Укрепрайон «Рублевка»

Анюте до безумия захотелось мужика. Раздевшись догола, она бросилась в спальню к Семочке, но его там не оказалось. В дикой страсти она осмотрела все четыре туалета, в которых ее любовник иногда надолго запирался, но нигде его не обнаружила. «Да хоть бы с конем, с ишаком, с кобелем», – в отчаянии думала она, вспомнив о ненавистном и страшном Басмаче. В ее новом временном пристанище, напичканном многочисленным антиквариатом и другими ценностями, к несчастью обезумевшей женщины, не оказалось даже элементарного вибратора.

– Кто-нибудь трахнет меня в этом гребаном доме?! – во весь голос в отчаянии закричала молодая писательница.

Услышь ее в это мгновение маститый коллега и учитель Орлов-Таврический, он наверняка бы похвалил ученицу за глубокое проникновение в образ героини. Что он мог подумать еще, кроме как о ее новой книге?

Наметавшись в неглиже по многочисленным комнатам в поисках любви, Анюта вдруг резко остановилась. Страшная мысль поразила ее. Вдруг она стала, как и Семен, жертвой экологической катастрофы, которую ей так хотелось бы описать изнутри? И тут ее осенило. Анюта вспомнила про парапсихолога Марину Танкер, которая жила напротив и давно лечила Семочку от сглаза и прочей потусторонней нечисти.

Набросив на голое тело норковую шубку, она выскочила из дома и, перебежав через дорогу, нажала на кнопку домофона, над которым красовалась бронзовая табличка с лаконичной надписью: «Доктор парапсихологии. Прием и помощь на дому».

Входная дверь между тем оказалась не заперта.

Несмотря на свое неадекватное состояние, Анюта сообразила, что в столь раннее время хозяйку следует искать в спальне. А значит, на втором этаже. Не колеблясь, она взбежала по лестнице. И тут услышала громкие возгласы. Без всякого сомнения, они принадлежали этоймымре:

– Ой, мамочка дорогая! Да что ж это такое?! Еще! Еще!

Голая Маринка энергично скакала в кровати, сидя верхом на ее Семочке.

Завидев неизвестно откуда взявшуюся модную писательницу, хозяйка без тени смущения и стыда коротко предложила:

– В моем доме не надо истерик, девушка. Присоединяйся!

Их общий любовник, похоже, был в полуобморочном состоянии. Он только сладострастно стонал и задыхался. Анюту не надо было уговаривать. Скинув на пол шубку, она с раздирающим душу воплем кинулась в гущу событий.

...Через минут двадцать Сема Фомарь окончательно сгорел. Но зато у девчонок словно открылось второе дыхание. Впрочем, что происходило потом, он уже не видел.

Хотя посмотреть было на что. Тела двух обольстительниц нашли общий язык гораздо быстрее, чем их обладательницы. Слегка пополневшая Марина чувствовала себя хозяйкой не только дома, но и данного пикантного положения. Ее руки ловко подмяли хрупкое тело Анюты под себя и на долгие минуты заставили партнершу изнемогать от сладострастия.

Поэтому, когда ласки неожиданно закончились, молодая писательница с нескрываемым разочарованием заглянула в глаза хозяйке дома.

– Прости, дорогая, батарейки прибора, похоже, разрядились. Это мой прокол, – вынуждена была признать Марина. Еще некоторое время они целовались, стараясь вернуть внезапно исчезнувшие ощущения, но это уже явно было не то.

Около одиннадцати утра зазвонил телефон. Мигом проснувшись, Марина подняла ярко-красную трубку.

– Понятно. Все понятно, уважаемый Леонид Михайлович. Я скоро буду... – И, обернувшись к Анюте, прикрикнула: – Давай вставай, подружка, и собирайся, мне надо в «Барвиху». И запомни, девочка моя, если ты чтото где-то сболтнешь или тем более изобразишь в очередной своей книженции, тебе же плохо будет. И еще запомни... – Будто разгадав потаенные мысли «подружки», Марина неожиданно грубо добавила: – Я все равно мужиков больше люблю!

Анюта опешила. Еще минуту назад ей казалось, что жизнь прекрасна и удивительна. А тут Марина цинично и жестоко, словно обдав ее ледяной водой, вернула к реальности.

– Это что, у тебя шоковой терапией называется, да? – придя немного в себя после обидных слов, спросила она. – Я ведь ночью к тебе за помощью прибежала. Худо мне было, невыносимо худо.

– Так это всем бабам на Рублевке сейчас плохо. Думаешь, я с Семой от хорошего самочувствия в постели оказалась?! Да никогда в жизни...

Анюта брела к дому вся в слезах. Она с грустью думала о том, что ждет ее впереди.Опять Семочка со своими понуканиями! Опять Басмач со своим лаем! Опять Михей со своим отвратительным перегаром! Опять ненавистный дом со своей бессмысленной роскошью! И это жизнь? Писательнице вновь захотелось острых ощущений. Бедняжка не понимала, что с ней творится.

Уральский мачо 

В какой-то момент своего нечаянного заточения уральский молодец Даниил Демидов решил для себя: будь что будет. В отличие от своего звездного окружения из числа известных всей стране людей, он не мог себе позволить отойти от дел. Его скромная, но весьма эффективно действующая империя целиком и полностью зависела непосредственно от самого Демидова. Словом, его нынешнему положению ни с какой стороны невозможно было позавидовать. Хотя все же один такой все же нашелся.

– Завидую я тебе, сынок, – с искренней нежностью заглядывая в глаза Демидову, задумчиво говорил ему старый вояка. – Да плюнь ты, не переживай. Все равно наш карантин рано или поздно закончится. И ты вновь обретешь... Как бы точнее выразиться? Обретешь чувство полета. И снова у тебя будет все впереди. А у меня, старика, что при карантине, что без него впереди уже ничего не предвидится. Разве что на свадьбе правнучки погуляю. Салатика поедим с горошком. Вот и все мечты.

Они сидели за дубовым столиком в ресторане «Царская охота», который был практически стерильно пуст. Карты вин и блюд по причине отсутствия какого-либо завоза продуктов катастрофически тощали буквально на глазах.

– Послушать вас, Петр Никодимыч, мне надо до потолка прыгать – ах какой я счастливый! Только захотел пуститься во все тяжкие, загулять по-нашему, по-уральски, как окончательно выяснилось, что карточки не работают. Наличности никакой. Дел тоже нет. Вот на ваши деньги да Александра Павловича гуляю. Стыд-то какой. А не гулять тоже не могу.

В ресторан они заявились сразу после визита к коменданту зоны Гулькину. Тот принял их с распростертыми объятиями. Однако выслушав просьбу Демидова – посодействовать выбраться из зоны бедствия, комендант сначала икнул, а потом, мрачно набычившись, наотрез отказался что-либо сделать для владельца какого-то ЗАО «Медная гора».

Ордынский попытался тактично разъяснить Гулькину функции коменданта, поскольку имел в этом деле определенный опыт. Однако все было бесполезно.

Покинув ни с чем кабинет коменданта, раздосадованный Демидов неожиданно обратил внимание на очаровательную секретаршу коменданта. «Хороша Маша, да не наша», – подумал он и скорее инстинктивно, чем осознанно, произнес:

– Что вы сегодня вечером делаете, девушка?

Он заметил, как Ордынский недовольно покачал головой, но не понял почему.

– Во-первых, я давно уже не девушка, – достаточно решительно и без жеманства сообщила секретарша. – Вовторых, меня зовут Лида. И в-третьих, сегодня вечером...

– Мы здесь по делу, молодой человек, – резко вмешался в разговор Ордынский. – Или вы забыли, что вам надо в этот свой Уральск?!

– На Урал, – миролюбиво поправил генерала Демидов, не понимая, чего тот взбеленился.

Тем временем Лида успела что-то написать на маленьком розовом листке и незаметно сунула его в руку Демидову.

– Заходите к нам еще. – Ее улыбка по-прежнему была очаровательной и манящей.

– Как-то странно вы себя повели, Петр Никодимыч.

– А как я себя должен был вести? Мне, старому дураку, показалось, что тебе давеча понравилась моя внучка.

...Вкусив граммов семьсот водки, Демидов и Ордынский вели непринужденную беседу в «Царской охоте». После принятого на грудь старик тараторил, не умолкая. Его осведомленность о жизни Рублевки и ее обитателей поражала Демидова. Хотя с другой стороны, это было и понятно: что же мог еще делать одинокий старик целыми днями, как не развлекать себя сбором интересной, а порой интригующей информации о всемогущих соседях?