недостаточно. Если что-нибудь случится, я, похоже, потеряю больше, чем она. Скандал может меня погубить, мистер Грант, разрушить все, что я создала. Вы сами сказали, что я далеко ушла от Хайбер-стрит. Слишком далеко, чтобы оказаться отброшенной назад…

Когда Джин, повернувшись, пошла через главный офис, она почувствовала, что дрожит. Не дожидаясь лифта, молодая женщина быстро пробежала три пролета мраморной лестницы и выскочила наружу через вертящуюся дверь, остановившись в подъезде напротив городской ратуши. Она прислонилась к одной из огромных каменных колонн, возвышавшихся у входа, и порыв ветра швырнул ей в лицо ледяные брызги дождя, причиняя странную боль. Дождь был таким же ледяным, как поднимающийся в ней страх.

— Будь ты проклят, Бен Гарвалд, будь ты проклят! — злобно прошипела она и бросилась по ступеням вниз.

— Ничего девчонка! — сказал Брэди.

Грант кивнул:

— И не глупа. Будь она иной, ей бы не выжить в таком месте, как Хайбер-стрит.

— Вы думаете, во всем этом что-то есть, сэр?

— Возможно. В свое время не было никого круче Бена Гарвалда. И я думаю, что девять лет в Паркхэрсте и Муре вряд ли исправили его.

— Я не знал его лично, — сказал Брэди, — я тогда только еще начинал работать в Центральном отделении. У него было много друзей?

— Пожалуй, нет. Он всегда был вроде одинокого волка. Большинство людей просто боялись его.

— Настоящий головорез?

Грант покачал головой:

— Нет, у него был другой стиль. Прибегать к насилию только в крайнем случае — таков был его девиз. Он служил в Корее, в отряде коммандос. В пятьдесят первом уволен по инвалидности — ранен в ногу. С тех пор слегка прихрамывает.

— Кажется, это действительно тяжелый случай. Достать его досье?

— Сначала надо подыскать того, кто мог бы им заняться.

Грант выдвинул ящик картотеки и быстро перебрал карточки.

— Грэхем все еще занимается изнасилованием в Муренде. Варли отправился расследовать налет на фабрику в Мэйск-Лейн. Лоуренс болен. Форбс уехал в Манчестер свидетелем по делу о мошенничестве, которое будет слушаться завтра. Грегори болен.

— А Гарнер?

— Все еще помогает в отделении «С». У них нет сейчас ни одного человека в штатском, который мог бы стоять на ногах.

— И у каждого по меньшей мере по тридцать дел, а то и больше, — сказал Брэди.

Грант встал, подошел к окну и посмотрел на моросящий дождь:

— Я думаю: что, черт возьми, сказали бы жители, если бы знали, что сегодня у нас в «наружке» только пять человек на весь Центральный округ.

Брэди кашлянул:

— Но ведь есть еще Миллер, сэр.

— Миллер? — безучастно откликнулся Грант.

— Детектив-сержант Миллер, сэр. — Брэди слегка подчеркнул звание. — Я слышал, что он закончил обучение в Брэмсхилле на прошлой неделе.

В тоне, каким Брэди произнес это, не было ничего особенного, но Грант знал, что́ за этим кроется. По новым правилам, каждому констеблю, успешно прошедшему одногодичный курс в Брэмсхилле, присваивается, по возвращении в свое отделение, звание сержанта. Это служило причиной горечи, которую испытывали полицейские офицеры, которым приходилось проделать тяжелый путь, прежде чем получить это звание, или те, которые еще ожидали повышения.

— Я начал его забывать. Это тот парень со степенью юриста, да? — спросил Грант, не потому что ему была нужна информация, а лишь для того, чтобы увидеть, какова будет реакция собеседника.

— Так говорят, — ответил Брэди жестким тоном, в котором заключалось все презрение старого офицера-служаки к «книжным червям».

— Я встречался с ним только однажды, на собеседовании, когда решался вопрос о его направлении в Брэмсхилл. У него, похоже, неплохой послужной список: три года на тротуарах в Центральном отделении, — следовательно, он повидал жизнь! Насколько я припоминаю, он был первым на месте после налета на банк на Лиденхолл-стрит. Именно после этого старик решил перевести его в Центральное управление по расследованию уголовных преступлений. Он работал в отделении «Е» с Чарли Паркером. Чарли считает, что у него есть все данные, необходимые хорошему современному полицейскому.

— Да, включая богатея братца, который предоставляет ему самые роскошные машины, — сказал Брэди. — Он явился однажды на парад в «ягуаре» типа «Е».

Грант кивнул:

— Я слышал, что он взял на поруки Большого Билли Мак-Гьюера и выступил в его защиту, когда Билли проколол шины на этой самой машине. По словам Билли, он может хорошо постоять за себя, а похвала Билли — это похвала мастера!

— Фокусы. Болтовня, — презрительно произнес Брэди. — Умеет ли он ловить жуликов, вот в чем вопрос?

— Чарли Паркер, похоже, считает, что умеет. Он хотел, чтобы Миллер вернулся в отделение «Е».

Брэди сразу нахмурился:

— И куда же он направляется?

— Он возвращается к нам, — сказал Грант. — Старик сказал мне об этом сегодня вечером.

Брэди глубоко вздохнул, не сумев сдержать раздражения:

— Весь путь усыпан для некоторых розами! А я потратил девятнадцать лет — и все еще констебль!

— Такова жизнь, Джек, — спокойно ответил Грант. — Кажется, Миллер до понедельника в отпуске?

— Можно его вытащить.

— Почему бы нет? Если он возвращается на работу к нам, то может начать хоть сейчас. В картотеке есть номер его телефона. Передай ему, чтобы он явился немедленно. Никаких отговорок.

Легкая кислая улыбка тронула уголки губ Брэди, и он вышел, переживая свой маленький триумф.

Когда дверь закрылась, Грант закурил новую сигарету и направился к окну. Хороший человек Джек Брэди. Надежный. Отдай ему приказ — и он его выполнит до последней буквы, вот почему он все еще детектив-констебль и останется им до того дня, как уйдет в отставку.

Глава 3

Дома на Фейрвью-авеню были типичными домами обеспеченных жителей. Большие, хотя и не особняки, расположенные в некотором отдалении друг от друга и окруженные морем зеленых лужаек. Сознание, что Ник Миллер живет в одном из таких домов, не улучшало настроения Джека Брэди.