Грабители

Комната Болека была небольшой, но светлой и приятной. Кровать, два стула, письменный стол. На журнальном столике у окна радиоприемник с проигрывателем. Множество пластинок.

Кортель наткнулся на записную книжку, стал читать.

«…Трудно создать какой бы то ни было общественный порядок. Каждого гложет червь сомнений. Необходимо все эти сомнения развивать. Человек может быть свободным только тогда, когда его не стесняют принципы, проистекающие из традиции или политических догматов. Познавать жизнь, знать ей цену, разрушать безжалостно – это первая заповедь свободы…»

«Интересно, это собственные его мысли или переписанные откуда-то? – подумал Кортель. – Однако, что за ерунда?…»

Он стал просматривать фотографии. Их было много. В основном различные пейзажи и виды Варшавы. Некоторые даже неплохие. Магазинная и трамвайная сутолока, серия снимков Старого Мяста, пляж… Снимки парней и девушек Кортель откладывал в сторону – потом нужно будет проверить, нет ли среди них знакомых лиц. На дне ящика он нашел фотографию самого Болеслава Окольского, снятого рядом с молодой девушкой. Они сидели на траве, на заднем плане – стена леса. Лицо девушки показалось Кортелю знакомым. Да это же секретарша инженера Ладыня! И зовут ее… Зельская. Точнее, Зося Зельская. Он показал снимок родителям Болека.

– Да, именно эта девушка, – сказала хозяйка. – Зося. Я думала, у них что-то получится, но ничего не вышло.

Инспектор Кортель положил фотографию в портфель. В самом ли деле ничего не вышло из этого? Информацию об особняке Ладыня Окольский мог без труда получить от секретарши инженера. А что произошло потом? Неужели Зельская замешана в этом деле? Он быстро попрощался с Окольскими и на площади Парижской коммуны сел в такси. Его агенты Борек и Людек получили новое задание…

VI

Спустя дня два, под вечер, Кортель шел Аллеями Уяздовскими в сторону площади Трех Крестов. День был прекрасный, мимо проходили модно одетые парни и девушки. Он подумал, что любой из этих парней мог оказаться Болеславом Окольским. Все люди сегодня казались ему на одно лицо, словно он, инспектор Кортель, лишился вдруг профессионального чутья…

Он шел медленно, до встречи с Басей оставалось еще много времени. Они договорились встретиться в «Античном». «Надо наконец закончить эти свидания в кафе, – подумал Кортель. – Пора решать, мой дорогой, ты уже смешно выглядишь».

Два последних дня были для него очень напряженными. Вернувшись в комендатуру после визита к Окольским, он отчитался у шефа. Шеф – майор – был моложе Кортеля лет на десять. Выслушав инспектора, он театрально вздохнул.

– Когда ты наконец покончишь со своими кустарными методами? – начал он. – Вместо того чтобы являться с этим полуофициальным визитом к Окольским, надо было взять ордер на обыск. Прокурор звонит каждый час, – добавил он, – и спрашивает, когда поймаем этого Болека. А ты прогуливаешься по городу!

У шефа было принято решение: прежде чем вызвать Зельскую, необходимо провести тщательное расследование. Кортель заявил, разумеется, что ему не хватает людей, поскольку его люди ведут наблюдение за Золотой Аней. Шеф дал Кортелю еще одного сотрудника – сержанта Милецкого. Милецкий был мастером собирать сведения, пользоваться благосклонностью женщин. Невысокий, худощавый, он умел, как говорил Людек, улыбаться так, что любая женщина была не в состоянии отказать ему в информации. Уже на следующий день Милецкий принес Кортелю рапорт, сказав, что задание было не из трудных. В Институте технологии синтетических материалов он узнал немного. Впрочем, работал он осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Ему удалось «закадрить» машинистку, печатавшую исключительно для руководителя института. Он пригласил ее на чашку кофе. Она съела два пирожных и крем (соответствующий счет Милецкий представил Кортелю), но о Зельской не смогла сказать что-либо интересное. «Это кто же, – спросила она, – не та ли, с маской святоши?» Есть ли у нее парень? Наверное, есть, но она его, по словам машинистки, «не показывает». Один раз, правда, очень давно, ее ждал с работы какой-то очкарик. На работе все знают, что в нее влюблен инженер Рыдзевский. «Хорошая партия, – сказала машинистка, – очень хорошая», – и попросила еще одно пирожное.

Значительно больше узнал Милецкий от хозяйки квартиры, где Зося Зельская снимала меблированную комнату. Вдова старшего советника министерства лесного хозяйства, как она с гордостью представилась, была не в меру разговорчива и весьма не безразлична к личной жизни своей молодой квартирантки. Милецкий на сей раз был подчеркнуто респектабелен, с уважением смотрел в глаза «пани советнице», обращаясь к ней, именно так он величал ее всякий раз. Она, конечно, вспомнила того парня в очках, который Время от времени навещал Зосю. Она ведь «современная» девушка, хозяйка так и сказала – «современная», и потому пани советница не чинила квартирантке никаких препятствий, пусть принимает кого хочет, но, естественно, пани должна знать все. Милецкий тотчас же согласился с нею: хорошо, когда о людях знаешь как можно больше. Он достал фотографию, и она узнала Болеслава Окольского. В течение двух последних недель видела его дважды: один раз дней пятнадцать назад, а второй, пожалуй, дней пять тому. Это уже кое-что! Наконец после стольких усилий (вдова советника обожала смотреть телевизор и помнила даже, какую программу она смотрела тогда) было установлено, что Окольский посетил Зельскую вечером в день убийства, 27 мая. Он не мог видеть хозяйку дома: она сидела в своей комнате и в дверях оставила узенькую незаметную щель, через которую хорошо просматривался коридор. Окольский был у квартирантки всего несколько минут, а потом они вместе вышли. Может быть, пани случайно услышала кусочек разговора? Увы, нет, они говорили очень тихо.

Наконец-то нашелся хоть какой-то след! А Кортель уже был готов допустить, что Циклон и Желтый Тадек убрали Болека, чтобы иметь возможность всю вину за убийство безнаказанно свалить на него!

Милецкий и Людек поехали за Зосей Зельской – теперь надо было спешить…

Инспектор Кортель медленно шел Аллеями Уяздовскими и снова вспоминал показания Зельской. Ни малейшего следа раздражения или беспокойства. Холодная рассудительность и осторожность в ответах. Даже уличенная во лжи, она нимало не смутилась.

Разговор начался обыкновенно.

– Знаете ли вы Болеслава Окольского?

Минута размышления.

– Да, – сказала она наконец. – Знаю.

– Вы читали, что мы его разыскиваем в связи со взломом на вилле вашего шефа, инженера Ладыня?

– Читала.

– Не кажется ли вам, что знакомство секретарши пострадавшего с вором, а может быть, и убийцей уже само по себе подозрительно? Надо было заявить об этом в милицию…

– О чем? Я ничего не знаю, – сказала Зельская и тут же добавила: – Он не убийца.

– Откуда эта уверенность?

– Я его знаю. Знала, – поправилась она. – Он не мог убить.

– Психологическая мотивировка в таких случаях весьма обманчива.

– Пан инспектор считает, что всякий человек может быть убийцей? Я в это не верю.

Помнится, он закурил тогда сигарету и предложил ей. Она отказалась.

– Вы были его девушкой?

На ее щеках проступил легкий румянец:

– Если можно так сказать…

– Когда вы виделись последний раз?

– Я точно не помню, но это было давно. Месяц назад или даже полтора.

Она лгала. Она была готова к этому вопросу и решила соврать. Кортель вдруг представил себя со стороны: как он не спеша загасил сигарету, тянул время, не сразу раскрывая карты.

– Вы порвали отношения?

– Собственно говоря, нет, – сказала она. – Мы просто редко виделись.

– Почему?

Снова едва заметное колебание.

– Мне не нравился его образ жизни. Завалил учебу, бросил работу.

– Вы пытались на него влиять?

– Да. Но бесполезно, – добавила она с небольшим оттенком горечи.

Голос Кортеля стал тверже.