Вздымающийся ад (сборник)

Если кто–то своим успехом принес вам пользу вы на его стороне. Если потерпел неудачу то нет.

Но он ещё не потерпел неудачу. Пока нет. Но в обозримом будущем его Башня будет зиять пустотой. В этом все Дело.

Это можно свалить на общий застой в бизнесе или на власти в Вашингтоне с их политикой «шаг вперед два шага назад».

Но перекладыванием вины на других дела не поправишь. Объяснения помогают редко, и сегодня за обедом. Объяснения нисколько не изменили точку зрения губернатора.

Вы сегодня на виду, Гровер, сказал губернатор, а таким достаются не только розы, но и шипы. Мне это знакомо.

Он размешивал в кофе сахар, кисло улыбаясь и наблюдая, как кружится жидкость. Наконец поднял голову.

Насколько плохи наши дела? Назовите мне несколько цифр.

Он не отрывал взгляда от Гровера.

Фрэзи назвал ему цифры: процент сданных помещений, перспективы на новые арендные договоры, нынешние и предполагаемые доходы минус основные расходы по эксплуатации и текущие расходы. Неутешительные цифры.

Но это ненадолго, уверял он.

Черта лысого, ненадолго! Губернатор не повышал голос, но в нем зазвучал новый тон. Безработица не снижается и инфляция нарастает. Я не сказал бы, что существует возможность кризиса на уровне тридцатых годов, но не сказал бы и что все вдруг изменится ни с того, ни с сего, особенно в больших городах.

Боб Рамсей…

Боб Рамсей слышит голоса свыше. Я удивляюсь, почему бы ему давно уже не спуститься с ближайшей горы с новыми десятью заповедями. Он рассчитывает заставить весь штат работать на его город, но это не выйдет. Он думает, что конгресс ляжет на спину и засучит лапками в воздухе от радости, что может выписать ему карт–бланш, но этого тоже не будет.

Фрэзи в глубине души придерживался того же мнения, но ничего не сказал.

Боб Рамсей любит этот город, продолжал губернатор. Это я признаю. И не дает ему развалиться практически голыми руками. Но дело в том, что все большие фирмы переезжают отсюда в предместья, их гораздо больше, чем тех, кто перебирается сюда. Славные времена вашего города большого яблока, центра вселенной давно уже утратили свою привлекательность. To, что осталось, стремительно превращается в город для очень богатых или для очень бедных, но ни одна из этих категорий не арендует помещения в небоскребах.

Да, должен был призвать Фрэзи, размышляя в тиши своего кабинета, Бент Армитейдж, скорее всего, прав. Как всегда прав.

На столе тихо загудел интерком. Фрэзи нажал кнопку.

Да?

К вам мистер Гиддингс, раздался голос Летиции. Говорит, по неотложному делу.

Вначале обед с Армитейджем, теперь Уилл Гиддингс, наверняка с новыми проблемами; бывают минуты, когда неприятности обрушиваются на человека со всех сторон.

Хорошо, обречено ответил Фрэзи. Пусть войдет.

Гиддингс сразу перешел к делу.

Пора вам тоже узнать, что происходит, сказал он и бросил на стол конверт, набитый копиями измененных чертежей.

Фрэзи вытряхнул копии из конверта, просмотрел некоторые из них и удивленно взглянул на Гиддингса.

Я не инженер, как вы, сказал он. Объясните мне, в чем дело.

Гиддингс начал рассказ, а когда закончил его, откинулся на спинку и стал ждать.

В громадном кабинете стояла тишина. Фрэзи медленно отодвинул кресло, встал, подошел к окну и долго смотрел вниз на улицу. Потом, не оборачиваясь, сказал:

Вы, разумеется, ничего об этом не знали.

Не знал, это моя вина, так же как и вина сотрудников Колдуэлла точнее, Ната Вильсона и Берта Макгроу. Все мы несем эту ответственность.

Фрэзи отвернулся от окна.

И что теперь?

Нужно все перепроверить, шаг за шагом, и выяснить, проведены ли изменения в действительности и какие могут быть последствия.

Последствия какого рода? Гиддингс покачал головой.

Этого я даже представить не могу. Могут быть ничтожными, но могут оказаться и серьезными. Потому здесь.

Фрэзи вернулся к столу и сел.

И чего вы от меня хотите?

Чтобы вы отменили сборище, намеченное на вечер в ресторане наверху. Гиддингс говорил уверенно, серьезно и энергично. Я не хочу, чтобы наверху собиралась толпа.

Почему?

Черт бы вас побрал, не выдержал Гиддингс, неужели не ясно? Строительство ещё не закончено. И к том же мы знаем или, по крайней мере, имеем основания думать, что в уже законченных работах наделаны ошибки в электрооборудовании. Не знаем, насколько они серьезны, и пока этого не выясним, нет смысла устраивать вечеринку, чтобы её черти взяли, посреди этого дерьма!

А что, может погаснуть свет, спросил Фрэзи, или что–нибудь ещё в этом духе?

Гиддингс похрустел пальцами, чтобы успокоиться. Потом кивнул.

Да, нечто в этом роде.

Но что именно, вы точно не знаете?

«Да, Фрэзи мне не убедить, сказал себе Гиддингс.

Я не какой–нибудь проныра коммерсант, я инженер, и сейчас, когда бумаги лежат у Фрэзи на столе, я почти готов признать, что я плохой инженер».

Точно не знаю, подтвердил он. Для этого мне нужно время.

Фрэзи вспомнил слова губернатора Армитейджа. «Вы сейчас на виду, сказал губернатор, а такими достаются не только розы, но и шипы». Он прав, но почему бы не остаться в стороне и не подождать, пока шипы достанутся другому?

Я думаю, отменить торжество уже невозможно Уилл, сказал Фрэзи и улыбнулся.

Почему невозможно, черт бы вас побрал?

Фрэзи был терпеливым человеком.

Приглашения были разосланы давным–давно, и лю–з ди, которые их приняли, могли сегодня быть в Москве, в Лондоне, в Пекине или в Вашингтоне. Для них это почти! профессия присутствовать при событии, сравнимом, тут улыбка Фрэзи стала ещё шире, со спуском на воду величайшего судна, Уилл. Когда судно спускают на воду, оно тоже ещё не готово впереди ещё месяцы работы. Но спуск судна на воду это торжественное событие, срок которого назначен заранее, и такие события нельзя в по–О1еднюю минуту отменить просто так.

Какого черта, не выдержал Гиддингс, что значат несколько толстопузых воротил в смокингах по сравнению с тем кошмаром, который может произойти?

Фрэзи молча раздумывал. Потом, наконец, ответил:

Я все ещё не могу понять, Вилли. Что вас, собственно, беспокоит?

Гиддингс воздел свои огромные ручищи и бессильно уронил их.

Да в этом–то все и дело. Не знаю.

Он подумал о теории Берта Макгроу, что над некоторыми зданиями висит злой рок, и хотя не верил в это, сам знал такие стройки, где все шло наперекосяк и никто никогда не мог найти объяснения.

И кроме того, только что произошло ещё кое–что. Некто проник внутрь здания и болтается по нему, и это мне не нравится.

Фрэзи нахмурился:

Кто?

Не знаю, и будет чертовски трудно это выяснить, придется прочесать этаж за этажом и призвать на помощь армию.

Фрэзи рассмеялся.

Это абсурд. На что нам сдался этот тип? Гиддингс ответил:

Знаете, слишком много набирается вещей, которых мы не знаем, и в этом все дело. Я отвечаю за здание. Я сжился с ним, оно стоило мне немало пота и крови…

Никто бы не мог сделать больше, Уилл.

Однако, продолжал Гиддингс, есть вещи, которые прошли мимо меня, и единственное, о чем я прошу, Дайте мне время, чтобы выяснить, насколько они серьезны. Неужели я хочу слишком многого?

Фрэзи взял позолоченную авторучку и уставился на нее, пытаясь сосредоточиться. Что если во время приема действительно что–то случится? Если вдруг откажет электрооборудование, какие могут быть последствия? И если вдруг обнаружатся недоделки внутри здания, не поможет ли это решению его проблем, не даст ли дополнительное время, чтобы найти съемщиков, и, может быть, согласиться с губернатором и снизить ставки? И в известном смысле свалить вину на Макгроу и Колдуэлла, то есть на генерального подрядчика и автора проекта, и оказаться таким образом вправе утверждать, что компанию по заключению договоров на аренду великолепных помещений новейшего коммерческого центра «Башня мира» срывают обстоятельства, от него не зависящие?