Прыжок ласки

– Я же сказал – садись. Сто долларов для меня – пустяки. Сначала он подумал, что, наверное, не стоило бы сажать ее в «ягуар», но потом все-таки решил прокатиться. С собой теперь он уже ничего не мог поделать.

Он привез девицу в маленький заросший парк в районе Шоу. Загнав машину в ельник, тут же скрывший ее от посторонних глаз, он еще раз внимательно рассмотрел проститутку и убедился, что она еще моложе, чем казалась на первый взгляд.

– Сколько тебе лет? – поинтересовался Джеффри.

– А сколько ты хочешь? – кокетливо улыбнулась девица. – Но сначала деньги. Ты ведь знаешь правила?

– Я-то знаю. А ты?

Он вытащил из кармана выкидной нож и мгновенным движением приставил лезвие к ее горлу.

– Не делай мне больно, – прошептала она. – Успокойся.

– Медленно вылезай из машины и не вздумай поднять крик. Советую успокоиться тебе.

Выйдя из «ягуара», они оказались вплотную друг к другу, но лезвие по-прежнему прижималось к шее девушки.

– Это такая игра, – пояснил Шефер. – Просто игра, дорогая. Я играю в нее вместе с тремя участниками: одним в Англии, вторым на Ямайке и еще одним в Таиланде. Они носят имена Голода, Войны и Завоевателя. Меня же партнеры называют Смерть. Тебе повезло, так как я – самый лучший игрок.

И как бы в подтверждение этого он нанес ей первый удар.

Часть первая

Убийства «Джейн Доу»

Глава первая

В тот день дела шли отлично. Жарким июльским утром я вел ярко-оранжевый школьный автобус по юго-восточному району и насвистывал что-то из Ал Грина. Мне нужно было забрать шестнадцать мальчиков из их домов, да еще двоих из детского дома. Отличная работа – лучше не придумать. Обслуживание клиентов «от двери до двери».

Прошла всего неделя, как я вернулся из Бостона после окончания уголовного дела об убийствах некоего мистера Смита. Там же оказался замешанным и еще один убийца-психопат по имени Гэри Сонеджи. Мне необходимо было отдохнуть, и этим утром я выбрал себе занятие попроще.

Мой постоянный напарник Джон Сэмпсон и двенадцатилетний парнишка по имени Эррол Мигно сидели позади водительского кресла. Джон был в неизменных черных очках, черных джинсах и черной майке с надписью: «Союз заботливых людей. Присылайте свои пожертвования прямо сейчас». В Сэмпсоне намного больше шести футов роста, а вес его перевалил за двести пятьдесят фунтов. Мы дружим с ним с десятилетнего возраста, с той поры, когда я впервые очутился в Вашингтоне.

В данный момент мы с Джоном и Эрролом обсуждали достоинства боксера Рэя Робинсона. Нам приходилось кричать, чтобы перекрыть рев и пальбу изношенного мотора автобуса. Сэмпсон приобнял Мигно своей огромной лапищей за плечи. Иногда такой физический контакт играет очень большую роль при общении с подобными детишками.

Наконец, забрав последнего из списка – восьмилетнего мальчика из района Беннинг-Террас, считавшегося крутым местом и получившим среди нас название Города Простаков, мы поехали к месту назначения.

На выезде из Беннинг-Террас красовалась надпись, из которой явствовало, что именно должен знать побывавший здесь: «ВЫ ПОКИДАЕТЕ ЗОНУ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ. ЕСЛИ ВЫ ВЫЖИЛИ, НЕПРЕМЕННО РАССКАЖИТЕ ОБ ЭТОМ ОСТАЛЬНЫМ».

Мы везли детей в Лортонскую тюрьму в Вирджинию. Сегодня был день посещений, и они могли встретиться со своими отцами. Каждую неделю члены «Союза» привозят примерно полсотни таких детей в разные тюрьмы, где школьники могут повидаться со своими отцами или матерями. Цель этих мероприятий достаточно благородна: мы пытаемся снизить уровень преступности в Вашингтоне на одну треть.

Мне приходилось бывать в тюрьме столько раз, что уже не сосчитать. Начальник Лортонской тюрьмы – мой хороший знакомый. Несколько лет назад я посещал это место так часто, будто сам провел здесь пожизненный срок. Тогда мне приходилось проводить допросы опасного преступника Гэри Сонеджи.

На первом этаже начальник тюрьмы Марион Кэмпбелл выделил большой зал, где мальчики встречались со своими отцами. Эти свидания оставляли большое впечатление в сердце каждого. Люди реагировали на свидания даже острее, чем я мог предположить. Кстати, с теми отцами, которые высказывают желание принимать участие в программе «Союза», его члены проводят специальные беседы. В основном, шаг за шагом, заключенных обучают следующим «премудростям»: как показать свою любовь к ребенку, как выразить чувство вины и ответственности за содеянное, как достичь гармонии между родителем и ребенком, и, наконец, как дать понять своему чаду, что ты готов начать новую, совсем другую жизнь.

Как ни парадоксально, но все мальчики старались и выглядеть, и вести себя «круче», чем они были в действительности. Я даже слышал, как кто-то из ребят сказал: «Ты никогда не принимал участия в моем воспитании, так почему я должен сейчас тебя слушаться?» Все отцы, в противоположность своим чадам, казались мягкими и добрыми людьми.

Нам с Сэмпсоном раньше не приходилось совершать такие поездки в Лортон. Это была наша первая проба, но я уже знал, что приеду сюда снова. В зале почти осязаемо чувствовалась острота эмоций и беспредельная надежда. Выходя оттуда, уже никто не сомневался, что теперь в жизни обязательно наступят лучшие времена. Даже если кто-то из присутствующих и не осознавал этого до конца, то, во всяком случае, они пытались что-то сделать. И в результате в их жизни непременно должны были произойти положительные сдвиги.

Но больше всего меня поразило то, что между некоторыми отцами и сыновьями до сих пор оставалась сильная связь.

Я сразу вспомнил своего сына Дэмона и подумал о том, как нам с ним повезло в жизни. А те, кто сейчас находился в Лортоне, понимали, что в свое время совершили нечто очень плохое. Они просто тогда не знали, как предотвратить то, что все-таки случилось.

В течение почти полутора часов я только прохаживался по залу и слушал. Иногда меня просили помочь, и тогда я выступал в роли психолога и старался быстро решать все возникающие вопросы. Проходя мимо одной небольшой группы людей, я услышал, как отец говорил сыну: «Пожалуйста, передай матери, что я люблю ее и сильно скучаю по ней». После этого заключенный и ребенок обнялись и горько разрыдались.

Один раз, через час после нашего пребывания на территории тюрьмы, ко мне подошел Сэмпсон. Он широко улыбался. Надо заметить, что, когда Джон улыбается, он больше походит на крокодила-убийцу.

– А знаешь что, старина? – загадочно произнес он. – Мне все это нравится. Любая благотворительность – лучшее, чем может заняться любой человек.

– Да я и сам в это уже по уши влип. Между прочим, я дал себе слово еще раз повести этот оранжевый автобус.

– Ты как считаешь, такие вот встречи отцов с сыновьями полезны? – искренне поинтересовался Сэмпсон.

Я оглядел зал:

– По-моему, сейчас им всем хорошо. И это уже замечательно.

Сэмпсон согласно кивнул:

– Старый добрый метод: потихоньку и полегоньку. Кстати, на меня все это тоже подействовало. Я буквально летаю.

Признаться, я чувствовал себя так же. Я глубоко воспринимаю подобные мероприятия, полностью вживаясь в них.

На обратном пути, когда мы развозили детей по домам, я снова сидел за рулем автобуса. И по лицам мальчиков я понял, что сегодня они узнали многое, и все пошло им на пользу. Ребята вели себя на удивление тихо. Никто не шумел и не пытался безобразничать. Сейчас никому из них уже не хотелось казаться «крутым». Они снова стали детьми.

Почти каждый мальчишка от всей души благодарил меня и Сэмпсона, выходя из автобуса. Впрочем, в этом не было никакой необходимости. Я и без того ощущал себя в тот момент куда лучше, чем когда мне и Джону приходится гоняться за маньяками-убийцами.

Последним мальчиком, которого мы доставили домой, был восьмилетний школьник с Беннинг-Террас. Он обнял меня и Джона, а потом внезапно заплакал.

– Я очень скучаю по своему папе, – признался ребенок и, не оглядываясь, побежал к своему подъезду.