Все страхи мира

Пятнадцать минут спустя Госн остановил «джип» неподалёку от мастерской и провёл командира обходным путём. Куати чувствовал себя сбитым с толку и с трудом сдерживал гнев.

— Ну в чём дело?

— Подойди сюда. — Госн наклонился и поднял ящик. — Смотри!

— Что это? — На земле лежало что-то похожее на небольшое ядро, какой-то металлический шар.

Госн едва скрывал удовольствие: Куати рассержен, но это скоро пройдёт.

— Плутоний.

Голова командира повернулась с такой быстротой, словно отпустили пружину.

— Что? Что ты сказал?

Госн успокаивающе поднял руку, затем тихо, но уверенно объяснил:

— Командир, это — разрывной заряд атомной бомбы. Израильской атомной бомбы.

— Не может быть! — прошептал Куати.

— Прикоснись ладонью — предложил Госн. Командир наклонился и дотронулся до шара.

— Он тёплый. Но почему?

— Из-за распада альфа-частиц. Это излучение, не приносящее вреда, — по крайней мере здесь. Повторяю, это плутоний, заряд атомной бомбы. Ничем другим эта сфера не может быть.

— Ты уверен?

— Абсолютно уверен. — Госн подошёл к корпусу бомбы. — Смотри… — Он поднял крошечные электронные детали. — Походят на стеклянных пауков, правда? Они называются криотронами и осуществляют свои функции с абсолютной точностью, которая требуется только для одной цели. А это взрывные блоки — видишь, некоторые ещё целы, имеют форму шестиугольника, а вот — пятиугольники. Такая форма необходима для образования идеальной взрывной сферы. Направленные заряды как у ракетной гранаты, только здесь фокус взрыва находится внутри. Эти взрывные блоки рассчитаны на то, чтобы сжать плутониевую сферу до размера ореха.

— Но шар-то металлический! Его невозможно сжать!

— Командир, я не специалист в этих вопросах, но всё-таки кое-что понимаю. При одновременном взрыве всех блоков эта металлическая сфера будет сжата, словно сделанная из каучука. Такое вполне возможно — ты ведь видел, что делает заряд направленного действия с броней танка? А здесь достаточно взрывчатки на сотню ракетных гранат! Сила взрыва сокрушит шар. После такого резкого сжатия атомы плутония сблизятся и начнётся цепная реакция. Вспомни, командир: бомба упала в огород старика в первый же день Октябрьской войны. Израильтян напугала мощь сирийских атак, и они были потрясены результативностью русских ракет.. Самолёт, который нёс атомную бомбу, сбили, а бомба пропала. Как всё это произошло на самом деле, не имеет значения. Важно то, Исмаил, что у нас в руках оказались компоненты атомной бомбы. — Госн достал ещё одну сигарету и закурил.

— А ты сможешь…

— Попытаюсь, — ответил инженер. С лица Куати внезапно исчезла маска боли, не оставлявшей его больше месяца.

— Аллах милостив!

— Поистине милостив. Командир, следует все обдумать. Обдумать очень тщательно. Что касается безопасности…

Куати кивнул.

— Да, конечно. Ты поступил правильно, доставив сюда меня одного. В этом деле никому нельзя доверять… никому. Что потребуется тебе?

— Первое, что мне нужно, — это информация, командир. И книги. Знаешь, куда мне нужно отправиться за ними?

— В Россию?

Госн покачал головой.

— Нет, командир. В Израиль. Куда ещё?

Конгрессмен Элан Трент ждал Райана в комнате, где проводились закрытые слушания комитетов. Её ежедневно проверяли на отсутствие подслушивающих устройств.

— Как жизнь, Джек? — спросил конгрессмен.

— Жаловаться не приходится, Эл. У президента сегодня был удачный день.

— Это верно — и не только у президента. У всего мира. Страна очень благодарна тебе, Джек.

На лице Райана появилась ироничная улыбка.

— Осторожнее, Эл. Нас могут услышать. Трент пожал плечами.

— Ничего не поделаешь, Джек, таковы правила игры. Следовало бы уже привыкнуть. Ну к делу. Чем вызвана такая срочная встреча?

— Мы взялись за проведение новой операции. Она называется «Ниитака». — Заместитель директора ЦРУ за несколько минут объяснил конгрессмену подробности операции. Наступит время, и Райану придётся представить документы, однако сейчас следовало всего лишь сообщить о целях операции и некоторых деталях.

— Миллион долларов в месяц. Больше ему ничего не нужно? — засмеялся Трент.

— Директор пришёл в ужас, — сообщил Джек.

— Мне всегда нравился Маркус, однако его скупость поразительна. У нас в наблюдательном комитете не любят японцев двое, Джек. Когда они познакомятся с материалами, их будет трудно удержать от поспешных шагов.

— Включая тебя, Эл, их трое.

Трент посмотрел на Райана притворно-обиженно.

— Это я-то не люблю японцев? Всего лишь потому, что в моём избирательном округе раньше были два завода по производству телевизоров и крупный производитель автомобильных деталей только что сократил производство и уволил половину рабочих? Дай-ка мне прочитать стенограмму заседания, — потребовал конгрессмен.

Райан открыл кейс.

— Учти, Эл, эта информация только для твоего сведения. Её нельзя цитировать или снимать копии. Это рассчитано на длительный срок, мы надеемся, что операция…

— Я ведь не только что приехал в город с отдалённой фермы, Джек, правда? У тебя пропало чувство юмора.

— Слишком много работаю, — объяснил Райан и передал материалы. Эл Трент владел искусством быстрого чтения и перелистывал страницы с неприличной скоростью. На его лице появилось бесстрастное выражение, и он опять превратился в холодного расчётливого политика. По своим взглядам Трент склонялся скорее влево, но в отличие от большинства левых идеология у него не вклинивалась в работу. Кроме того, свои эмоции Трент сберегал для трибуны конгресса и постели дома, оставаясь во всех остальных ситуациях ледяным аналитиком.

— Фаулер взорвётся, когда прочитает это. Ну до чего высокомерный народ эти японцы! Тебе приходилось бывать на заседаниях кабинета министров. Слышал когда-нибудь такое? — спросил Трент.

— Только при рассмотрении политических вопросов. Меня тоже удивил тон обсуждения, но это, может быть, связано со специфической культурой, не забудь.

Конгрессмен на мгновение поднял голову.

— Верно. Под внешним покровом хорошего воспитания они могут оказаться дикими и безумными людьми вроде англичан, однако это просто зверинец… Боже мой, Джек, да это неминуемо приведёт к взрыву. Кто завербовал его?

— Обычный брачный танец, Эл. Он присутствовал на разных приёмах, начальник нашей станции в Токио почуял возможную добычу, выяснил ситуацию и вступил в контакт. Русский передал пакет с материалами и сообщил о своих требованиях.

— Кстати, почему операцию назвали «Ниитака»? Я уже где-то слышал это, или я ошибаюсь?

— Это я выбрал кодовое название. Когда японская эскадра направлялась к Пирл-Харбору, сигналом начала атаки были слова: «Поднимитесь на гору Ниитака». И запомни, ты единственный, кто слышал это слово. Для всех за пределами ЦРУ кодовое название операции будет иным, меняющимся каждый месяц. Мы придаём большое значение этой операции и примем все меры по её защите.

— Правильно, — согласился Трент. — А если он — провокатор?

— Мы думали об этом. Такое возможно, но маловероятно. Подобный шаг со стороны КГБ нарушает все правила, верно?

— Одну минуту! — Трент ещё раз перечитал последнюю страницу. — Что это он пишет относительно канала связи?

— Меня он тоже изрядно напугал. — Райан объяснил, что намеревается предпринять.

— Пятьдесят миллионов? Ты уверен?

— Столько потребуется лишь для того, чтобы пустить в ход машину. Нужно оплатить новых сотрудников и стоимость оборудования. Годовые затраты составят около пятнадцати миллионов.

— Ну что же, весьма умеренно. — Трент задумался. — Агентство по национальной безопасности требует намного больших ассигнований для перехода на новую систему.

— У них и инфраструктура гораздо больше. Цифра, которую я назвал, соответствует действительности. Наш «Меркурий» очень невелик.

— И когда тебе нужны ассигнования? — Трент не сомневался, что Райан привёл реальные цифры. Деловой опыт, приобретённый Джеком до прихода на пост заместителя директора ЦРУ, был очень редок в среде правительственных чиновников.