На глазах у сорока миллионов

– Что касается меня, то пусть бы они его убили, – сказал Бернс. Он вынул носовой платок из заднего кармана, высморкался, а потом продолжил: – Дело мистера Марино может подождать. Я хочу, чтобы ты занялся девушкой, Берт.

– Я думаю, что этим лучше заняться кому-нибудь другому. Сомневаюсь, что мне хоть что-то удастся из нее вытащить.

– А кому я могу его поручить? – спросил Бернс. – Уиллис и Браун занимаются ножевыми убийствами. Хейз сидит в засаде, Мейер и Карелла расследуют эту проклятую телевизионную штуку. Энди Паркер...

– А, может, я могу с кем-нибудь из них поменяться?

– Я не люблю, когда дела меняют сыщиков после начала расследования.

– Я сделаю все, что ты скажешь, Пит, но...

– Я очень ценю это, – сказал Бернс.

– Слушаюсь, сэр.

– Ты можешь, конечно, продолжать версию вендетты, но я здесь с тобой согласен. Это, скорее всего, приведет тебя в тупик.

– Знаю. Мне просто показалось...

– Конечно, попытаться стоит. Посмотрим. Свяжись с остальными родственниками погибших и послушай, что расскажет девчонка Форрест после визита в архив. Но я бы на многое здесь не рассчитывал. – Бернс помолчал, попыхивая сигарой, и наконец произнес: – Значит, говоришь, она его не знает, а?

– Точно?

– А, может, это ее старый друг?

– Нет.

– Отвергнутый, знаешь, как это бывает.

– Нет, если верить ей.

– А, может, он просто в трусы к ней залезть хочет?

– Может.

– Она красивая?

– Привлекательная. Не красавица, но, по-моему, очень привлекательная.

– Тогда, не исключено, что в этом все дело.

– Возможно, но почему он тогда столь странно ухаживает за ней?

– Может, он никаких других способов не знает. Похоже, это хулиган. А хулиганы просто берут то, что хотят. Они понятия не имеют о цветах и конфетах. Они видят хорошенькую девушку и идут за ней – если потребуется, изобьют ее, но получат то, что хотят. Такова моя версия.

– Возможно.

– И это тебе на пользу. Посмотри, что случилось с Фэарчайлдом, когда он встал поперек дороги этому типу. Он выбил ему зубы и поломал ребра. Что бы он ни хотел от этой девицы – а я думаю, что его желание самое банальное, – он не потерпит никаких препятствий, будь то со стороны закона или еще что-нибудь. Вот здесь-то ты и появляешься.

– Что ты имеешь в виду?

– Так мы его и выкурим. Я не хочу делать хоть что-то, что может создать угрозу этой девушке. Я хочу, чтобы этот негодяй напал на тебя, Берт.

– На меня?

– На тебя. Он знает, где она работает, и, весьма возможно, где она живет, так что, держу пари, он постоянно следит за ней. Давай дадим ему объект для наблюдения.

– Меня?

– Верно, тебя. Не отходи от девушки ни днем, ни ночью. Давай...

– Ни днем, ни ночью?

– В разумных пределах, конечно. Пусть этот тип разозлится настолько, чтобы напасть на тебя и попытается сделать с тобой то, что он сделал с Фэарчайлдом.

Клинг улыбнулся.

– А если у него получится? – сказал он.

– Фэарчайлд – новичок в полиции. Ты сам мне об этом сказал.

– Ладно, Пит, но ты забываешь одну вещь.

– Какую?

– Девушка не переносит меня. Вряд ли она будет в восторге от идеи проводить все время со мной.

– Спроси ее: может, ей больше нравится, чтобы этот тип изнасиловал ее как-нибудь вечером в лифте, предварительно выбив зубы и поломав ребра? Спроси ее об этом.

Клинг снова улыбнулся.

– Она может предпочесть именно такой выход.

– Сомневаюсь.

– Пит, она ненавидит меня. Она действительно...

Бернс улыбнулся.

– Завоюй ее, парень, – сказал он. – Завоюй ее, и дело с концом.

Дейвид Крэнтц работал в компании “Мейджор бродкастинг ассошиэйтс”, конторы которой находились на Джефферсон-стрит. “Мейджор бродкастинг”, или МБА, как ее чаще называли на телевидении, занималась главным образом телевизионными кинопрограммами, но время от времени она решалась и на создание прямого телешоу. Шоу Стэна Джиффорда было одним из трех шоу, которые компания транслировала из города каждую неделю. Четвертое прямое шоу снималось два раза в месяц на побережье. МБА была гигантом телевизионного бизнеса, а поскольку успех всегда рождает зависть, неблагодарные телевизионные острословы придумали для нее много оскорбительных прозвищ, например “Мошенники Безмозглые Алчные”. Но как бы ни называли компанию, как бы ни ругали ее, она оставалась крупнейшей в стране и обеспечивала более чем шестьдесят процентов доходов от телевидения.

Здание на Джефферсон-стрит, принадлежащее МБА, представляло собой этажи отделанных деревом кабинетов с роскошными секретаршами и серьезными молодыми людьми в темных костюмах и галстуках, белых сорочках, черных носках и туфлях. Дейвид Крэнтц был серьезным молодым человеком в униформе компании, но расцвет его молодости был позади. Секретарь проводила Мейера и Кареллу в его кабинет и осторожно закрыла за ними дверь.

– Мы уже встречались с мистером Мейером, – сказал Крэнтц с ноткой сарказма в голосе, – но с вами, мистер Каретта, я имел счастье беседовать только по телефону.

– Меня зовут Карелла.

– Простите меня, мистер Карелла. Садитесь, пожалуйста. Я жду звонка с побережья и заранее прошу извинить меня, если придется прервать нашу беседу.

– О чем речь, – сказал Карелла.

Крэнтц разгладил усы.

– Так что же вы хотите знать?

– Прежде всего, сумели ли вы выяснить, где был Джиффорд перед последним появлением в эфире?

– Я не смог пока найти Джорджа Купера. Он наш помреж, ему это и положено знать.

– Что такое помреж? – спросил Карелла.

– Помощник режиссера, – сказал Мейер. – Я говорил с ним вчера вечером, Стив. Это тот, кто отхронометрировал ленту для меня.

– А-а.

– Я попытался застать его дома, – сказал Крэнтц, – но трубку там никто не берет. Я снова попытаюсь, если вы хотите.

– Где он живет? – спросил Карелла.

– В центре, в районе Квартер. Это его обязанность следить, чтобы все были вовремя на месте. Я уверен, что он знает, где был Стэн, когда на сцене пели фольклорные певцы. Может, мне попросить секретаря позвонить ему еще раз?

– Будьте добры, – сказал Карелла.

Крэнтц вызвал звонком секретаря. В соответствии с традициями компании, она была высокой красивой рыжеволосой девушкой в плотно облегающем зеленом свитере и юбке. Она внимательно выслушала просьбу Крэнтца снова набрать номер Купера, а затем сказала:

– Мы готовы связать вас с побережьем, мистер Крэнтц. – Спасибо, – сказал Крэнтц. – Прошу прощения, – извинился он перед Кареллой и Мейером и поднял трубку. – Алло, это Крэнтц. Привет, Фрэнк, что там у тебя? Кто? Писатель? Что ты хочешь этим сказать? Писателю не нравятся сделанные изменения? А кто, черт побери, спрашивал его мнение? Я знаю, что он написал сценарий, но что это меняет? Минуточку, повтори все с самого начала. Кто сделал поправки? Ну, он очень способный продюсер, с чего бы это писателю на него жаловаться? Что он говорит? Он говорит, что это его сценарий и он не позволит идиоту-продюсеру калечить его? Слушай, кто он такой, этот тип? Кто? Я о нем никогда не слышал. Что он раньше делал? Кто о нем так пишет? “Сатердей Ревью”? Слушай, что общего у журнала литературной интеллигенции с теми, кто смотрит телевизор? Мне плевать, что он романист, мне важно, как он пишет телевизионные сценарии. Кто его нанял? Мы давали согласие, или вы на побережье сами решили? Не мели ерунду, Фрэнк, романисты идут сейчас по доллару за десяток. Да, даже хорошие романисты. А вот хорошего телевизионного сценариста днем с огнем не сыщешь. Ты говоришь, что он может писать прилично и телевизионные сценарии? Тогда в чем проблема? А, понимаю. Ему не нравятся переделки. Так что же изменили в сценарии, Фрэнк? Понимаю, проститутку превратили в монахиню, ага, и она не умирает и конце, а совершает чудо, ага, а что с героем? Он уже больше не водитель грузовика? Понятно, он теперь футбольный тренер. Работает в колледже рядом с церковью. И все это по-прежнему происходит в Лондоне? А, понятно. В Лос-Анджелесе, что гораздо ближе к студии. Слушай, Фрэнк, мне кажется переделки улучшили сценарий, не понимаю, чего взбесился писатель. Объясни ему, что изменения минимальны, все его диалоги остались нетронутыми, в том виде, как он их написал. Скажи ему, что нас жмут телевизионные компании, которые и вынудили компетентного продюсера сделать небольшие изменения, а времени на переговоры нет. Передай ему, что мы уважаем его и знаем, как высоко его работа оценена в “Сатардей Ревью”, и объясни, что у нас гонка – компании, спонсоры, конкуренты. Попроси его не возникать, Фрэнк. Он должен понять, о’кей, Фрэнк. Пока.