РОССИЯ: СТРАТЕГИЯ СИЛЫ

Кувейт, Афганистан и Пакистан совершенно не проявляет никаких проблесков творчества в отношении своего социального устройства. Все они проживают остатки мемориальной фазы в рамках этногенеза, начавшегося в конце V в. [2]. Лишь в последнее время усилиями очень опасной группировки Аль-Каида, корнями исходящей из Саудовской Аравии и действующей на огромном пространстве от Кавказа (поддержка чеченских сепаратистов) до Северной Африки и Пакистана, пассионарность постепенно проникает и в эти страны. Однако пока население там практически не участвует в тех мировоззренческих преобразованиях, к которым призывают лидеры Аль-Каиды, они (шииты, сунниты) преимущественно придерживаются старой догматики, а новое толкование ислама (ваххабизм или какое иное) не воспринимают. Это значит, что у них пока еще нет стремления к новизне, к духовному поиску.

Правда, надо отдать должное северным племенам Афганистана, которые, с одной стороны, активно принимали новую для них коммунистическую идеологию и проявляли в этом смысле характерный для активных людей духовный поиск, а с другой стороны – сдерживали натиск советских войск во время войны 1979 – 1985 гг. Эти горцы, засевшие в Паншерском ущелье, проявляли заметную боеспособность в то время, когда их сограждане в низовьях гор вовсе не желали воевать, а занимались выращиванием опиумного мака и наркоторговлей. Такая чудом уцелевшая пассионарность горцев объясняется тем, что в горах социальные процессы идут всегда медленнее, чем на равнине, горы как-бы консервируют пассионарность.

Таким образом, Иран, Афганистан и Пакистан живут в основном остатком пассионарного толчка конца V в. н. э. [2], в результате которого был создан мусульманский мир на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Центральной Азии. Он прожил весьма насыщенные 1400 лет. Хватит. Сейчас энергия того давнего толчка почти полностью растворилась в биосфере и эти страны энергетически ослабли. В них нет духа жертвенности, который есть у их прежних братьев по старому мусульманскому суперэтносу. Сейчас их старые братья – уже не братья, они другие, проповедующие новые идеи, например ваххабизм. Будем их называть новыми арабами . Память еще долго будет хранить былое единство, но актуальные геополитические реалии, в которые оформляется пассионарность, важнее воспоминаний.

Впрочем, память все же действует и новые арабы сейчас активно начинают искать пути влияния на остатки старого мусульманского суперэтноса. Например, они пытаются влиять на Афганистан, Пакистан, входя в противоречие с США, которые тоже стремятся завладеть здесь инициативой. Не исключено, что через некоторое время там появятся новые курды. Кто окажется сильнее в борьбе за влияние на Юге Евразии? Поживем, увидим.

Важно, что несмотря на активность и этническую общность новых арабов и тех, кого они вовлекают в круг своего идеологического и этнического воздействия, все они государственно разобщены, не имеют скоординированной политики, и, следовательно, на настоящий момент не вышли на тот уровень мирового влияния, который позволял бы учитывать их как глобальную силу. Весьма вероятно, что такой силой они станут позже.

Пассионарность растекается не только на Ближнем Востоке и Северной Африке, но и в Южной Африке (южнее Сахары). Например, находящиеся в стороне от толчка Замбия, Конго, Намибия, Сомали, Сьера-Леона и Ангола охвачены пожаром гражданских войн практически всю вторую половину XX в. В Конго резня была такая, что более половины населения погибло. Это ли не проявление иррациональной, совершенно логически не обусловленной активности? А вот крайний запад Африки, а также Тунис, Алжир, Марокко пока относительно спокойны: до них дело еще не дошло.

Следующий пассионарный толчок прошелся по оси Япония – Индокитай (полоса II на рис. 5). Видимо, его следует датировать началом XIX в. Совпадение по времени с точностью 50 – 100 лет рассматриваемых пассионарных толчков I и II не должно приводить к удивлению или скепсису. В принципе, такое совпадение не запрещено и уже наблюдалось на примере толчков в XIII в., от которых возникли государства инков и ацтеков (от одного толчка) на Американских континентах и литовцев, великороссов, турков-османов и эфиопов (от другого толчка) в Евразии [2].

Пассионарность, привнесенная на территорию от Японии до Индокитая, преобразила народы, живущие на ней. Первыми, после более трехвековой спячки, активизировались японцы на юго-востоке о. Хонсю. Вначале это касалось лишь энергичной внутренней модернизации всех устоев общества, но уже в 1875 г. они осуществили агрессию на Корею и в следующем году вынудили ее подписать неравноправный Канхваский договор. В начале XX в. Япония объявила войну Российской империи (при поддержке Англии, Франции и США) и выиграла ее; в 1918 г она попыталась закрепить успех на Российском Дальнем Востоке, но на этот раз оккупация была отбита. Далее была экспансия в Китай (отторжение Манчжурии) и заключение военного договора с гитлеровской Германией по разделу мира. Предполагалось, что практически вся Азия будет принадлежать Японии. Но планам не удалось сбыться. Советский Союз в 1945 г сломал ей военный хребет и понизил ее пассионарный потенциал, дав возможность другим южноазиатским «тиграм» обнаружить свою активность.

Следующими свою недюженную силу стали проявлять Китай и Корея. В XX в. они вынырнули из небытия и на сегодняшний день их активность не вызывает сомнений не только вследствие их экономического и военного усиления, но и вследствие наличия тех явно выраженных духовных поисков, которые привели к популярности нетрадиционных для них доктрин и учений (например, христианства, которое стихийно поддерживается населением Южной Кореи и коммунизма в Северной Кореи), к приятию ими жестких систем правления. При этом Китай стал явным лидером южноазиатской пассионарности, обогнав прежнего лидера – Японию – по всем стратегическим позициям: наличием огромной и мощной армии, самостоятельностью внешней и внутренней политики, геополитическим влиянием в регионе и во всем мире. На сегодняшний день Китай – это крепнущая «не по дням, а по часам» империя, интересы которой всеобъятны. Пока они не озвучены в полной мере и может возникнуть ложное впечатление, что внимание китайцев ограничивается лишь своими внутренними проблемами, но не за горами тот час, когда весь мир узнает об их реальных претензиях.

Далее необходимо отметить Вьетнам, Лаос и Камбоджу, которые в первой половине XX в. успешно освободились от положения французских колоний, а в 60-е и начале 70-х отбили яростную и жестокую попытку экспансии США. Особенно трудно было Вьетнаму, который оказался в эпицентре интересов Штатов в Индокитае и который проявил невероятный героизм в отстаивании своей независимости. Конечно, СССР ему помогал, но воевали-то вьетнамцы! После получения независимости в Лаосе, и особенно в Камбодже, ситуация не успокоилась. Так, в Камбодже красные кхмеры учинили исключительно кровопролитную гражданскую бойню. Все это указывает на значительную пассионарность этих народов, что и двигает их по пути этнического становления, весьма трудного и болезненного. При этом важно принятие ими новых мировоззрений. Во Вьетнаме и Камбоджии – это «коммунизм», а в Лаосе – некое подобие демократии. Конечно, все это – в ракурсе собственного восприятия, в рамках потребности к поиску нового взгляда на жизнь.

На этом фоне Таиланд с активно развивающейся экономикой и без масштабной внутренней усобицы кажется относительно спокойной страной, хотя ведь и он смог стать де-юре независимым от Запада. Очевидно, здесь фаза этнического подъема тоже имеет место, но она проходит в более спокойном темпе. Видимо, пассионарность из этой страны частично ушла на юг, в результате чего и происходит некоторое ее отставание в этническом развитии от соседей.

Вероятнее всего, что из Тайланда пассионарность мигрировала в Малайзию и, далее, в Индонезию. Сейчас там довольно неспокойно: многотысячные кровавые столкновения на религиозной почве – почти обычное явление. Инкорпорированная пассионарность пока занимается захватом инициативой во внутренней политике этих стран.