Трое на трое

Яролим словно перестал замечать своих товарищей. Ему не хотелось открывать Томеку построение, которое он только что выработал логическим путем. При всей своей вежливой любезности Томек казался ему эдаким суровым экзаменатором, к которому он, Яролим, явился без должной подготовки. Впрочем, не будь даже этого обстоятельства, Яролим скорее всего сказал бы себе, что всегда успеет поделиться своими мыслями; ведь Ломикар умел разбивать гипотезы одним ироническим словцом.

Томек по-прежнему спокойно смотрел на обоих молодых криминалистов, тщательно скрывая свои опасения. Он не недооценивал ни Матейки, ни Яролима. Первый казался ему несколько суховатым и приземленным, но Томек по опыту знал, что такие вот упорные работяги в конце концов разматывают любые запутанные клубки. Второго Томек считал немножко фантазером, у которого, однако,столько энергии, что в итоге он обязательно натолкнется на верное решение. «Только в данной игре время играет первостепенную роль, – думал старый адвокат, уставившись на противоположный угол двора. – Найдут ли они или, лучше сказать, найдем ли мы нужное решение, прежде чем…» Он-то очень хорошо сознавал, какой вес может приобрести фраза, начатая с этих слов – «прежде чем».

11

К счастью, они не были обречены на бездеятельность. Дела шли по назначенному ими пути. В кабинет Матейки непрерывно поступали донесения. Но пока еще трудно было понять, которое из них окажется наиболее значительным и важным.

Картина деятельности воровской шайки на станции Вышеград обретала все более четкие контуры. Уже допросили двух шоферов и семерых продавцов овощных палаток, причастных к делу. Уже переходили к уточнению времени и к техническим деталям, начиная новым опечатыванием обворованных вагонов и кончая, так сказать, внутренней бухгалтерией грабителей.

Присылали рапорты и агенты наружного наблюдения. Парень на вршовицкой улице наконец-то привел в порядок свой мотоцикл, да, видно, не совсем, потому что никак не мог обогнать трамвай, в который села Власта Хольцова. В пределах зрительной связи позади него держалась темно-серая «шкода», за рулем которой сидел человек, ранее с интересом следивший за починкой мотоцикла. Радиотелефона в машине никто не замечал, и уж подавно никто не обратил внимания на молодую парочку, подсевшую в «шкоду» у Ботанического сада.

В трамвае пятнадцатого маршрута, шедшем от Инвалидного дома к центру, некоторые пассажиры читали первый выпуск вечерней газеты. Одним из читавших был Вацлав Чижек, другим – его тень, на вид обыкновенный поклонник назойливой поп-музыки, который шагу не сделает без своего транзистора; кто бы мог разглядеть, что это, в сущности, радиопередатчик?

Еще один человек слонялся по магазину самообслуживания. Он обошел уже почти все отделы, а в корзинке у него болталась одинокая пачка печенья. В это же время Марта Покорная делала там покупки.

Наконец еще один агент уже четвертый час томился на улице перед входом в здание «Стройэкса». «Его человек», тот, кого он никогда не видел, но кого он тем не менее не должен был упустить, все не показывался. Агента предупредили, что тот, за кем ему поручено следить, быть может, и сегодня задержится после работы. Агент слегка оживился, когда у дома остановилась «симка» со знакомым номером, из которой вышли два знакомых человека и вошли внутрь. Вскоре они снова появились в обществе женщины средних лет и уехали. Арест? Агент никогда не рассуждал о том, что не касалось его прямо; его задача была иной, и ничто другое его не интересовало. Поэтому он и не узнал, что женщина эта была секретарша Павла Покорного, Мария Новакова, у которой женское любопытство смешалось с хозяйственными заботами. До сих пор она в глаза не видала криминалистов – разве что по телевизору – и была радостно взволнована их приглашением, но в то же время про себя соображала, что и где ей надо сегодня купить или достать.

– Мы задержим вас ненадолго, пани Новакова, – с ходу разочаровал ее Матейка: она не была против того, чтобы ее задержали подольше, было бы только интересно. – На вашем предприятии уже несколько лет работает некий Яромир Семрад, в прошлом судимый. Мы ничего против него не имеем, но все же вы понимаете – таких людей мы не выпускаем из поля зрения. Вы ведь его знаете?

– Конечно! – захлебнувшись от усердия, ответила секретарша; то была весьма приблизительная правда, секретарша с трудом припомнила этого Семрада, но ей вовсе не хотелось, чтобы ее поблагодарили и тут же выставили за дверь.

– Вообще-то это твой подопечный, – обратился Матейка к Яролиму.

Ехидство, на какое способен один Ломикар! Да, видно, не только за рыжие волосы получил он свое прозвище… Яролиму пришлось теперь, напрягая фантазию, расспрашивать Новакову о человеке, о котором он ничегошеньки не знал. Ему удалось установить только то, что и свидетельнице известно о Семраде немногим больше. Но это было неважно, просто они ставили дымовую завесу, за которой прятался их интерес к Вацлаву Чижеку. Ибо за молчание Марии Новаковой они бы не поручились.

– Потом есть там у вас еще один, Вацлав Чижек, – снова взял на себя ведение допроса Матейка.

– Он у нас совсем недавно, – сказала пани Новакова.

– Вы его знаете? Тут тоже все в порядке?

– Теперь уже да.

– А раньше не было?

– Я точно не знаю, он работает на отшибе, в ремонтной мастерской, она в ведении другого отдела. Кажется, его хотели уволить еще до окончания испытательного срока, который, впрочем, еще не истек. Но наш шеф заступился за него в кадрах, и его оставили.

– Ваш шеф? Но ведь тот отдел его не касается?

– Чижек сам зашел к нему, к нашему шефу. И тогда шеф позвонил в отдел кадров.

– И что же он им сказал? Новакова заколебалась – имеет ли она право говорить? Яролим понял причину ее колебаний и вмешался. Он припомнил утренний разговор с Чижеком, его фразу о том, что все уже «утряслось». Как всегда, Яролим немножко рисковал.

– Не смущайтесь, пани Новакова, говорите! Думаете, мы не знаем, что вы подслушиваете телефонные разговоры шефа по параллельному аппарату?

Педант Матейка, признающий только расчеты, статистические сводки и параграфы, никогда бы не пустил такую стрелу наудачу! Он беспокойно поежился, но Яролим почти незаметным движением бровей просигналил ему – ничего, я отлично знаю, что делаю.

– Ну разве что иногда, случайно… – созналась, покраснев, Новакова, ошеломленная всеведением криминалистов.

– Понятно, – сказал Яролим. – Да успокойтесь, не побежим мы на вас жаловаться. Вы ведь просто забыли положить трубку, соединив шефа с отделом кадров. Так что он говорил кадровикам?

– Он говорил с Кудрной, это начальник отдела кадров… Будто дело с Чижеком обстоит не так уж страшно, почему бы и не оставить его на работе, и будто бы его, то есть пана Покорного, кто-то плохо информировал…

– А Кудрна что?

– А тот сказал, мол, мне-то что, ладно, пускай остается.

– И после этого у Чижека уже не было больше неприятностей?

– Нет, по крайней мере, насколько я знаю.

Показания Марии Новаковой даже не протоколировали. Избавиться от нее удалось, только пообещав в виде компенсации за потерянное время подбросить ее до самого дома. Яролим не преминул распорядиться, чтоб свидетельницу отвезли на служебной машине с проблесковым маячком на крыше – пускай немножко насладится полицейской романтикой, коли уж сами они ее так разочаровали.

Сразу же после этого поступило донесение, что Чижек встретился с Хольцовой в бистро на Карловой площади. Матейка только плечами пожал.

– Слушай, Ломикар, – заговорил Яролим, – твое внимание еще не привлекла фигура Павла Покорного?

– Ну, в Чижеке он определенно как-то заинтересован, а что дальше?

– Спроси лучше, что раньше! – чуть ли не выкрикнул Яролим. – После смерти матери оба брата стали совладельцами коттеджа. По-твоему, могло это понравиться Марте Покорной?

– Безусловно, нет, – вставил Томек.

– Паршивая овца в семье, – продолжал Яролим, – и вдруг его сообщник поступает работать на предприятие, где довольно высокое положение занимает Павел Покорный. Какое, в сущности, алиби у Покорного? Два телефонных разговора, причем один из его кабинета в мансарде, что недоказуемо – с тем же успехом он мог звонить из любого уличного автомата; второй разговор подтвержден только супругой.