Евангелие отца

- Эти люди - идеалисты. Постараюсь Вам ответить понятно. Когда Вы говорите, например, маоисты, коммунисты или социалисты – Вы подразумеваете членов некой организации, правильно? Так же и идеалисты – люди, входящие в организацию, которая ставит своей целью достижение идеальной модели общества. С оговорками, о которых мы говорили ранее. Что же касается чудес, то нет никаких чудес. Но, это с одной стороны, а с другой, что такое чудеса, как не технологии будущего?

- И все? Как же быть с божественным?

- Нет. Это сложная работа: никаких эмоций не позволяется. Все должно соответствовать истории, написанной в Книгах. Это и есть принцип зеркала: простое безэмоциональное отражение и чистая технология – никаких фокусов. Почему Вы думаете, с годами люди перестают смотреться в зеркала? Им не нравиться свое отражение. Почему? Просто они видят конец, они начинают понимать сущее, каким оно выглядит на самом деле. Не как ребенок, который видит перед собой целый мир, а себя в нем пока не видит. А как взрослый, который не видит никого кроме себя в этом мире. Мир начинает сужаться: сначала своя страна, потом свой город, потом свой район, потом дом, потом комната, стол, стул, кровать, и вот осталось: несколько метров и человек уже готов понять, что мир – это он, что мир существует только там, где есть ты. Но, увы! Время кончилось. И мир не так прекрасен, как ему казалось в детстве: мир страшен и груб, как отражение в зеркале. Мир болен, как ноги и руки этого старого человека, как желудок, который уже не может принимать пищу, как бессонница и старая, как мир луна, которая светит в окно этого человека совсем не так ярко, как в детстве. И вот она какая - эта жизнь! Страшно становится всем – королям, патриархам, пастухам, преступникам и злодеям. Оказывается, что конец совершенно одинаков для всех – нет различий и нет привилегий. Одиночество, боль и ложь, бессмысленность прожитой жизни и зачастую только ненависть к тем, кто остается. Мирно и спокойно умирают только те, кто никогда не жил, как человек или святые. Кто не заблуждался, не знал страстей, не любил, не предавал, не оступался, кому нечего жалеть. Они родились мертвыми – они просто ошибка. Святость равносильна слабоумию – в ней нет подвига, потому что святые просто заблудились. Их место не на земле. Ведь смерть – это не момент, когда тело остается странным и непонятным никому объектом, похожим на старое дерево. Смерть – это ощущение конца, которое смотрит на тебя в зеркале ванной каждое утро. Это твое отражение в зеркале. Оно ведет счет, и оно меняется: сначала оно перестает улыбаться, потом выглядит постаревшим и уставшим, а потом оно становится раздражительным и злым, и вместе с этим навсегда уходит жизнь.

- Так зачем же тогда все это?

- А Вы спросите дерево – зачем оно растет? Спросите тигра, червяка, птицу и муравья – зачем? Зачем плавает рыба и рождается теленок? Они Вам ответят просто: ни-за-чем. Не поверите? Спросите луну и солнце – зачем они восходят и заходят? Чтобы родиться, родить и умереть. Чтобы цикл не прекращался, чтобы не нарушалось равновесие и в этом все средства хороши, уж поверьте.

- Почему я Вам должен верить?

- Тогда поверьте в Бога, который создал этот мир, который спасет, прихода которого ждут. Получается? Не смешите меня: у тигра нет Бога, нет его и у муравья. Нет никого, кроме того, кто говорит что делать, когда есть и когда спать. И это правильно только потому, что по-другому нельзя. Иначе мир перестанет существовать быстрее, чем взойдет солнце. И в этом смысле Церковь не партнер нам, а враг, потому что создает иллюзию того, что над тем, кто говорит, что делать есть кто-то Высший. Но именно она и лучший друг, потому что создает псевдожизнь, в которую верят те, кто надеется, что их минует смерть. Они наши клиенты. С ними можно работать – они двигают жизнь. Вопрос только в том, чтобы она двигалась в нужном направлении. Эти люди искренне надеются, что они отличаются от других, и мы их находим. И совершенно неважно: хорошие они или плохие – они искренние. Они надеются. Надеются, пока не увидят однажды свое отражение в зеркале. А мы те, кто стоит между теми и этими: между иллюзией и истиной. Между избранными нами и теми, кто составляет массу отражения.

- Так Вы называете людей?

- А Вы? А другие? Например, те же масоны. Как их называют? Все эти тайные организации, да и Ваша, в том числе, вообще их вспоминаете, когда творите свои мало кому понятные ритуалы «ни о чем»? Давайте серьезно: мы сейчас не говорим о массе, мы говорим о редких экземплярах, которые могут чему-то научиться. И мы находим таких людей, из которых и будет создана новая Церковь.

- Кто-то, когда-то уже пытался это сделать.

- И неоднократно, Вы правы. И Иисус изгонял торговцев из Храма и призывал построить Храм Новой Веры. И Америку пытались построить, как Храм, но что из этого вышло? В России заживо сжигали тех, кто крестился не так, как это представлялось правильным тем, кто смог забраться повыше. Сейчас наступило время еще одной попытки. Кстати, в той же России в давние времена, исповедующие Христа и ислам, находили общий язык и поэтому идея взаимопроникновения религий уже тогда почти воплотилась. Но…. Деньги и власть сильнее любви и желания жить. Люди готовы умереть и покрыть свои имена позором, но только не проиграть. Жизнь давно перестала быть похожей на чудесный храм – она скатилась до казино. Вот мы и пытаемся собрать воедино осколки разбитого зеркала, чтобы отражение опять было цельным.

- Так что Вы хотите от меня?

- Понимания и помощи.

- Но что я теперь могу сделать, если я один, как Вы говорите?

- Начать все сначала. Дело в том, что Вы не совсем один: есть еще человек, который Вам поможет. Он из Вашей общины, но мало кто об этом знает.

- Кто он?

- Его называют Никос.

- Грек?

- Настолько же, настолько Вы – француз. – Кардинал опять улыбнулся. – Но у этого человека большая проблема: его приказали убить. Ваша задача его спасти и это надо сделать не позднее сегодня.

- Каким образом? Я его не знаю и не знаю где он.

- Вы его знаете. Вы встречались с ним сегодня.

- Лео?! Я совершенно не сообразил, что речь идет о нем.

- Он самый. Ваша встреча была запланирована, но Ваша реакция на нее не должна теперь иметь какое-либо значение – значение имеет только то, что Вы знаете о нем. Сегодня и он узнает о Вас. А теперь, - кардинал встал. – С Вашего разрешения я должен Вас покинуть. И Вам и мне пора.

Второй раз Дюпон смотрел на спину уходящего кардинала, направлявшегося к базилике. «Неисповедимы дела Господни», как и пути их реализации. Путано. Все запутано. Ни одно тайное общество, ни одна секретная служба, ни один человек не мог бы так невероятно и нелепо переплести, тянущиеся к Богу нити. Если только Он тут вообще при чем-нибудь.

Дюпри достал из кармана телефон и нажал цифру «один».

- Угу. – Раздался голос в трубке.

- Летишь?

- Сижу.

- И сколько еще сидеть?

- Не переживай. Слушай! Если бы ты знал, какое мороженое мне сейчас подали, ты бы просто сошел с ума от зависти.

- У меня от мороженого всегда начинается ангина.

- У тебя от всего начинается ангина. Пообщался?

- Да. Весьма предметно.

- Ну, вот и славно. Осталось несколько часов и все закончится.

- Я жду вас…

- Я знаю, где ты нас ждешь. Все будет хорошо. Кардинал в порядке?

- А что ему сделается? Ждет тебя, как я думаю, и пытается меня заинтересовать.

- Удалось?

- Ешь мороженое, а то растает.

- Шутишь? За бортом минус сорок и это здорово ощущается в улыбке стюардессы. Надо бы как-то ей помочь – что-то у нее не так в жизни.

- Будет не так, если с тобой свяжется. Ладно. Жду. Конец связи.

Гл. 44

Вы когда-нибудь ели в Цюрихе Zürcher Geschnetzelte - нежные кусочки порубленной телятины в сливочном соусе с картошечкой Rösti? Нет? совершенно напрасно. Соус из белого вина и сливок чудесен. Можно попросить вместо телятины подать Вам грибы – откуда я знаю, может быть, Вы вегетарианец или не едите мясо в это время суток.