Шоу для богатых

Глава 5

Угробив едва ли не полдня на проработку оперативной сводки за прошедшую неделю, которую он загодя загнал в свой компьютер, Макс, наконец-то, разогнул спину, широко зевнул – благо в этот час в офисе «Глории» никого не было, и выведя на экране монитора данные двух неопознанных трупов, которые более всего подходили под словесное описание Станислава Крупенина, позволил себе заварить чашечку кофе.

Вернулся к своему столу, уже с чашкой кофе в руке, тяжело и грузно опустился в свое любимое кресло перед компьютером. Отхлебнул глоток исходящего паром кофе и вновь уставился в светящийся экран монитора, сравнивая довольно скудную информацию по двум невостребованным трупам, один из которых дожидался своего часа в Москве, в морге больницы имени Боткина, второй же – в морге подмосковного городка Пушкино. Поставил чашечку перед панелью с клавиатурой и, запустив пятерню в свою несчастную бороду, потянулся свободной рукой к телефону.

Голованов отозвался почти мгновенно и, хорошо зная породистую вальяжность бородатого Макса, который никогда не звонил «абы просто так», тут же спросил:

– Ну, надыбал что-нибудь?

– Вроде того, – с протяжной ленцой в голосе ответил Макс. – И если идти от тех вводных, которые нам дала мамаша этого парня, то на на нынешний день мы имеем два трупа, которые...

– Где? – оборвал его Голованов.

– Боткинская больница и Пушкинский морг.

– И оба подходят по описанию?

– Похоже, что да. Примерный возраст от двадцати до двадцати пяти лет, волосы темные. Особых примет вроде бы не имеется. На момент обнаружения трупов... Кстати, – спохватился Макс, – во что он был одет, когда уходил из дома?

– Ты имеешь ввиду Крупенина?

– Естественно.

– Джинсы, темно синяя рубашка и легкая кожаная куртка.

– М-да, – задумчиво протянул Макс, – не повезло, придется, видимо, опознавать обоих.

– Что, оба в джинсах и кожаных куртках?

– Если бы в куртках, – хмыкнул Макс. – Один вообще голый, выловили в Яузе, а насчет второго жмурика... Джинсы есть, однако насчет кожаной куртки ни слова.

– И где нашли этого... второго?

– В Измайлово, в лесопарке. В понедельник утром. Собачка наткнулась, когда под кустиком ножку подняла.

– Огнестрел?

– Если бы, – вновь хмыкнул Макс. – Ежели верить сводке, то этот несчастный побывал в молотилке. Короче, множественные ссадины, кровоподтеки, но главное – проломлена левая височная доля, от чего он и скончался.

– Версия ограбления?

– Изначальная. По крайней мере, ни денег в карманах, ни документов.

Макс замолчал, вслушиваясь в молчаливую реакцию Голованова, и уже в свою очередь спросил:

– Ну, и что мыслит наш аналитический отдел? Не зря я часть личного здоровья на этих жмуриков положил?

– Похоже, что не зря, – отозвался Голованов. – И чувствует мое сердце... Короче, надо ехать в Боткинскую и смотреть.

С дежурным экспертом Голованов был знаком, что называется, не понаслышке, не одну бутылку распили «под закуску» и «вприглядку», рассуждая подле каталок с трупами о глубинном смысле жизни, так что на тот момент, когда Голованов с Максом переступили порог морга их уже ждал сервированный стол, на котором, правда, недоставало одной, весьма важной детали, о коей должны были позаботиться гости. Они и позаботились, выставив на столик ноль-семьдесят пять литра.

Когда зажевали бутербродами с колбасой первую рюмку и нагнали по второй, чтобы первой в животе тоскливо не было, моментально подобревший Артю-хов, чем-то похожий внешне на пятидесятилетнего, еще дореволюционной выпечки купца третьей гильдии, по-хозяйски уверенно произнес:

– Ну что, господа сыщики, может, настало время и на трупак взглянуть?

– Похоже, что настало, – согласился с ним бородатый Макс, стряхивая с бороды хлебные крошки и поднимаясь со стула. – А то ведь этак за приятным разговором, да с хорошим человеком и забыть можем, для чего сюда приехали.

Явно довольный гостями, Артюхов гоготнул ут-робно и первым двинулся к двери.

Замешкавшийся в дверях Голованов услышал, как он распорядился выкатить «заявленный» труп, и когда они прошли в зал, там уже стояла каталка, прикрытая то ли застиранной простынкой, то ли столь же древней накидкой.

– В лицо-то хоть сможете его узнать? – спросил Артюхов, поворачиваясь к Голованову. – А то ведь мальчонку так отделали, скоты, что...

– Узнаем, – буркнул Голованов и кивком головы показал на простынку – открывай, мол, чего время тянуть.

«Мальчонкой» оказался рослый, борцовского сложения парень, глядя на которого, просто невозможно было поверить, что нашелся кто-то еще более крутой, более ловкий и сильный, который мог отделать его, как Бог черепаху.

Вместо лица сплошной, уже посеревший кровоподтек, с запекшимися бляшками крови, обширные ссадины на груди, на плечах, и все-таки в этом несчастном можно было узнать сына Анны Семеновны. Материнские скулы, слегка выпирающий подбородок, высокий лоб и волосы, пусть даже запекшиеся в крови, – все, буквально все говорило о том, что это и есть Станислав Крупенин.

Бородатый Макс, более впечатлительный нежели бывший спецназовец Голованов, пробормотал что-то нечленораздельное, сглотнув скопившуюся во рту слюну, повернулся лицом к Севе.

– Вроде бы он, – кивком головы подтвердил немой вопрос Голованов.

– Не то говоришь, Сева, – буркнул Макс. – Здесь или «да» или «нет».

– Тогда смотри сам.

Голованов достал из кейса фотографию Крупени-на, протянул ее Максу.

Не очень-то расположенный к подобного рода опознаниям, Макс вгляделся в лучезарно улыбающегося с фотографии парня, перевел тяжелый взгляд на мертвенно-серую взбугрившуюся маску, которая когда-то была лицом, передал фотографию Артюхову.

– И что? – спросил Голованов.

– Похоже, что он, – буркнул Макс, покосившись при этом на судмедэксперта, в зубах которого застрял кусочек «любительской» колбасы, и он не мог подковырнуть его ногтем.

– Без сомнения, – подтвердил и Артюхов, которому удалось-таки подцепить ногтем застрявшее промеж зубов волокно, и он больше не отвлекался на посторонние вещи.

– В таком случае.

Голованов неожиданно замолчал, обошел каталку, долго, очень долго смотрел на запекшуюся кровь, которая темно-багровой пленкой прикрывала левый висок, превратившийся в одну, внушительных размеров рану, и, видимо уже сделав для себя какой-то вывод, спросил негромко:

– Ну, и что может сказать по этому поводу наука? Он обращался к Артюхову.

Судмедэксперт невразумительно пожал плечами.

– Наука... Что может сказать наука? Только то, что парня этого убили.

– Ну-у, это, положим, и ежу понятно, – отозвался Голованов. – А вот нам с товарищем очень хотелось бы знать, как его убили? – Он сделал ударение на слове «как». – Вырубили ударом в висок, а потом уже добивали ногами, или же...

– Думаю, что все-таки «или же», – произнес Арюхов, показывая на сбитые костяшки все еще сжатых кулаков. – Случай, в общем-то типичный для Москвы, тем более при нынешней криминогенной обстановке. Ограбление.

– То есть, ты, хочешь сказать, что на этого парня напали, он защищался, и грабители, чувствуя, что не могут справиться с ним, ударили его чем-то тяжелым в висок?

– Совершенно точно, – подтвердил явно заскучавший Артюхов, которому был просто неинтересен этот «объект», а в каморке дожидалась едва початая бутылка – Хотя возможен и несколько измененный вариант.

– Какой?

– Его сначала ударили тем же кастетом в висок, потом пытались добить ногами, когда чистили карманы, но он все-таки умудрился оказать сопротивление, о чем и говорят ссадины на костяшках пальцев, однако...

Судмедэксперт замолчал и развел руками. Мол, против лома нет приема.

М-да, мысленно согласился и не согласился с Ар-тюховым Голованов. Нарисованная им картинка вполне могла бы иметь право на свое существование, если бы не те нюансы, о которых не мог знать этот судмедэксперт. Стас Крупеник был мастером рукопашного боя и он просто не мог подставиться под смертельный удар пресловутых гоп-стопников, решивших поживиться его курточкой, да тем еще, что было в его карманах.