Все страхи мира

Генерал-майор Чак Тиммонс, заместитель начальника штаба (по оперативной части), воспользовался возможностью нести дежурство здесь, вместо того чтобы находиться у себя в кабинете в здании на поверхности, и уголком глаза следил за розыгрышем Суперкубка на одном из восьми огромных телевизионных экранов, хотя на двух воспроизводились в реальном времени изображения, передаваемые со спутников Программы оборонной поддержки — их называли на жаргоне стратегической авиации «птичками» ПОП, — и потому генерал заметил двойную вспышку одновременно со всеми. Тиммонс бросил карандаш, который он вертел в пальцах. За спинкой его кресла находились комнаты со стеклянными перегородками — там были такие комнаты на двух уровнях, — где сидели около пятидесяти служащих, благодаря которым стратегическая авиация функционировала круглые сутки. Генерал поднял телефонную трубку и нажал кнопку вызова старшего дежурного разведывательной службы.

— Я тоже заметил вспышку, сэр.

— Это не может быть ошибкой?

— Нет, сэр, проверка контуров «птичек» показала, что они работают нормально.

— Держите меня в курсе событий.

Тиммонс повернулся к своему заместителю.

— Немедленно вызвать сюда командующего. Оповестить всех, объявить тревогу, пусть немедленно прибудут все, кому надлежит находиться здесь во время военных действий. — Затем генерал обратился к оперативному дежурному:

— Поднять «Зеркало» в воздух! Объявить немедленную готовность дежурным авиакрыльям и передать всем о состоянии боевой готовности номер один.

В помещении со стеклянной перегородкой за спиной генерала слева сержант нажал на несколько кнопок. Хотя стратегическая авиация уже давно отказалась от практики круглые сутки держать в воздухе бомбардировщики, тридцать процентов самолётов стратегической авиации всегда были на боевом дежурстве. Приказ на взлёт дежурным авиакрыльям передавался по наземному кабелю и механическим голосом компьютера, потому что начальство пришло к выводу, что при такой ситуации человек, волнуясь, может нечётко произнести слова приказа. На передачу приказа потребовалось около двадцати секунд, и оперативные офицеры в дежурных авиакрыльях немедленно принялись за работу.

В этот момент в состоянии готовности находилось два авиакрыла, 416-е авиакрыло бомбардировщиков на базе ВВС Гриффисс в Риме, штат Нью-Йорк, на вооружении которых находились бомбардировщики Б-52, и 384-е со своими бомбардировщиками Б-1Б на близлежащей базе ВВС Макконнелл в Канзасе. В этой последней лётные экипажи, отдыхающие в своих комнатах, но полностью готовые к вылету, почти целиком следили за розыгрышем Суперкубка. Услышав сигнал тревоги, они выбежали к ожидавшим их автомашинам и помчались к самолётам, окружённым вооружённой охраной. Первый из команды в четыре человека, который подбежал к своему самолёту, бросился к кнопке немедленного запуска двигателей, находившейся в сборке носового колеса, нажал её и поспешил дальше к хвосту, чтобы взлететь по приставной лестнице внутрь бомбардировщика. Ещё до того, как члены экипажа пристегнули ремни, двигатели заработали. Команды наземной подготовки выдернули предохранители с красными флажками. Вооружённые винтовками часовые отошли в сторону от самолётов и повернулись к ним спиной, направив оружие в сторону возможной атаки, готовые отразить любое нападение. Вплоть до этого момента никто не подозревал, что происходит, полагая, что это обычная, хотя и весьма несвоевременная учебная тревога.

На базе ВВС Макконнелл первым тронулся с места бомбардировщик командира авиакрыла. Атлетически сложенный сорокапятилетний полковник, пользуясь служебным положением, держал свой личный Б-1Б ближе других к помещению, где располагались комнаты дежурных экипажей. Как только все четыре двигателя его самолёта заработали, полковник отпустил тормоза, и бомбардировщик покатился к началу взлётной полосы. На это потребовалось две минуты. Когда бомбардировщик замер перед взлётом, ему приказали ждать.

На базе ВВС Оффутт для дежурного КС-135 таких ограничений не было. «Боинг-707», построенный двадцать пять лет назад, прошедший капитальный ремонт и переделанный в военный вариант, получил прозвище «Зеркало». На его борту находился генерал ВВС и полный, хотя и уменьшенный, состав офицеров, готовых к боевым действиям. Самолёт оторвался от взлётной полосы и поднялся сквозь опускающиеся сумерки. Находящаяся на борту радиоаппаратура и каналы связи едва успели установить контакт, и командир ещё даже не понял, из-за чего такая суматоха. Ещё три точно таких же самолёта стояли на земле, готовые подняться в воздух.

— Что случилось, Чак? — спросил командующий стратегической авиацией, войдя в центр управления. Он едва успел одеться и даже не завязал ботинки.

— Ядерный взрыв в Денвере и какие-то неприятности с космическими линиями связи, о которых только что стало известно. Я отдал приказ приготовить к взлёту дежурные авиакрылья. «Зеркало» уже поднялось в воздух. Не могу понять, что происходит, но в Денвере только что произошёл взрыв.

— Пусть взлетают, — распорядился командующий стратегической авиацией.

Тиммонс дал знак офицеру связи, и тот передал приказ дальше. Двадцать секунд спустя первый бомбардировщик Б-1Б с рёвом оторвался от взлётной полосы на базе Макконнелл.

Ситуация не располагала к тактичному подходу. Капитан морской пехоты распахнул дверь президентского коттеджа и бросил две меховые белые парки Фаулеру и Эллиот ещё до того, как показался первый агент Секретной службы.

— Быстрее, сэр! — поторопил он президента. — Вертолёт все ещё не отремонтирован.

— Куда? — Появился Пит Коннор в расстёгнутом пальто, успев услышать слова капитана.

— В командный бункер, если не будет других указаний. Вертолёт вышел из строя, — повторил капитан. — Поторопитесь, сэр! — едва не крикнул он президенту.

— Боб! — воскликнула Эллиот с тревогой. Она не знала, о чём говорил по телефону президент, просто обратила внимание, что он выглядит бледным и испуганным. Выйдя на крыльцо, они заметили, что целое отделение морских пехотинцев лежит в снегу, направив автоматы в разные стороны. Ещё шесть охранников стояли вокруг автомобиля, двигатель которого ревел на нейтральной передаче.

В Вашингтоне, на военно-морской базе Анакостия, команда вертолёта «Морская пехота-2» — вертолёт не называется «Морская пехота-1» до тех пор, пока в нём нет президента, — поднимала свою машину сквозь тревожное облако снега, однако через несколько секунд, когда поток воздуха от роторов уже не вздымал снег с грунта, видимость оказалась не такой уж плохой. Лётчик, майор, повернул свой вертолёт на северо-запад, не понимая, что за чертовщина происходит вокруг. Те, кто что-то знал, знали лишь то, что им известно очень мало. На ближайшие несколько минут это не имело значения. Как обычно происходит в любой организации, реакция на неожиданную тревогу была запланирована заранее и тщательно отрепетирована для того, чтобы, во-первых, быстро выполнять необходимые действия и, во-вторых, не поддаваться панике, которая может возникнуть в результате нерешительности от ощущения опасности.

— Что же такое, черт побери, происходит в Денвере? Мне нужно знать об этом, — потребовал генерал Куропаткин в своём бункере под Москвой.

— Мне ничего не известно, — честно признался офицер разведки.

Тогда какая от тебя польза? — подумал генерал. Он снял трубку телефона, связанного с советской военной разведкой, ГРУ.

— Дежурный по оперативному управлению, — отозвался голос.

— Говорит генерал Куропаткин из командного центра войск ПВО.

— Мне понятна причина вашего звонка, — заверил его полковник из Главного разведывательного управления.

— Что происходит в Денвере? Может быть, там находится склад ядерного оружия или что-то ещё?

— Нет, товарищ генерал. Недалеко от Денвера расположен арсенал «Рокки-Маунтин». Это хранилище химического оружия, и сейчас идёт процесс его дезактивации. Хранилище превратят в склад американской резервной армии — они называют её национальной гвардией, — и там будут храниться танки и механическое снаряжение. За пределами Денвера находится местечко Рокки-Флэтс. Там завод, где производились компоненты оружия, но…