Последний расчет

– Если бы она не умерла… конечно, ее состояние вызвало бы у меня тревогу, – произнесла наконец Сигри, тряхнув своими серебристыми волосами.

– А тогда, у Аннабет?

– Я пробовала поговорить с ней, но мне показалось, что ей стало легче. Наверное, съела что-нибудь, что не могла переварить, а потом все прошло…

– Значит, тем вечером ее состояние не вызвало у вас тревоги?

– Раз уж вы спросили… сейчас я жалею, что не отнеслась к происходящему серьезнее. По-моему, нам всем нужно было отнестись к ней повнимательнее.

– Такое уже случалось раньше? То есть… чтобы пациенту вашего центра стало так плохо?

На губах Сигри заиграла красноречивая улыбка.

– В ту субботу я впервые была в гостях у Аннабет и для меня было внове видеть стольких сотрудников центра… в неофициальной обстановке. Подобные приемы устраиваются нечасто.

– По какому поводу собрались в субботу?

– Официально в честь начала лета… Наверное, Катрине пригласили, потому что скоро ей предстояло нас покинуть и вернуться в большой мир. Ее лечение подходило к концу.

– Много ли у вас пациентов, которых можно считать излеченными?

– Показатели не слишком высокие… нет.

Гунарстранна посмотрел в пол.

– Так везде? – спросил он.

– В некоторых клиниках и центрах добиваются лучших результатов… Цифры выше ненамного, и все же… Вот Катрине добилась выдающихся успехов. Но не думайте, что нам можно почивать на лаврах. Многие считают, что наши провалы напрямую связаны с нашими законами. Пациенты попадают к нам принудительно; их направляют органы опеки. Но удерживать их у себя насильно мы не имеем права. Они часто убегают. То же самое происходит и со многими так называемыми нормальными людьми: они идут по пути наименьшего сопротивления.

– Как вы думаете, почему в тот вечер Катрине тошнило? По-вашему, она что-то не то съела?

– Понятия не имею. – Сигри снова задумалась. Она полулежала на диване, подогнув под себя ноги, одну руку положила на лодыжку, а на другую облокотилась. – Помню, Катрине и Аннабет о чем-то разговаривали; я подошла к ним. С ними еще стоял приятель Катрине… Он подхватил ее, когда она упала.

– Катрине потеряла сознание?

– Не знаю.

Гунарстранна терпеливо ждал.

– Да, возможно, она потеряла сознание, – произнесла Сигри Хёугом.

– А вы что?

– Пошла за ними, за Катрине и ее бойфрендом, в ванную. Через какое-то время он открыл дверь. Она оставалась внутри. Он сказал, что ей уже лучше и она скоро выйдет. Я немного подождала и через несколько минут постучала к ней. Она в ответ крикнула, чтобы я не беспокоилась. Потом она все-таки открыла. Я вошла; она сидела на крышке унитаза. Помню, я ее умыла. Выглядела она почти как всегда, только ее трясло. Сначала она попросила меня вызвать такси, а потом передумала… то есть она снова попросила меня не беспокоиться. Кажется, она собралась сама позвонить в службу такси или кому-нибудь из знакомых, чтобы ее отвезли домой.

– Вы говорили ей что-нибудь еще?

– Нет. Чуть позже я спросила у Аннабет, где Катрине, и Аннабет ответила, что она, наверное, уехала домой, потому что ей стало плохо.

– И что вы подумали?

– Мне стало не по себе. Она очень расстроилась из-за одного инцидента, который произошел раньше в тот же день, и…

– Что за инцидент? – перебил ее Гунарстранна.

– Кажется, в бюро путешествий, где она работала, ворвался один ее старый знакомый.

– Кто?

– Имени я не знаю. Но за пару часов до того, как мы встретились у Аннабет, она мне позвонила… Наверное, было часов пять, то есть она уже пришла с работы… По ее словам, у нее кое-что случилось. – Сигри нахмурилась. – Говорила она как-то бессвязно, кажется, упоминала о каком-то знакомом из ее наркоманского прошлого. Вот почему ей понадобилось срочно со мной поговорить. Она настаивала на личной встрече.

– Почему?

– Потому что… – Сигри задумалась, подыскивая нужные слова. Гунарстранна молча наблюдал за ней. – Потому что мы с ней часто вели… доверительные разговоры. Мы с ней неплохо ладили.

– О чем она хотела поговорить в тот раз?

Подумав, Сигри Хёугом ответила:

– Я спросила, нельзя ли все обсудить по телефону, и она ответила, что нет. Помню, я еще посмотрела, сколько времени. – Сигри показала на громко тикавшие настенные часы. – Начало шестого, а в половине седьмого мы должны были быть у Аннабет. Я прикинула, сколько времени мне понадобится на душ и все остальное. Я… ну, в общем, пыталась все успеть, скажем так, и спросила, не могу ли я заскочить к ней до приема, но Катрине ответила: нет.

– Чем она объяснила свое нежелание вас принять?

Сигри пожала плечами:

– Кажется, сказала, что ничего страшного, поговорим потом. Мне это не очень понравилось, потому что я знала, что она очень обидчива, тяжело воспринимает отказ. Поэтому я спросила: «Ты уверена?» И еще раз предложила за ней заехать. Но она спросила, найдется ли у меня время завтра, то есть в воскресенье, на следующий день после званого ужина. Я ответила, что да, но… встреча так и не состоялась.

– Вы не помните, как именно она рассказывала о случившемся? Меня интересуют точные слова.

Сигри задумалась. Гунарстранна отпил кофе и снова одобрительно кивнул.

Сигри закрыла глаза.

– Она сказала: «Ко мне пришли…» Нет, не так: «Кое-что случилось на работе… Явился один человек из моего прошлого. Мне нужно поговорить с тобой, иначе я сломаюсь». Что-то в этом роде – точных слов я не помню.

– «Иначе я сломаюсь»?

Сигри кивнула.

– Как вы истолковали ее слова?

– Да никак. Просто такой оборот речи, вроде «Кажется, я сейчас упаду в обморок» или «Ой, я сейчас умру», как говорят некоторые.

– И что вы ей ответили?

– Спросила: «Кто же это, милая?» или «Милая, кто же к тебе приходил?»

– Вы с ней были настолько близки? Вы называли ее «милой»?

– Ну да.

– Вы так же обращаетесь к другим пациентам?

– У меня со всеми складываются неплохие отношения…

– И вы ко всем обращаетесь одинаково?

– Нет. Наверное, можно сказать, что у нас с Катрине… отношения были особыми.

– Почему?

Сигри не спешила с ответом. В конце концов она сказала:

– Потому что у нас с ней… – Она еще немного подумала. – Наверное, Катрине чем-то отличалась от других… Да, по-моему, она была не такая, как все. Катрине была особенная.

Гунарстранне показалось, что Сигри пытается что-то объяснить себе самой. Она смотрела в одну точку, словно забыв о его присутствии.

– Было в ней что-то такое… – Она еще помолчала и добавила: – Хотя… не знаю. В такие минуты, как сейчас, кажется… возможно, нас с ней просто потянуло друг к другу. Но самое главное, она очень долго доверяла мне свои секреты.

– Доверяла?

– Да. Возможно, с медицинской точки зрения это было не очень полезно, но она предпочитала меня многим другим.

– И все же она так и не сказала, кто приходил к ней на работу и что там произошло?

– Нет. Мы договорились встретиться на следующий день.

– Вы пробовали связаться с ней в воскресенье?

– Днем я звонила ей, но она не взяла трубку.

– Что вы подумали?

– Подумала, что она забыла о нашем уговоре или перезвонит мне сама позже. В конце концов, мы ведь так и не назначили время встречи.

– Что за человек ее бойфренд? – спросил Гунарстранна после паузы, прочистив горло.

– А, ерунда. Пустышка!

– Пустышка?

– Да, мне так кажется. Снаружи еще куда ни шло, а внутри, – она постучала себя пальцем по голове, – пусто! Он ее очень ревновал… что говорит о его инфантилизме.

– Он склонен к насилию?

– Н-нет… я так не думаю.

– Как по-вашему, он бил ее?

– Нет. – Сигри покачала головой. – Нет, иначе она бы со мной поделилась.

– Как проявлялась его ревность?

– По-моему, он боялся, что она изменяет ему с другими мужчинами.

– А она ему изменяла?

– Понятия не имею.

– Значит, она не всем с вами делилась?

– Скажем, такого рода тайны меня не интересовали.