Приключения, 1988

— Пожалуйста, — говорит она. — Входите.

Женщина проводит нас через переднюю в большую комнату. Старинная, громоздкая резная мебель вокруг — диван, стулья, шкаф, круглый стол, старинная бронзовая люстра низко над ним, картины на стенах.

— Уж извините, Инна Борисовна, — говорит Егор Иванович, когда мы усаживаемся возле стола. — Надоели мы вам, конечно. Но вот товарищ из уголовного розыска хочет вас кое о чем спросить.

— Пожалуйста, — она терпеливо и устало смотрит на меня.

— Вы знаете Гвимара Ивановича Семанского? — спрашиваю я.

— Да, конечно, — кивает Инна Борисовна. — Он бывает у нас. Он сослуживец мужа. Вернее, он приезжает в командировку на фабрику, где муж работает.

— Когда он последний раз был у вас?

— Последний раз?.. — Она задумывается. — Кажется... во вторник. Да, да. А на следующий день случилась та ужасная кража.

— Долго он у вас был?

— Как всегда, часов до одиннадцати. Сначала пили чай. Потом они с мужем перешли в кабинет. Какие-то служебные дела обсуждали.

— Гвимар Иванович был спокоен?

— Как будто. Смеялся... А, да, — она слабо улыбнулась. — Сообщил, что жениться собрался.

— Кто же невеста, он сказал?

— Нет. Сказал только, что дорого ему досталась, — она снова еле заметно улыбается неохотной какой-то, вялой улыбкой.

— Есть у него в Москве еще знакомые, не знаете?

— Не знаю. Наверное. Я их... Ах, нет. Однажды видела одного. Они с Гвимаром Ивановичем стояли в нашем дворе. Это с неделю назад было. Стояли и спорили. Даже, мне кажется, ссорились. Гвимар Иванович меня тогда не заметил.

Я вынимаю из кармана несколько фотографий. Перед самым отъездом из управления мне вручили фотографии Чумы и Лехи. Их дела отыскали по оставленным ими отпечаткам пальцев.

— Вы не узнаете здесь человека, который говорил с Гвимаром Ивановичем?

Она внимательно рассматривает фотографии и качает головой.

— Нет. Тут молодые люди. А тот был пожилой... Красное лицо, седые усики, щеточкой. Ужасно они с Гвимаром Ивановичем ссорились. Поэтому он меня, наверное, и не заметил. А вот я заметила, что за ними наблюдает какой-то человек. Из подворотни. В кепке, кашне зеленое, худой такой.

— Кто-нибудь из этих? — Я снова тянусь к фотографиям.

— Нет, нет. Совсем другой. Я мимо него прошла. Очень внимательно он наблюдал. Я даже забеспокоилась, помню.

Да, это уже совсем непонятно. Словно вокруг квартиры покойного академика кружило в эти дни сразу несколько преступных групп. Подозрительный какой-то узел завязался тут.

КРАЖЕЙ на Басманной занимается группа из другого отдела во главе с Пашей Мещеряковым. Я к нему заглядываю, как только прихожу утром на работу, и мы уславливаемся о встрече у нашего Кузьмича сразу же после оперативки в отделах. Кузьмич велит Вале и Пете Шухмину тоже явиться к нему.

Паша, скромный, немногословный паренек в неизменном синем костюме, голубой рубашке и ярко-синем галстуке, информирует о той квартирной краже. И тут мы отмечаем, что отбор картин произведен весьма квалифицированно, и это уже не под силу ни Лехе, ни Чуме. Тут чувствуется иная рука.

— Протокол осмотра у тебя? — спрашивает Кузьмич.

— У меня, — отвечает Паша.

Тут мы узнаем весьма интересные факты. В квартире, где была совершена кража, не оказалось следов пальцев посторонних лиц. То, что забыли сделать Леха и Чума в квартире, куда меня завезли, их заставил кто-то сделать в квартире покойного академика. Если, конечно, они вообще туда проникли. Но другие факты говорят, что они вполне могли туда проникнуть, вернее даже... Впрочем, вот эти факты. В прихожей, на полу, обнаружили окурок сигареты «Прима», которые курил Леха. И группа слюны на этом окурке совпала с Лехиной группой. Мы внимательно исследовали окурки, оставленные Лехой и Чумой в квартире, где они на меня напали.

Но самым главным фактом — и тут мы, честно говоря, просто ахнули! — оказался не окурок. В квартире покойного академика на полу была найдена перчатка, принадлежавшая... Кольке-Чуме. Коричневая перчатка, наполовину кожаная, а наполовину замшевая, с металлической кнопкой и выступающими грубыми швами. Вторую такую перчатку я своими глазами видел у Чумы.

Да, теперь уж сомнений не оставалось, и даже Кузьмич, я вижу, поверил в мою версию. Раз кражу совершили Чума и Леха из той самой квартиры, где бывал тоже весьма подозрительный Гвимар Иванович, то конфликт вполне мог возникнуть у них из-за дележа украденного.

— Они его поджидали во дворе, пока он был в квартире, — говорит Шухмин. — А потом он вышел, и тут произошла ссора.

— Нет, — возражаю я. — Леха мне намекнул, что кто-то велел им убить этого Гвимара Ивановича. И потом тот седой во дворе...

— У тебя здесь есть список украденных картин и всего остального? — спрашивает Кузьмич Пашу и указывает на папку.

— Есть. Вот он. — Паша достает сколотые листки.

Мы внимательно читаем этот длинный список.

— Да-а... — качает головой Шухмин. — На себе не унесешь.

— Именно что, — подхватываю я и многозначительно смотрю на Пашу. — Как насчет машин, ничего не установили?

— Кое-что, — говорит Мещеряков. — В тот день у дома заметили четыре машины.

— У дома — это значит во дворе? — уточняю я.

— Ну да, — кивает Паша. — Все четыре нашли и проверили. Отпадают.

— Наверное, была еще, — осторожно замечает Денисов.

— Да, точно была, — говорю я. — Уйма же вещей взята.

— Словом, так, милые мои, — говорит Кузьмич, прихлопывая ладонями по столу. — С руководством и прокуратурой договоримся, и дела эти, по убийству и по краже, видимо, надо объединять...

— Теперь ты, — обращается Кузьмич ко мне. — Лучше познакомься с тем домом, с жильцами, с той квартирой, конечно. И двор не забудь. Особенно двор. Надо разобраться, кто там все эти дни кружил. И в уме еще машину держи. Их машину. Она, видимо, московская. А значит, в группе есть еще и москвич, у которого своя машина или казенная...

У меня в комнате мы с Петей Шухминым делим работу, и мне кажется, что я беру на себя более трудную часть — то, что сказал Кузьмич насчет того дома, хозяев ограбленной квартиры и двора, особенно двора, и странных событий, которые там происходили. А Шухмину достается не такое уж сложное дело, по нашим понятиям — встретиться со всеми четырьмя водителями машин, которые в день ограбления квартиры покойного академика побывали во дворе этого дома, и выяснить, не видел ли кто-нибудь из них некую пятую машину в том дворе и кто в ней сидел, что на ней привезли или увезли и что это вообще за машина была. Словом, самое простое задание получает Шухмин. Но если бы я только знал, чем оно для него кончится...

Пете повезло. Диспетчер таксопарка, куда он позвонил, сообщила, что водитель Аверкин только что вернулся с линии.

Не теряя времени, Шухмин помчался в таксопарк.

Толя Аверкин оказался невысоким крепышом, спокойным и рассудительным. Он совсем недавно демобилизовался из армии и сохранил армейскую серьезность и подтянутость. Словно необычайная, грозная техника, с которой Толя имел дело все два года службы, воспитала в нем особую собранность и ответственность за каждый свой шаг и даже, казалось, за каждое произнесенное слово.

И Шухмин сразу почувствовал к этому спокойному, основательному парню полное доверие, даже больше того: постепенно ощутил в нем как бы родную армейскую душу. И с этого момента беседа их пошла так, словно они давно уже знали друг друга и были полны взаимной симпатии.

Толя коротко рассказал, что произошло во дворе, куда три дня назад заехал он на своей машине, и о находившихся там людях. Всех их Толя без труда вспомнил.