Конечная Остановка (СИ)

Бумажные отстойные органайзеры для компьютерных недотеп Татьяна не признает. Лев Шабревич это знает и потому ей несомненно поверил.

«На жаль, не получится. Стоит признать, у Левы всегда вельми нужные центровые знакомцы. Но светиться лишний раз по конспиративному адресу Ильича-Ульянова мне ни к чему. Что в лобок, что по лбу, коли вспомнить того же отвязанного спадара Двинько с его русским псевдонимом в рунете».

Тана прикоснулась к пластиковым ножнам высокотехнологичного керамического стилета, эргономично закрепленным на левом предплечье. Стилет в незаметных ножнах беспроблемно вояжировал с ней в Литву и обратно. Оттого верно решила, что стало бы неплохо размяться сегодня с ножичками в закрытом для посторонних тренажерном зале.

Спортивным фехтованием она занимается с десяти лет, отменным владением боевыми искусствами наедине с собой гонорится не задарма ― спарринг-партнеры подтвердят. А за публичными соревновательными успехами она никогда не гналась. Ни раньше, ни вроде бы теперь.

«В твои 28 бабских годков всесторонне достаточно держать себя в форме, в теле и при деле. Допрежь всего в нашей стебанной Белорашке. Тут-ка, где-нигде сплошь сучье, иногда беспредельщина с гонором в коромысле дьявольском…

Что-то мне анально подсказывает: быть беде, когда вокруг занадта добре…

Зашнуруй-манда, раззява!», ― несколько грубовато Тана вышла из откровенных размышлений перед тем, как вызвать на ковер штатного психолога, уличенного Вольгой в нетрезвом образе жизни.

―…Не в рабочее же время, х…сос!!! ― открытым текстом на русском языке приступила к разносу директрисса Бельская.

«Дать бы ему подзаконно в морду, просраться, наперед на опохмел, психоаналитику засранцу! Привет с москальского бодуна, россиянец, сосо… У, йе твою мать…!»

Русскую народную матерную ругань, брань спадарыня Бельская находит очень приемлемой для выражения самого презрительного отношения к сквернословным стихийным носителям российской мовы. Она так нарочито подчеркивает особно принадлежность к белорусской нации, подобного филологического самовыражения не имеющей. Да и с государственным русским языком РБ у нее отношения своеобразны, деловиты и боевиты.

Глава седьмая Стволы блеснули роковые

В тренировочный зал, предназначенный для боевых искусств с холодным оружием, Евген Печанский заходит только изредка. Предпочитает он чего-нибудь погорячее. Большой частью, когда он посещал спортивный клуб, по известным причинам не нуждающийся в шумной многообразной рекламе, сразу тихо спускался в подвальный тир. Как своему проверенному человеку ему выразительно вручают не малокалиберную винтовку или такой же мелкий пистолет, но полноценный нарезной ствол. Чаще всего давали «глок» или ПМ. Время от времени ― машинки посерьезней, если заправляющий стрелковым подземельем отставной омоновец, находил, что это соответствует всем правилам техники безопасности и конфиденциальности на тренировках с использованием боевого оружия.

В понедельник вечером Евген, благопечатно выражаясь, не совсем удовлетворился результатами личных упражнений в пулевой стрельбе. Ему и вспоминать-то о них не хотелось на следующий день. Забыты те времена, когда он брал призы на соревнованиях. Может, оно и к лучшему. Мало кто помнит о его стрелковых стендовых талантах. Или к худшему, если придется взять в руки ствол не для разовой, хорошо подготовленной акции, но находится в постоянной боевой готовности. Либо того хуже ― самому по-армейски воевать до победного конца; своего ли, чужого.

Вчера Евген отстрелялся из «глока» после двух часов изнурительных занятий на силовых тренажерах. Отсюда плачевное число поражений, кучность ни к черту, о выбитых очках на периферии мишеней и сказать-то нечего без крепкого словца. Впрочем, за цифирной скрупулезной работой он вскоре и думать забыл о вчерашних неудачах как будто несчастливого дня. Потому что за бумагами и цифрами видел, представлял прежде всего людей, их дела, делишки, какими они очень или не очень заняты.

Об оружейных делах, между однак прочим, Евген Печанский снова вспомнит под вечер во вторник. Сначала теоретически ― пришло на ум писательское слово дядьки Алеся Двинько:

― Раней присоветские кухонные диссиденты втихомолку носили в кармане фигу против власти. Ты же, Евген, постоянно носишь пистолет в кармане, в кобуре. Даже если ствол у тебя предержаще хранится в персональном сейфе, регламентировано, инструктивно… Иль гранатку Ф−1 все время тягаешь за пазухой, друже мой. Тож молчки…

Затем настал час практики, когда Евген без лишних слов принялся за тренировку в разборке и сборке новенькой «беретты». Что ни говори, весьма рациональное мужское препровождение свободного времени. Особисто, коли молча собирать машинку с закрытыми глазами. Пусть руки сами научатся чувствовать оружие!

В среду пополудни Евгений вновь посетил тир в том самом спортивном клубе при ассоциации содействия сотрудникам правоохранительных органов и спецслужб. И вполне самоуверенно, с приличествующим результатом решительно выполнил три упражнения из уставного милицейского пистолета от конструктора Макарова.

«Везде требуются умственно закрепленные навыки, умения и рефлекторно подкрепляемые привычные физические усилия. Есть у нас малость пороха в пороховницах!»

Тотчас принял органичное волевое решение добыть из личных арсенальных закромов армейский пистолет от Игоря Стечкина и необходимый боекомплект к нему. Естественно, во славу боеготовности поупражняться с ним в пятницу, возможно, в субботу где-нибудь на природе. Вдали от шума городского и дачного. «Черным налом, так скажем…»

В тот день его корпоративный босс Птушкин лично ему подбросил, прикатил коллеге Печанскому целую тележку, комплексно доверху груженую полутора десятком пыльных, затертых, хотя еще и не старых, толстых гроссбухов и папок. Предложил распорядительно поизучать бумажные файлики до конца недели. По существу дела дал четкие конкретные указания, чего искать, шукать, шерстить и что должно быть в итоговом заключении. То есть желательно уличить сетевых торговцев наркотической синтетикой, выявить их способы отмывания денежной наличности, осуществляемые под прикрытием косметических средств и биологически активных добавок.

― Як скончишь, мой Ген Вадимыч, сваливай отдыхать. Приказ о твоем летнем отпочивании я подписал. Отпускные, премиальные и бонусные в тайм-шер возьмешь завтра, ― также в рабочем порядке выдал второе, гораздо более существенное, начальственное пожелание Марьян Ольгердович Птушкин, глядя куда-то сквозь офисное окно.

― Как у нас водится, без шума и пыли, ― зачем-то заметил, без нужды добавил босс к отпускному распоряжению.

Босс Птушкин, наверное, смотрел тоже куда-нибудь в сторону своего августовского отпуска по плану, ― подумалось тогда Евгению.

Начиная со следующего июньского понедельника, Евген Печанский распланировано намеревается отдыхать на Канарах в хорошо знакомой гостиничной местности. А в конце июля ему предстоит покинуть туземные евросоюзные острова близ Африки и возвратиться в континентальную Европу. Две деловые встречи и там, и там у него заранее запланированы; предварительное согласие деловых партнеров получено.

Поздним вечером в четверг после работы Евген по православной традиции справил сороковины по дядьке Алексан Сергеичу. Заблаговременно предрешил не зазывать к себе домой никому здесь не нужных ближних и дальних сородичей, родичей, сродственников. Пригласил по-дружески, по-свойски одного Алексан Михалыча Двинько. Обоим старичкам такой поминальный расклад придется в самый раз, на земле и на небеси. Со святыми упокой!

Все ж таки, как скончавшийся от инфаркта дядька, так и его доныне здравствующий старинный друг ― с давних пор принципиально верующие. Пожалуй, с тех часов, когда у них в спецслужбах такое не поощрялось, даже запрещалось атеистически.

Сам-то Евген в принципе религиозным и воцерквленным человеком себя не считает. Хотя православную обрядность чтит. Когда-никогда ее соблюдает. После звезды, разговевшись помалу на пасхальное застолье, к примеру, у него традиционно крестный ход с субботы на воскресенье от Кафедрального собора. И в Бога-то он подчас верит, если задуматься. Но подолгу размышлять о том, о сем религиозном ― голову свою попросту не заморачивает. Как говаривал блаженной памяти полковник Печанский, на том именно свете по сути дела разберемся, есть там рай или ад. Коли Бог и без того иже яси сущий для всех, кто правильно в него верит.