Евангелие отца

- Хотите кофе? Садитесь и уделите мне еще десять минут. – Я сделал движение рукой, не означающее ничего, кроме самого движения. – Садитесь, прошу Вас.

- У меня нет времени на кофе. – Опять смущение. Или нет? Это не смущение? Презрение? Ему не хочется быть здесь. Кажется так.

– Я должен идти. – Он действительно встал.

- Что-то не так, сэр. – Настало время насторожиться.- Хотите стоять – стойте. Но мы так не договоримся ни о чем. (Черт, кажется, я немного начинаю волноваться: этот человек не похож на простого посланника. Он что-то большее). – Что-то не так.

- Вы спрашиваете или утверждаете, Бальтазар? – Упс! Да он улыбается! А где вежливое – господин?

- Кто Вы, мистер Смит? – Что-то я не то съел, по-моему. Видимо, и вправду какая-то часть пищи была не кошерная.

- Все в этом конверте. – Он достал из кармана видавший виды большой кожаный коричневый портмоне. (Руки не дрожат. Голос спокоен – кто Вы, мистер Популярная фамилия?)

Через несколько мгновений передо мной на столе лежал желтый конверт из плотной бумаги.

- Откройте, господин Бальтазар. Там есть послание для Вас. (В связи с тем, что «господин» опять появился, я открыл, и руки от страха не дрожали. Что я мог там увидеть? Вряд ли меня можно скомпрометировать после стольких лет сплошного компромата.).

Лист белой бумаги и несколько строчек – не силен я в истории, но слова мне показались знакомы. И еще – не скажу, что они мне понравились:

«И сказал Господь Каину: почему ты огорчился и отчего поникло лице твое?

Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним».

- Вы – чудо, мистер Смит! Я много лет скитаюсь по свету, и видел многое. Но мне никогда не доводилось вот так, за столом, после чудного обеда встретить человека, принесшего на десерт строчки из Пятикнижия Моисея. И где? На земле Обетованной. – Американец (или нет такой национальности?) стоял и внимательно смотрел за моей реакцией и она ему, кажется, понравилась. Он сел. А как не сесть, если человек, с которым разговариваешь, понял, кто перед ним? Если, прочитав, узнал текст и не стал бросаться солонками в ужасе от сектанта-приставалы, значит, ошибки нет, значит это тот, кто нужен.

- У Вас хорошее имя – Бальтазар. Редкое и глупое. Какой дурак его Вам придумал?

- Мне почему-то кажется, что Вы знаете этого человека достаточно хорошо. – Дело одновременно прояснялось и запутывалось. – Когда Вы в последний раз были в Вашингтоне?

- Недавно. И – да, знаю, но дело сейчас в нем – дело в Вас

- Почему?

- Потому что Вам надлежит исполнить нечто – с моими пояснениями, конечно. Но, и задание никто отменять не собирается. – Смешной, однако, американец.

- Письмо старинное… - А что делать? Я тянул время. Надо думать, и думать быстро. С одной стороны, его прислали, чтобы я разобрался с кем-то, кто не хочет на что-то (не мое дело, на что) соглашаться, а с другой стороны, он сам выглядит заказчиком, который имеет собственное поручение. И, вот оно-то, мне и непонятно. Так не делается: собственные игры в Конторе не приветствуются. Разве только он не один их тех, кто играет на два фронта. Понимаете, тут всегда проблема: с одной стороны, два гонорара не заработаешь, а две пули очень даже можно. Вот и думай что делать. Но, постарайся сделать так, чтобы он не успел тебя передумать, потому что это дурно, когда кто-то успевает тебя передумать. (Славное словечко получилось? Надо запомнить).

- Письмо старинное. И слова хорошие. О чем хотите сначала послушать? О письме или о поручении?

- А за что больше платят?

- За поручение. Но! Все ли исчисляется деньгами?

- Вы философ…. Не все. Конечно, не все. Только то, что можно на них купить. А я так понимаю, что именно то, о чем говориться в письме, купить за деньги и нельзя.

- Вы проницательный человек. – Мистер Смит улыбался. – Вы можете получить бесплатно собственную жизнь, например.

- Конечно, а еще банный халат и миксер.

- Как Вам будет угодно. Итак?

- Начинайте с поручения. – Я откинулся на кресло (не очень-то удобное) и сложил руки на месте, где у серьезных людей есть живот.

- Вам надо убрать одного господина.

- А я-то думал, что мне на этот раз предложат написание романа о моей жизни.

- Это вряд ли. Пока, по крайней мере. Ваш роман смог бы очень неплохо продаваться, но кто бы его подписывал читателям? Издателю, конечно, прибыль: редко выпадает такая удача – смерть автора лучше любой рекламы. Но покойнику-то что от этого? Зачем Вам чек по ту сторону света?

- Вы милый. Давайте тогда о чем-то хорошем. – Я решил больше его не прерывать.

- Итак. В самые ближайшие дни здесь в Иерусалиме пройдет встреча. Вопрос, который будет обсуждаться, касается серьезных религиозных вопросов. Я не имею в виду конкретную веру: я имею в виду ряд кардинально важных вопросов. Как Вам должно быть известно, более двух тысяч лет назад случилось то, что случилось.

- Что-то еще случилось? Или Вы об этом печальном юноше по имени Иисус?

- О нем. Все прошло очень хорошо. Проект, который готовился долго и тщательно, дал свои результаты: люди получили вариант новой веры….

- Простите, где готовился, Вы сказали?

- Я не сказал где. Но если Вам необходимо, чтобы это сказал я, то, пожалуйста: в Риме, конечно.

- Цезарь и его приспешники. Понимаю. Я книжку читал про жен Цезаря – занимательно. Это не заговор феминисток? – Ну, вот хоть убей, ну смешно же мне, что тут поделать?

- Давайте придумаем Вам другое имя. Я не могу столько раз произносить слово Бальтазар. Вы не против, скажем, Джонни?

- Я? Джонни – это прекрасно. Я всю жизнь чувствовал себя настоящим Джонни. Давайте, сэр. Будем просто как старинные друзья – я Джонни, Вы – Томми. И, конечно, надо выпить! Виски? Бурбон? Содовую? Да, что там – виски, конечно. С колой. Противно, но традиционно. По-нашему, по-американски. Или по-русски, водки с огурчиком и селедочкой? Или уже просто on the rocks?

- Мне нравиться Ваше настроение. Насколько хватит Вашей болтовни? Пусть будет так – заказывайте виски. Только не местного разлива: от него урчит в животе.

- Серьезно? А мне казалось он кошерный. Виски, который продается в Израиле вообще нечто! Попробуйте. Не может кошерная пища урчать! Это отрицает основополагающие принципы иудаизма. Вы противник иудаизма?

- Возможно. Возможно, он чистый и правильный, но пить его не советую. Вы когда-нибудь стали бы выпивать в еврейской забегаловке в Бруклине?

- Боже упаси! Но вовсе не из-за религиозной ненависти! Я настаиваю на этом.

- Я Вас услышал. Тогда Scotch. И лучше, если ему будет лет пятнадцать. Главное, чтобы открывали бутылку при нас. И когда будут наливать – не отворачиваться ни на мгновение. Впрочем, это я, наверное, зря. Все-таки, даже у праведных иудеев есть совесть. Они не станут продавать Вам подделку втридорога: это чересчур даже для них.

- Фу, какой Вы. Ну, пусть будет так. – Я жестом подозвал скучающую девушку у стойки. Интересно, как она смотрится с маленьким «узи» на ее широком бедре? Все таки, лучше большой «калашников» на маленьком и аккуратном плоском пузе, но с пирсингом! Хотя, кому как. Но, только в Израиле девушки носят военную форму так, что хочется, чтобы они ее никогда полностью не снимали. Кто создал фетиш униформы? Ладно, не евреи. Но именно они всячески его поддерживают. Надо будет попробовать жениться на еврейке когда-нибудь. Представьте себе: автомат на плече, военная рубашка расстегнута до…. Словом, уже не застегнута почти. Глазки, бровки на лице. И слегка, конечно, блесток на губах. И еще закатанные рукава, и обтягивающие бриджи…. Мамочка, я фетишист!

- Я могу продолжать?

- Будьте так любезны, сэр. Иначе это никогда не закончиться. Тем более, что у нас еще есть письмо.

Мистер Смит слегка улыбнулся.