Persona Non Grata (СИ)

Дальнейшие изменения в Живице не только пролили свет на причину, по которой местная власть оказывала фонду MAF такую завидную поддержку — Ибрагимович рассчитывал, что объединив местных мусульман, составлявших до сорока процентов от населения Живицы, ему удастся побороть конкурентные партии и взять власть над всей автономией, не считаясь с этническими иллирийцами и мизийцами — но и показали, что все подозрения оправданы. В этом смысле, деньги, контрабандное оружие и людской ресурс, тайно поступающие от «сочувствующих» мусульман за рубежом, сыграли не последнюю роль в достижении этого замысла.

Можно сказать, что лидер ДДЖ выполнил план по захвату власти сравнительно успешно. В конце 1995 года, при активном участии ООН и дипломатическом натиске ряда западных стран, был подписан мирный договор, по которому боевые подразделения мизийцев были вынуждены оставить часть занятых территорий, а саму Живицу рассекли пополам, искусственно образовав на ее территории две новые минигосударства. Одно называлось Федерация Живица и объединяло в себя регионы, населенные преимущественно мусульманами и католиками-иллирийцами. Партия ДДЖ, как и ожидалось, вошла в состав коалиционного правительства федерации, возглавив регионы с мусульманским большинством. Второй субъект был назван Мизийской Республикой, где большинство составляли этнические мизийцы.

Между тем, эти искусственные границы никоим образом не способствовали примирению враждующих сторон, так как каждая из них считала, что мирным договором ее несправедливо обделили. Этнические чистки продолжались по обеим сторонам новоявленной границы — мусульмане грабили и жгли дома иллирийцев и мизийцев, мизийцы и иллирийцы мстили как мусульманам, так и друг другу.

В докладе КФП, кроме прочего, упоминались еще некоторые факты, связанные с действиями Саллеха Абдуллы после запрета наложенного на MAF в 1997 году. Выяснялось, что и после войны Абдулла сохранял теплые отношения с руководством ДДЖ и его, в отличие от многих боевиков, попавших в Живицу под прикрытием гуманитарной деятельности, не «попросили» покинуть автономию и не аннулировали паспорт. Кроме того было не очень понятно почему ООН признали MAF причастной к терроризму, а на Абдуллу не обратили никакого внимания.

Похоже, это спокойствие придало смелость иорданцу, и спустя несколько месяцев его снова одолела тяга к благотворительности. В 1998 году Саллех создал новый фонд и дал ему англоязычное название: «Just Cause Foundation International (JCFI)».

Новый фонд, учрежденный в столичном городе Поврилец, имел немного иное назначение по сравнению с MAF. Хотя поток боевиков в Живицу почти полностью прекратился, так как в их услугах больше не нуждались, при пособничестве JCFI в новоявленное государство продолжали единицами пробираться выходцы из арабских и африканских стран. Живицу мигранты использовали, главным образом, как перевалочную базу на пути в Западную Европу, а некоторые даже умудрялись доезжать до североамериканского континента. Этот факт наводил на мысль, что Саллеху Абдулле становится тесно на Балканах, и он стремится расширить свое влияние в западном направлении.

Сотрудники КФП отмечали в докладе, что в Имагинеру именно при помощи этого фонда в период с 2000 по 2001 год попало, по официальным данным, двадцать человек. Выяснилось, что новый фонд Саллеха имеет лицензию на право деятельности в Имагинере и промышляет в стране на совершенно законных основаниях. Прокурор Шифт не удивился и когда прочитал, что трое из этой двадцатки — двое были родом из Египта, а третий из Пакистана — пару лет назад были депортированы из Имагинеры. Одного выслали обратно на родину за попытку незаконно приобрести партию оружия, а двух других за распространение наркотиков. В ходе следствия, как было отмечено в записях, стало ясно, что трое иностранцев отличались религиозностью и посещали одну и ту же мечеть, которой от JCFI регулярно доставались щедрые пожертвования.

Так как о Саллехе Абдулле имелось скудное количество данных, прокурор подготовил запрос в Интерпол, полагая, что иорданец мог приобрести преступный опыт еще до приезда на Балканы, а значит — существовала большая вероятность того, что на него есть досье.

4

Первые числа апреля

Уже третий день подряд группа оперативников скрытно наблюдала за одноэтажным домом на одной из улиц на северной окраине столицы Имагинеры. Дом был съемным и в данный момент в нем находился Рикард Эль со своей девушкой.

— Значит, ты опять куда-то должен ехать? А мне что делать? Ждать, и надеется, что ты опять чего-нибудь не натворишь? — укоряющим голосом спрашивала Сара, подруга Эля.

— Не беспокойся, ничего я не натворю. Уеду всего на один день… пока все устаканится, потом все… — спокойно ответил Рикард и провел рукой по волосам лежащей возле него Сары. Было утро, и они все еще валялись в постели.

— Сколько раз ты мне обещал, что все бросишь, что мы, наконец, переедем в нормальный дом? В дом, который будет только нашим, — не унималась Сара.

— Извини, но я не торгую огурцами на рынке — не могу просто так все бросить! Мне нужно решить еще некоторые… дела. И тогда мы и дом купим… и будем путешествовать по миру. Но сперва мне надо на это накопить еще немного денег, — ответил Эль и протянул правую руку к тумбочке у кровати, на которой лежала пачка сигарет.

— Я боюсь, Рики. Я даже не знаю, чем именно ты занимаешься. Ты все время уходишь в другую комнату, когда звонит телефон, встречаешься с какими-то сомнительными типами, нервничаешь…

— Успокойся, кроха. Все нормально. Это просто работа… зато, когда я накоплю денег, мы купим дом, поедем хоть на сафари в Африку. Я даже тебе куплю машину, ты ведь хочешь иметь свою собственную большую машину? — Рик улыбнулся и выпустил изо рта клубок табачного дыма.

— Я хочу, чтобы у нас все было нормально и мне не приходилось постоянно беспокоиться… но и от машины не откажусь, — улыбнулась Сара.

— Знаю я тебя… ну ладно, — я еще полежу пару минут, потом нужно собираться. Кстати, тебе в город не нужно? Могу подбросить, — Рикард снова погладил блестящие на утреннем солнце волосы Сары.

— Мне нужно в пару магазинов зайти.

— Эх уж эти магазины! Вы, бабы, только об этом и думаете, — ехидно улыбнулся Рик.

— Ладно, ладно! Лучше скажи, насколько ты уезжаешь?

— Думаю, дня на два. Я тебе буду звонить… — серьезным тоном ответил Рик.

— Смотри не забывай! И не исчезай бесследно, — с тревогой в голосе промолвила Сара.

— Все будет хорошо, кроха, я никуда не исчезну…

Пока Рикард и его возлюбленная отдыхали в своей постели, оперативники, сидевшие в свой машине в конце улицы, скрытно наблюдали за домом и ждали, когда Эль его покинет.

— Значит, коллеги ночью успели в его тачку поставить жучки? — зевая, спросил один из оперативников, наблюдавших за жилищем.

— Да, сказали, что сигнал должен поступать нормальный. Если этот куда-то поедет сегодня, сможем проверить, — ответил его напарник.

— Хорошо если поедет. Не хочется опять весь день прождать.

— Нам еще надо продумать, как в эту хибару залезть, хорошо, если они вечером куда-то пойдут.

— Ага… — ответил первый оперативник и разместившись поудобней в тесном кузове служебного микроавтобуса, продолжил смотреть на жилище Рика через зарешеченную перегородку между передними сиденьями и грузовым отсеком.

Через полчаса притаившиеся полицейские увидели, как Рик и его подруга вышли из своего жилища и направились к темно-фиолетовому опелю, припаркованному у тротуара перед домом.

— Объекты «Один» и «Два» вышли, повторяю, объекты вышли и направляются к машине, — приблизив рацию к губам, отрапортовал один из полицейских.

— Понял, прием… — коротко ответили ему с другого конца.

Опель плавно тронулся и поехал в сторону городского центра. Рик не обратил никакого внимания на стоящий в конце улицы белый фургон, похожий на те, которые обычно завозили товар в мелкие магазины. Высадив Сару, Рикард поехал в сторону южного шоссе. К нему сразу примкнул зеленый автомобиль и поехал вслед, поддерживая значительную дистанцию и стараясь оставаться незамеченным.