Астраханский вокзал (сборник)

Время от времени в комнату без стука входили незнакомые Денисову люди, здоровались, брали со стола отпечатанные на ксероксе бумаги, читали и расписывались. Потом так же молча уходили. Денисов и Кристинин ни на минуту не оставались одни, кроме того, Кристинину часто звонили, и он коротко, но обстоятельно отвечал по телефону.

Вошел лейтенант Губенко. Он ничуть не изменился за это время и выглядел таким же невеселым и костлявым, как и летом.

- Денисов? - удивился он. - Каким ветром? Ты где сейчас? - Он ревниво следил за продвижением по службе своих знакомых и, встречаясь с ними после долгого перерыва, заметно волновался.

- Все там же. На Астраханском вокзале?

- Перешел в уголовный розыск?

- Нет, стою на посту.

- Но ведь ты на юрфак поступил? - Губенко успокоился, и с этой минуты его отношение к Денисову можно было снова назвать теплым, даже дружеским.

- Почему ж на посту?

Денисов промолчал.

- Ты своего кадровика знаешь? Между прочим, хотел его спросить о тебе. Мы двенадцатого вместе гражданский процесс сдавали. Хотел и забыл - понедельник, летучка, да мне еще нужно было взносы собирать!

- Четверг, - уточнил Денисов и неожиданно покраснел. - Двенадцатого в том месяце был четверг.

- Правильно, в понедельник я криминалистику сдавал, - Губенко удивленно покосился в его сторону.

- Все! - сказал Кристинин, подымаясь. - Можно отдавать печатать! - Он вышел из-за стола и остановился напротив Денисова: - Ну что нового? Дал Блохин какое-нибудь кошмарное, запутанное преступление?

Блохин был старшим инспектором уголовного розыска, ответственным за предупреждение и раскрытие краж вещей у пассажиров, с которым Денисов, несший службу в залах вокзала, постоянно контактировал.

- Дал! - Это и было тем делом, которое привело Денисова в МУР. -

Сначала не хотел, говорил, не положено. А потом дал. Ознакомил со всеми материалами...

Кража чемодана у восьмой билетной кассы. Июльская...

Губенко даже присвистнул:

- А подозреваемый есть?

- Никого, и ни одного свидетеля.

- В чем же суть?

- Потерпевшая стояла в очереди за билетами, чемодан - сбоку... В деле один допрос, три постановления.

- Ну а за что зацепиться? Есть что-нибудь?

- Чемодан был красного цвета.

- Да?! - Губенко засмеялся. - Тогда считай, что Сбоку от кассы, у колонны, обязательно стояли оставленные кем-то чемоданы, и каждый, кто, получив билет, выбирался спиною вперед из очереди, толкал их то в одну, то в другую сторону. Когда до окошечка оставалось человек пять, Денисов оставлял очередь и шел к тяжелым стеклянным дверям, от которых тянуло морозным воздухом улицы.

От непривычных забот Денисов заметно побледнел и осунулся. Впрочем, свою первую в жизни сессию он сдал на «отлично».

Дмитрий Иванович, рекомендованный Кристининым как специалист по психологии вокзальных карманных воров, жил в Химках-Ховрине, недалеко от метро. Денисов поехал к нему в один из морозных дней, в часы, когда должен был сидеть в университете на установочной лекции.

Дверь Денисову открыл худенький мальчик, с белой, почти седой, челкой и розовыми, как у поросенка, ушами. Не поздоровавшись, он тут же молча шмыгнул в кухню. Через минуту оттуда появился приземистый угрюмый человек в пальто, шапке-ушанке и тапочках. В руке он держал бидон из полиэтилена с красной крышечкой.

Денисов поспешил представиться.

- А-а! - беззвучно рассмеялся Дмитрий Иванович. - Кристинина я давно знаю, когда он еще следователем работал. - Коротко кольнув Денисова маленькими светлыми глазками, он стал переобуваться. - Здесь ни слова - по дороге поговорим. Я за молоком собрался. А ну, пострел! - это уже относилось к мальчику.

Дверь в кухню захлопнулась, - Пошли!

Морозный день резанул по глазам неожиданно ярким светом.

- Ух ты! - зажмурился Дмитрий Иванович. - Как сверкает! Я ведь сегодня еще не выходил на улицу! Вот так отпуск догуливаю!

Денисов в нескольких славах рассказал о своем деле.

Они шли гуськом по тропинке между похожими друг на Друга белыми многоэтажными домами - впереди Дмитрии Иванович, за ним Денисов. Дмитрию Ивановичу заметно льстил выбор Кристинина, он поминутно оборачивался, подробно расспрашивал Денисова о деталях:

- У нее, у потерпевшей, кроме чемодана, наверное, еще сумочка была? Так?

- Была. Там двести рублей лежало.

- А как она ее держала, не расспрашивали? Какой стороной?

- Запор был снаружи.

Дмитрий Иванович чертыхнулся:

- Так... Теперь скажи мне, когда-он чемодан взял, то как пошел от очереди - по ходу или назад вернулся? - Разговаривая, Дмитрий Иванович как то, странно жестикулировал двумя длинными, торчащими, как клешня, пальцами

- указательным и средним. Денисов, смутно догадывавшийся о чем-то, никак не мог заставить себя не смотреть на них. - Не знаешь?

- Пассажиры говорили: назад никто не возвращался.

- Значит, с хода. Ну а когда из очереди она выходила с билетами, никто в это время к кассе не лез? Что-нибудь спросить или там деньги разменять? Ну, понимаешь?

- Этого не было.

Незаметно для себя Денисов и Дмитрий Иванович оказались в пустоватом холодном помещении нового магазина. Не переставая разговаривать, Дмитрий Иванович встал к кассе, потом подал продавщице бидон.

С молоком повернули к дому.

Заключение было категорическим:

- Чемодан брал не карманник. Тот бы в первую очередь сумочкой поинтересовался. Тем более что она в твою сторону распахивается, когда замок бьешь. Понял?

И был он одиночка! Может, даже не воровать приходил, а польстился! - По лицу Дмитрия Ивановича блуждала непонятная ухмылочка. - Он двести бумаг, что в сумочке лежали, прямо из рук выпустил. Теплыми! А чемодан с тряпками взял. Это фраер!..

- Уверены? - спросил Денисов: злорадство и два бесстыдно выставленных негнущихся пальца старого карманника вызвали в нем вдруг острую неприязнь.

- Новичок, точно. - Лицо консультанта вдруг както сразу сникло и приобрело совершенно иное, суховатое выражение. - По глупости многое еще бывает. По себе знаю, да и Кристинин, наверное, поделился, - он меня три раза сажал, пока я сам к нему не пришел. Сейчас уже семь лет на свободе.

Говорил в основном Кристинин. Он приехал на вокзал под вечер вместе с Губенко и был какой-то особенно возбужденный и отчаянно насмешливый.

- Ездил в поликлинику на прогревание. Две сестрички. О чем-то говорят не умолкая. Подходит очередь.

Ложусь, одна направляет аппарат на поясницу. «На спину, - говорю, - девушка, выше!» Охотно переставляет выше. «Как фамилия?» - «Кристинин». И снова шу-шу-шу... Минут через пять освобождается соседнее ложе. Слышу, приглашают: «Кристинин!» - «Я здесь!»

Успокаиваются. «А Кристинина нет?» - через минуту...

- Я бы их научил работать, - мстительно сказал Губенко. - Уж я не стал бы переносить двустороннее воспаление легких на ногах... Меня и сейчас подмывает ввязаться в эту историю!

Они разговаривали в зале для транзитных пассажиров, в том самом, где летом произошла кража.

- Все! Все! Не к тому речь! - Кристинин ваял Денисова за руку: - Как с твоим кошмарным преступлением?

- Кое-что есть, - Денисов кивнул. - В день кражи, девятого июля, из этого зала преступник мог выйти только через багажный двор...

- Я вижу здесь два выхода.

- У того выхода, рядом с киоском, - Денисов показал рукой, - как раз стоял старший лейтенант, и постовой ему крикнул про кражу. Понимаете?

- Понимаю.

- Но и через багажный двор он не выходил. Туда побежала потерпевшая, а за нею милиционер. Тот, что крикнул старшему лейтенанту... Они бы вора обязательно увидели. Далеко он с красным чемоданом уйти не мог.

- Что ты хочешь этим сказать? - спросил Губенко.

- У меня такое мнение: из зала вор с чемоданом не выходил.

- По-твоему, он все еще здесь? - Губенко издал короткий смешок.

Денисов не обратил внимания на насмешку:

- Вор прошел к автоматическим камерам хранения: у него не было выбора. И это его спасло. Пока преступника искали в багажном дворе и на перроне, он был здесь, - Денисов кивнул на прямоугольник стальных ящиков в середине зала, - а потом, когда все улеглось, ушел...