Президент от мафии

– Послушай, Райан… Я не знаю, что ты там себе навыдумывал, но ты все не так понял.

– Неужели? Каким же образом?

– Я твой друг.

– Ты никому не друг.

Мики положил устройство, потом медленно откинулся на спинку своего вращающегося кресла.

– Ты что-то надумал или просто так языком болтаешь?

– Я звоню, чтобы сказать тебе, что на этом ты сломаешь себе шею.

– На чем это?

– На Аните Ричардс. Я знаю, почему ее самолет разбился. Я знаю, почему ты убил ее. Я знаю также, что именно ты стоишь за Хейзом Ричардсом. Ты дважды попытался избавиться от меня, когда я не был готов. А теперь я готов.

– Ты мне угрожаешь?

– Это не угроза, а обещание. Я собираюсь убрать тебя с дороги, Мики.

– Так попробуй, дерьмо собачье.

– Ты помнишь, в школе, когда мы были еще детьми? Я всегда был лучше тебя, Мики. Я всегда выигрывал. В спорте. В учебе. Выбери любую категорию, и я всегда оказывался лучше тебя.

– Категория «убийство». Ты не убийца, Райан. Я убийца. Для тебя игра всегда шла по правилам. Пятнадцать ярдов для пробежки, никаких ударов после сигнала. А у меня единственное правило – выиграть любой ценой. Так что можешь употребить свой лучший удар, задница. Меня это не волнует, потому что ничто больше до меня не долетит. – И Мики повесил трубку, оставив Райана балансировать на одной ноге и чувствовать себя идиотом.

Когда Люсинда вернулась на пирс, он уже снова сидел на скамейке.

– Нога болит? – забеспокоилась она, увидев напряженное выражение его лица.

– Нет… Нет. Поехали.

Она помогла ему подняться на ноги, пройти до конца пирса, где припарковала взятый напрокат электромобиль. Когда Райан устроился на сиденье, Люсинда обошла кругом и села за руль. Они поехали по направлению к больнице.

Армандо Васкес следил, как они уезжали. Его мускулистое тело рекламировало шрамы после двадцати восьми лет, проведенных в банде «Ножи Лос-Анджелеса юг-центр». Имена его бывших подружек покрывали руки, словно граффити опоры моста. Он посмотрел на маленькую фотографию Райана, которую держал в руке, потом встал со скамейки недалеко от конца пирса и продолжал следить, как они ехали вверх по холму. Армандо сунул руку в карман, достал маленький, кривой, острый, как бритва, нож для линолеума. Он прислонился к поручням с ножом в руке и стал ждать их возвращения.

В больнице оказалось много народа. Когда Райан и Люсинда вошли, в приемном покое чихали, сопели и не желали делать уколы детишки школьного возраста с насморком, пока им давали лекарства. Многие посмотрели на Райана и Люсинду. В девять пятнадцать утренний наплыв заболевших, не пошедших в школу, кончился, и доктор Андреа Льюис посмотрела на них, терпеливо ожидающих на крошечном, покрытом искусственной кожей диванчике. Они держались за руки.

– Итак, это Билл?..

– А? – произнесла Люсинда.

– Лорин и Билл… помните? Это вы. Я записала вас в журнал. – И не дожидаясь ответа, она протянула руку Райану, оглядывая его белокурые волосы и привлекательное лицо.

– Меня зовут доктор Андреа Льюис.

– Привет, я Билл.

– Ну разумеется.

– Вы бы не могли осмотреть его ногу? – резко спросила Люсинда.

– Вы можете идти?

– Я отлично прыгаю на одной ноге.

Люсинда – с одной стороны, доктор Льюис – с другой подняли его и помогли добраться до кабинета врача, выкрашенного желтой краской. Здесь стоял деревянный шкаф, полный лекарств, и металлический стол для осмотра, покрытый стерильной бумагой. Райан с трудом влез на стол, пока Андреа вооружалась ножницами, которые взяла с подноса с инструментами.

Он расстегнул брюки, Люсинда сняла его теннисные туфли и начала осторожно стягивать джинсы. Повязка стала коричнево-красной от инфильтрата. Доктор Льюис внимательно посмотрела на нее.

– Рана располагается на передней и боковой поверхностях? – спросила она, заметив пятна на повязке.

– Совершенно верно.

Она просунула ножницы под повязку на внутренней поверхности бедра, разрезала бинт и медленно сняла его. Она посмотрела на работу Доктора Джаза, проделанную им четыре дня назад.

– Кто это делал?

– Один доктор в Нью-Джерси, – ответил Райан. – А что, плохо?

– Нет, очень хорошо… Плотный шов, отличные хирургические узлы. У вас поднималась температура?

– Нет…

– Вы принимали антибиотики?

– Он дал мне большую дозу пенициллина.

Доктор Льюис отвернулась, взяла смоченный спиртом тампон и обработала кожу вокруг раны.

– Это ведь огнестрельная рана, верно?

Ни Райан, ни Люсинда ей не ответили, поэтому она продолжала:

– Я не могу лечить вас, пока не вызову шерифа и не расскажу ему все.

– Прошу вас, не делайте этого. Есть люди, которые пытаются убить его… Могущественные люди. Если они узнают, что он здесь, они придут и убьют его.

– За что?

– Просто они это сделают.

– Вас разыскивает полиция, – заметила доктор Льюис, чувствую, как в ней мгновенно нарастает страх.

– Нет, полиция нас не ищет, – наконец ответил Райан. – Давайте договоримся. Мы отсюда уедем… Вы не обязаны ничего делать. Если вы меня не лечите, то не должны никому ни о чем докладывать.

Доктор Льюис не знала, что ей делать. Она работала интерном всего шесть месяцев. Это было ее первое место работы после окончания медицинской школы в университете Лос-Анджелеса. Больница в Авалоне договорилась с университетом принимать одного доктора в год. Андреа хотела стать терапевтом, поэтому она старалась, полагая, что это будет отличным приключением. Но ни к чему подобному она не была готова. А с другой стороны, какое-то совершенно нерациональное чувство подталкивало ее помочь им. Они не выглядели как преступники. Андреа догадалась, что они оба окончили колледж, оба были отлично подстрижены и казались необыкновенно привлекательными.

– Все не так просто. Закон не говорит, что я не должна сообщать о вас, даже если я вас не лечила. В законе сказано, что я должна сообщить о любом пулевом ранении, вне зависимости от того, лечила я вас или нет.

– Это не огнестрельная рана. Я случайно наткнулся на шампур для барбекю. – Райан улыбнулся девушке.

– Вы оба являетесь сюда под вымышленными именами. Вы не хотите, чтобы я сообщала в полицию. И я вижу углубление в том месте, где пуля вошла в бедро. Все это определенно показывает картину огнестрельного ранения.

Райан обернулся к Люсинде.

– Дай мне руку, давай выбираться отсюда.

Люсинда начала было натягивать на него джинсы, но доктор Льюис удержала ее руку.

– Вертел для барбекю. Такова история?

– Я полагаю, что да, если вы не придумаете чего-нибудь получше, – ответил Райан.

– В это время года в Нью-Джерси холодновато для барбекю.

– А у нас мания, – отозвался Райан.

Андреа покачала головой и снова взглянула на ногу. Она надела перчатки и осторожно оттянула края раны, чтобы посмотреть, как она заживает. Доктор Льюис могла сказать, что ране не больше недели, но она хорошо затягивается.

– Ладно, я наложу новую повязку. Вам надо следить за инфекцией. Я назначу вам двухнедельный курс антибиотиков. Принимайте их дважды в день, пока не кончатся таблетки.

– Я так понимаю, что последующих визитов вы от нас не ждете?

– Послушайте, Билл, или как вас там зовут… Я могу получить из-за этого уйму неприятностей. Я помогаю вам только по одной причине. Чутье подсказывает мне, что вы на уровне, хотя с момента вашего появления здесь вы не сказали мне ни единого слова правды. Я перевяжу ногу, дам вам лекарства, вычеркну вас из журнала и сделаю вид, что никогда вас не видела. За это вы можете оставить лишнюю сотню долларов на блюде за дверью. Деньги пойдут на строительство детской площадки. Если вы вернетесь, я сообщу в полицию.

Андреа отвернулась к столу, взяла стерильные салфетки и дезинфицирующий тальк. Она посыпала тальком рану, наложила на шов салфетки. Потом перевязала ногу бинтом и наложила белую плотную эластичную повязку. Она отдала Люсинде порошок, остатки перевязки и несколько стерильных салфеток.