Двойная игра

Факт выстраивается за фактом, а рядом косыми прописными буквами записываются гипотезы. Стрелки, линии, прямоугольники и круги покрывают лист подобно сети, в которую должны попасть правильные выводы. Вскоре одного листа уже не хватает, подклеивается еще один и на него наносятся новые комбинации из условных сокращений. Проходят часы. Холле упивается работой и в заключение делает следующие выводы:

Междоусобица банд, занимающихся контрабандой людей (?) — Шмельцер (!)

Подмена одного лица другим или одно лицо спутано с другим?

Проверить еще раз транзитное сообщение!

Проконсультироваться с разведчиками!

Запросить результаты трассологической экспертизы!

Доктор Баум — профессор Штамм (подкрепленное фактами предположение) — исходная позиция для атаки!

Сравнить фишки для го!

В общем и целом это непрочная конструкция, и у Эрхарда Холле дух захватывает от некоторых дерзких мыслей, зафиксированных на бумаге. Но в любом случае намеченные им следственные меры не могут быть неправильными, пусть даже кое-где видны швы. Все еще продолжая воспринимать спор с Вернером и Йохеном Неблингом как вызов, он, заранее испытывая удовлетворение, убеждает себя в том, что в худшем варианте эти семь классических вопросов могут оказаться дешевой имитацией золота. Затем еще раз просматривает свой план. При этом его охватывает предчувствие, что в контексте семи классических вопросов криминалистики один вопрос станет решающим, а именно вопрос «почему?».

Повинуясь интуиции, Эрхард Холле подводит на бумаге черту. После вчерашней интеллектуальной разминки он рад возможности перейти собственно к занятиям. Установлено, что в ту дождливую январскую ночь, когда было совершено убийство на автостраде, по северной трассе проследовало сравнительно немного транзитных легковых автомобилей. Проверке подлежат лишь те, которые выезжали. Таким образом, оба запротоколированных случая: с перепившейся шведкой и с перекупщиком антикварных ценностей без подданства — заранее отпадают.

Через Пенкун выехали два одиночных путешественника, которые на первый взгляд могли бы представлять интерес: французский виолончелист, направляющийся на гастроли, а попутно в Гданьск к невесте, и польский коммерсант, занимающийся экспортом скумбрии и направляющийся домой после деловой командировки в Западный Берлин. В расследуемом случае, где с помощью огня устранены все опознавательные признаки убитого, такого рода маскировка представляется вполне допустимой. Но быстро, без бюрократической волокиты установив контакт с польскими органами госбезопасности, они получают достоверную информацию, что оба упомянутых лица прибыли к месту назначения целыми и невредимыми и однозначно идентифицированы знакомыми и близкими. Французский виолончелист, как между прочим узнает Холле, вернулся домой тем же маршрутом, причем в сопровождении польской дамы, ставшей с благословения церкви его законной женой. Больше в Пенкуне ничего нет. На контрольно-пропускных пунктах в Варнемюнде и в паромном порту Засниц в это глухое межсезонье тоже довольно тихо. Можно сразу же отбросить восемь нагруженных пассажирами и вещами машин «вольво», на которых несколько шведских семей возвращались домой после зимнего отпуска, проведенного в Итальянских Альпах. Через Варнемюнде проехали шесть молодых людей на автомашине, записанной не па их имя. Все они гонщики-спидвеисты из Финляндии и Швеции и возвращались с каких-то соревнований.

Эрхард Холле еще раз заставляет прощупать все места, в которых можно обнаружить лазейку. Но и перепроверка транзитных постояльцев отелей «Варнов» в Ростоке и «Нептун» в Варнемюнде, останавливавшихся там в ту ночь, не дает ничего нового.

А между тем на столе у Холле появляется краткий анализ политической обстановки, составленный разведчиками. Из него Эрхард узнает, что еще не успели высохнуть чернила на подписанном в Хельсинки под давлением мировой общественности Заключительном акте, а вокруг него уже вовсю развернулась мышиная возня. Масштабные операции, прежде всего в Центральной Америке и Южной Африке, свидетельствуют о том, что отклонившийся было в сторону руль взяли в руки люди, чувствующие за собой силу и использующие свое влияние для того, чтобы перекачивать гигантские средства в аппараты секретных служб. Все указывает на то, что многочисленные кадровые перемещения направлены на ужесточение централизации, а также на повышение эффективности секретною аппарата ЦРУ при проведении подрывных акций как внутри страны, так и за рубежом. В программу его деятельности входят путчи, диверсии, убийства. Неуверенная в себе политическая администрация из Вашингтона, похоже, испытывает прямо-таки облегчение, поскольку, имея в своем распоряжении такой аппарат, она может сколько угодно клясться в верности идеям международной разрядки.

Едва па дипломатическом уровне намечается равновесие сил, как тотчас открываются щели и на свободном пространстве начинают накапливаться доселе скрытые, а порой вообще трудно поддающиеся оценке силы, чтобы сорвать этот процесс. Ощущая определенное технологическое превосходство, обладая резервами, которые создаются в результате новых научных открытий и могут быть использованы для совершенствования военно-технического аппарата, влиятельные люди, стоящие во главе военно-промышленного комплекса, внешне по-спартански скромные, а в действительности являющиеся членами клуба миллиардеров, видят единственный шанс спасения капиталистической системы от неудержимо надвигающегося кризиса в разжигании конфликта между двумя мировыми системами. При этом двойная игра прикрывается небывало мощным пропагандистским наступлением, которое организуется и направляется явно из одного центра. В заключение анализа говорится, что необходимо проявлять исключительную внимательность и бдительность. Главное направление новых атак против пас, угадываемое по их ожесточенности, — подрыв и раскол социалистической системы. Наличие обусловленных договорами зон разрядки противник беззастенчиво использует в своих целях. Везде чувствуется направляющая рука Центрального разведывательного управления. Поэтому как в пределах ГДР, так и на ее границах следует в любое время ожидать операций секретных служб.

Знакомясь с этим анализом, Эрхард Холле находит в нем подтверждение своих соображений. Они укладываются в рамки его концепции. Приободренный, он связывается с экспертом-трассологом, руководившим осмотром места преступления по делу «Шаденфойер». Из телефонного разговора с ним и бесед с его подчиненными он узнает, что имеет дело с трассологом высочайшего класса. И Эрхард принимает решение во время беседы не высказывать собственного мнения, а ограничиться вопросами.

Перед ним появляется мужчина лет сорока пяти, с загорелым под зимним солнцем, худощавым лицом, на котором выделяется невероятно большой нос. Острый взгляд слегка прищуренных глаз свидетельствует о независимости мышления. Последующая беседа в своей деловой части суха, по не лишена юмористической окраски. Важнейшие положения Холле позднее протоколирует по магнитофонной записи.

— Вам было поручено осмотреть место преступления и собрать вещественные доказательства?

— Да, правда, после несколько запоздалой передачи дела вашей инстанции. Если вас интересует мое мнение, то на первом этапе сотрудничество было не совсем удачным. Прошу задавать конкретные вопросы.

— В протоколе записано, что вы с помощью снятых гипсовых отпечатков несколько раз зафиксировали след одной автомашины, но не исключаете, что в деле замешан и другой автомобиль.

— Вы наверняка читали в протоколе, что следы зафиксированы на грунтовой дороге, ведущей от стоянки на автостраде в лес. При этом речь идет о шинных следах разных типов.

— Различные типы шин — это значит несколько автомобилей?

— О нет! Я имею в виду не различные шины, а следы различного типа. Позвольте пояснить: мы отличаем следы едущего автомобиля, следы торможения, следы скольжения, следы спущенной шины, следы с заносом, следы пробуксовки, следы стоящей автомашины и, если хотите, следы полозьев и гусениц. Но сани и танки мы, пожалуй, исключим. Согласны?