Формула смерти

Гейл так увлеклась осмотром тела, что забыла про все свои недавние тревоги и обрела полную уверенность в себе.

— Не кажется ли вам странным, что самоубийца умудрился выстрелить в себя дважды? — спросила она Мэкки.

— Поверьте, — ответил тот, — мне приходилось видеть и более странные вещи.

По тону детектива Гейл поняла, что Мэкки действительно не видит в этом ничего необычного. Так тебе и надо! Давно пора бы знать, что люди иногда, способны на невероятные действия. И снова она почувствовала, что дает себя знать недостаток опыта. Мэкки вовсе не дурак, иначе он бы не работал в полиции и вряд ли занимал бы свою должность. Он видит ее насквозь и отлично понимает, что сейчас творится в ее душе.

Она заметила мелкие брызги крови на правой руке и правом бедре мертвеца и взяла мазок с обеих ладоней для парафинового и радиоактивного анализа — они покажут, действительно ли Фридлэндер стрелял в себя сам.

Когда Гейл спросила Мэкки, был Фридлэндер левшой или правшой, тот ответил, что это очевидно, поскольку револьвер у него находился в правой руке. Гейл пристыженно замолчала. Может быть, как судмедэксперту, ей не следовало задавать этот вопрос? Так или иначе, ей стало ясно, что в детективе растет раздражение, и оно вот-вот выплеснется наружу. И кто посмел бы его за это винить, если он уже вдоволь нанюхался здешнего аромата и пресытился нелицеприятным зрелищем червей, ползущих из всех дырок Фридлэндера, как естественных, так и рукотворных. Нет уж! Пусть терпит! Она должна делать свою работу тщательно и профессионально.

Кроме двух огнестрельных ран, на теле Фридлэндера могли быть другие повреждения: синяки, ссадины, порезы и — вполне возможно — огнестрельные раны, не замеченные детективами. Однако, кроме нескольких свежих царапин на запястье, ничего обнаружить не удалось.

Затем она осмотрела ногти. Любые частички, например, засохшей крови, грязи или волосяные фолликулы могли оказаться весьма важными для следствия. Фолликула, скажем, обнаруженная под ногтями жертвы и не принадлежащая ему, служила основанием для предположения о том, что на него нападали.

Из-под ногтей Фридлэндера Гейл извлекла только частички высохшей грязи, которую она тем не менее положила в пластиковый пакетик. В лаборатории отдела судмедэкспертизы грязь подвергнут химическому анализу и, кто знает, может быть, в ней обнаружится что-то такое, что прольет свет на драму, разыгравшуюся в квартире 15-С.

В последнюю очередь она осмотрела босые ноги Фридлэндера и сразу же обратила внимание на то, что пятки имеют красноватый оттенок. Это обстоятельство показалось Гейл очень важным. Когда наступила смерть и прекратилась циркуляция крови, под воздействием гравитации она за пять-шесть часов собралась в самой нижней части тела, а последующее ее свертывание зафиксировало характерный красновато-синий оттенок кожи на пятках. Таким образом, после того, как наступила смерть, Фридлэндера перекладывали с места на место.

Для того чтобы удостовериться в правильности своего вывода, Гейл осмотрела стену около тела. Конфигурация и фактура следов крови могут многое рассказать опытному глазу. Эти следы бывают нескольких видов: капли, брызги, пятна, смазанные пятна, лужи и так далее. Если бы Фридлэндер застрелился в том положении, в каком его нашли, на стене в радиусе нескольких футов можно было бы обнаружить брызги крови. Но как Гейл ни старалась, этих брызг она не обнаружила.

Если бы его убили и принесли сюда, остались бы следы крови на полу и стене. У самого пола она едва разглядела только тонкий ручеек крови, недоумевая, почему на этом участке нет больше никаких ее следов.

— Ее кто-то смыл, — сказала она наконец.

— Я не совсем расслышал…

— Я сказала, что следы крови кто-то смыл, — и она указала на ручеек в самом низу стены.

— Вы уверены? — Мэкки посмотрел туда, куда она указывала, однако Гейл увидела, что он не доверяет ее профессионализму и его вряд ли в чем убедишь. Она вдруг почувствовала себя легко и уверенно.

— Я думаю, что его убили где-то еще, и потом перенесли тело туда, где вы его нашли, — сказала Гейл, глядя детективу прямо в глаза.

Ей показалось, что Мэкки сейчас взорвется. Интересно, есть у него жена? Наверное, была, но сбежала от него много лет назад. Его слова прозвучали на удивление спокойно:

— В таком случае все, что от вас требуется, это зафиксировать свой вывод в своем заключении.

— Вы все еще считаете, что это было самоубийство?

— После вскрытия все станет ясно, — он сделал паузу. — Дальнейший ход следствия с этого момента — не ваша забота. Свою работу вы сделали.

Глава 2

Мысленно возвращаясь в прошлое, Майкл Фридлэндер всегда вспоминал десятое сентября 1971 года — день, когда он, как ему казалось, навсегда покинул Нью-Йорк, решив порвать все связи, сжечь все мосты и начать новую жизнь. И вот после почти двадцати лет скитаний снова сидит в автобусе девяносто пятого маршрута и узнает места, которые не надеялся когда-нибудь увидеть.

Последние пять лет его домом считался Нью-Гемпшир, как раньше Сан-Франциско и Лос-Анджелес. А до этого он ютился в крохотной бедной деревеньке на берегу озера Петен-Ица в Гватемале. И еще раньше… Впрочем, какая разница! Ему же больно вспоминать прошлое, но оно продолжало бередить его душу и не давало покоя. В памяти всплыла другая дата — 14 марта 1983 года — последняя встреча с братом, приехавшим неожиданно, за несколько дней до того, когда он собирался так же, как и тогда, в Нью-Йорке, навсегда покинуть Фриско и начать новую жизнь. Алан застал в его квартире полный кавардак: коробки, пакеты из-под молока — впечатление полного запустения. Брат сообщил ему, что приехал по делам и в его распоряжении всего несколько часов. Братья не виделись так долго, что их встреча получилась несколько неловкой и натянутой: Алан излучал успех, деньги липли к нему так же, как они невзлюбили его брата. И стоило ему войти, Майклу стало ясно, что их отношения определяются не столько разницей в возрасте, сколько потерей им своего возрастного превосходства, растраченного в погоне за несбыточными иллюзиями, всеми радостями жизни, кроме одного — денег, единственного, чему полностью посвящал себя брат. Майкл понимал, что деньги валяются на земле, что рано или поздно ему повезет и появится достаток, о чем только можно мечтать.

Алан был неприятно поражен, увидев, как живет его брат, и ему стоило больших трудов удержаться и не процитировать слова, которые не уставал повторять их отец: «Ради Бога, не растрачивайте жизнь понапрасну, осядьте, найдите перспективную работу и девушек с деньгами». Он оставался не очень-то высокого мнения о тех девушках, которых находил его брат, впрочем, ничего удивительного, все они оказывались такими же чокнутыми, как и сам Майкл.

На этот раз Алан дипломатично промолчал, и Майкл заподозрил, что он прибыл во Фриско посредником, по наущению родителей, отношения с которыми когда-то носили бурный характер, а с годами стали холодными, и он почти не поддерживал с ними связи. В их сердцах уже давно не осталось для него места, его полностью заполнил младший брат, на которого они возлагали все свои надежды, и, Майкл был в этом уверен, именно Алан фигурировал в их завещании как главный наследник.

Несмотря на всю свою скрупулезность во всем, что касалось денег, Алан настоял на том, чтобы Майкл взял некоторую сумму в долг, хотя отлично знал, что шансы получить деньги обратно — мизерны, точнее — нереальны. Майкл никогда не просил денег у брата, но время от времени, просматривая почту, обнаруживал конверт с двумя-тремя сотнями долларов наличными. Бывали времена, когда он оказывался полностью на мели, и если бы не эти непредсказуемые переводы от Алана, он бы не знал, что делать и как поддержать свое существование. В общей сложности его долг брату составил около семи тысяч долларов, но даже не было надежды когда-нибудь их вернуть. И вот теперь, как оказывается, такой Возможности ему уже и не представится.