Бастион

– Ты знаешь заброшенную шахту в горе Квисет? Нуббархаугенские рудники? Шахта была заброшена в двадцатых годах, несмотря на то что запасы руды и серного колчедана были далеко не исчерпаны. Единственное, что напоминает о ней сегодня, – это здание тамошнего клуба. Сейчас владельцем шахты считается концерн «Нурдакер петро», который отремонтировал клуб и сделал из него что-то вроде дома отдыха для своих служащих. Но последние три-четыре года там живет этот Стефансен, он сын управляющего «Нурдакер петро». Чем он занимается и на что существует – это никому не известно. Во всяком случае, у нас его недолюбливают, он сплошь и рядом заявляется в городок со своей кодлой и бузит на наших праздниках.

Ермунн прекрасно знал шахту. Он много раз бывал на ней. Но то, что в здании клуба кто-то поселился, оказалось для него новостью. Место для жилья там было самое неприютное. И тем не менее именно там обосновался Стефансен.

– Ты случайно не в курсе, Стефансен не состоит в местной группе хемверна? – Для Ермунна это был очень важный вопрос.

– Ну как же, – отвечал Тронн, – Стефансена ведь хлебом не корми – дай пострелять. Со стороны шахты то и дело доносятся выстрелы. И в хемверне он, конечно, состоит. Так же как и вся наша пистолетная братия, ну, эти, шайка Бруволла и Лаксвика. Извини, Ермунн, мне пора бежать. Может, встретимся как-нибудь вечерком, поболтаем? Ты еще не уезжаешь? – Тронн поднялся.

Ермунн кивнул. Они договорились, что он как-нибудь вечерком звякнет, чтобы они могли вместе выпить пива.

Ермунн остался в кафе. Это начинало переходить всякие границы. Что ему теперь делать? Собирать чемодан и возвращаться в Осло? Считать свое расследование законченным? Разве он не получил достаточного ответа на вопросы о том, является ли Люнгсет бастионом для организации бывших нацистов и поддерживают ли они тесный контакт с преступной порослью сегодняшнего дня? Не пора ли ему бросить все, потихоньку ретироваться и не подвергать себя лишним неприятностям, вороша это осиное гнездо?

В голове созрело решение. Неплохо зная окрестности Нуббархаугенских рудников, он задумал отправиться в тот район, самому посмотреть, что там и как. Можно изобразить из себя рыболова: сейчас, в половодье, в серовато-коричневых водах реки, скорее всего, хороший клев, он в этом не раз убеждался на опыте. Вот какой хитрый способ подобраться к Стефансену он измыслил.

Ермунн зашел домой, в Хаугард. Проверил, в порядке ли рыболовные снасти. Затем накопал побольше толстых дождевых червей. Мать обрадовалась, что он наконец-то нашел себе другое занятие – вместо этих глупостей с бывшими нацистами. Он взял из гаража старенький «фольксваген», которым отец, заведя новую машину, почти не пользовался.

Шахта и заброшенный шахтерский поселок находились примерно в двух милях [43] к востоку от центра Люнгсета, почти у верхней границы леса, и потому здесь встречались лишь отдельные рощицы, разбросанные по длинным пологим склонам и по дну долины, где, извиваясь, текла на юг река Люнга. От шоссе отходила проселочная дорога, ведущая на несколько километров в глубь гор, к пастбищам и отремонтированному зданию клуба.

Ермунн оставил машину там, где от основной дороги ответвлялся проселок. Ехать по проселку в такое время года не рекомендовалось: на каменистых холмах, по обочине дороги, да и на самом проселке еще лежали пятна снега. Видны были свежие следы трактора.

Он взял свою удочку. Люнга бежала параллельно грунтовой дороге, проходя в какой-нибудь сотне метров от здания клуба. По крайней мере он убедится, что там действительно живут.

Люнга набухла и потемнела, но паводок был небольшой, она лишь кое-где залезла на сушу, образуя затоны и заводи. Здесь-то и стояла ранней весной форель. Ермунн дрожал от возбуждения. Для этого у него был двойной повод. Во-первых, он предвкушал саму рыбалку. Ему уже почти год не выдавалось случая порыбачить. Мадейра в счет не шла, поскольку там все было слишком экзотично. Кроме, того, его волновали вопросы: встретится ли ему Стефансен? Как поведет себя? Узнает ли он Ермунна? Ермунн понимал, что отчаянно рискует.

Он забросил удочку в первой заводи. Земля совершенно не просматривалась за коричневыми водоворотами. Леску стало сносить течением. И вдруг – клюет! Леска натянулась, и Ермунн начал заводить ее против течения. Должно быть, крупная рыба. Удилище выгнулось дугой, Ермунн резко подсек и потащил. Из водоворота показалась серебристая форель, которая, пролетев над поверхностью воды, упала в заросли ивняка. Ермунн бросил удочку и помчался искать рыбу. Она билась в зарослях. Схватив форель, Ермунн привычным жестом свернул ей голову и поднял перед собой. Большущая! С полкило, не меньше И какая красавица! По спине и животу – красные и желтые пятнышки. Да, есть еще в Люнге неплохая рыбица.

Ермунн целиком отдался рыбной ловле. Клев был хороший, и через час у него набралось уже двенадцать отличных форелей. Сумка с уловом потяжелела. Он присел на камень и закурил. И тут он с удивлением обнаружил, что поравнялся с шахтерским поселком, метрах в ста над ним возвышалось белое здание клуба. На здании было две кирпичные трубы, из одной вился дымок.

Что ему теперь предпринять? Немного поразмыслив, он составил план действий. Он еще чуть-чуть половит рыбу, идя вниз по течению, потом выберется на дорогу и пойдет по ней обратно. Дорога пересекала пустырь непосредственно перед клубом. И, проходя мимо, он обязательно постучится к Стефансену.

На фоне блеклого весеннего неба громоздились желтоватые отвалы. Они изъязвляли поверхность земли, образуя проплешины в растительном покрове: ядовитый серный колчедан выедал растительность в радиусе по крайней мере пятидесяти метров вокруг отвала. За отвалами, на горном склоне, находился в свое время шахтерский поселок. В начале века, когда добыча была самой высокой, здесь располагалось более ста зданий: школа, кинотеатр, магазины, жилые дома. Теперь от них остались одни фундаменты – квадраты и прямоугольники из добротного, прочного бетона.

Ермунн с трудом перелез через один из отвалов и выбрался на дорогу. Чуть впереди себя он увидел здание клуба. Он брел, держа удочку на плече и вдыхая резкий запах серы. От этого запаха щипало в носу. Открыв калитку, Ермунн вошел во двор.

Перед сараем стоял трактор. Рядом – пустая собачья конура. Ермунн не обнаружил никаких признаков жизни. Он неспешным шагом подошел к дверям. Аккуратно положил на землю удочку, но сумки с рыбой не снял. Затем постучал в дверь – громко и решительно.

В доме поднялся лай. Ермунн услышал голос, прикрикнувший на собаку, потом с той стороны двери донеслись шаги. Черт возьми, у него, оказывается, собака, подумал Ермунн, пытаясь сохранять спокойствие. Дверь открылась, и на пороге появился молодой человек лет двадцати пяти. Его смуглое лицо сохраняло еще детскую мягкость, однако Ермунн заметил презрительную, едва ли не издевательскую улыбочку, прятавшуюся в складках рта. Типичный маменькин сынок, подумал Ермунн.

– Ты кто такой? – нелюбезно спросил Стефансен, держа дверь чуть приотворенной. За дверью, как было слышно Ермунну, копошилась собака.

– Ермунн Хаугард. Я тут открыл рыболовный сезон, клев потрясающий. А я и не думал, что на горе кто-то живет. Давно здесь обосновался? – Ермунн на несколько шагов отступил от двери.

Стефансен, казалось, не был ни удивлен, ни испуган, ни рассержен. Выражение лица у него не изменилось. Он вышел из дому, прикрыв дверь за собой.

– Года два-три назад. А ты, видимо, хорошо знаешь здешние края. Ты сам люнгсетский?

– Да что ты, я просто завернул по дороге, еду из Осло в Тронхейм. Вообщето я каждое лето наведываюсь сюда порыбачить, рыбалка здесь отменная. Сейчас вот тоже захватил с собой удочку. Машину я оставил внизу, на шоссе. Думал, рано еще пробовать, а оказалось – самое время. Полную сумку наловил.

Ермунн с волнением ждал, как это воспримет Стефансен. Тот ведь знает, что Ермунн врет, не может не знать. Из магнитофонной записи явствовало, что этот Стефансен был в курсе дела.