Я - не серийный убийца

Мистер Кроули присел над телом в облаке пара, руки у него были нереально длинные, а необыкновенные когти красны от крови. Голова приобрела луковицеобразную форму и потемнела, уши торчали в стороны, как лопасти. Челюсти распахнуты неестественно широко, так что обнажился ряд хищных зубов. Он тяжело дышал и постепенно приобретал свою обычную, знакомую мне форму: руки укоротились, когти превратились в ногти, голова уменьшилась до привычных размеров. Мгновение спустя передо мной снова был прежний, совершенно нормальный мистер Кроули. Если бы не кровавые пятна на его одежде, никто бы и не подумал, что несколько секунд назад он выглядел совсем по-другому и сделал то, что сделал. Он закашлялся, стащил продранную перчатку с левой руки и устало бросил ее на землю.

Я смотрел на все это, потрясенный; ветер хлестал меня по лицу, а по ногам текло что-то теплое.

Мистер Кроули был монстром.

Мистер Кроули был тем самым монстром.

Я слишком испугался, чтобы думать о том, как лучше спрятаться, — просто сидел и смотрел, не в силах шелохнуться от ужаса. К горлу подступала тошнота. На правой руке Кроули снова появились когти, и он стал сдирать с бродяги одежду.

— Ишь ты, хотел меня убить, — пробормотал он. — А я тебе шапку купил.

Он вытянул обе руки, и лицо его исказила гримаса, а я услышал отвратительный треск — один, два, три, четыре, пять, шесть — это ломались ребра. Кроули спустился по склону и на некоторое время выпал из моего поля зрения, а когда я снова его увидел, он держал в руках два бесформенных окровавленных мешка.

Легкие.

Мистер Кроули стал медленно расстегивать пальто… потом фланелевую рубашку… еще одну… третью. Скоро его грудь обнажилась на холодном ветру, он заскрежетал зубами, тяжело задышал и закрыл глаза. Переложил выдранные легкие в левую руку, а правой, на которой были дьявольские когти, вскрыл себе брюшину ниже ребер. Я вскрикнул, когда сквозь сжатые зубы Кроули прорвался слабый стон, но, похоже, он меня не слышал. Кровь брызнула из вспоротого живота, и ноги подкосились. Но он удержал равновесие.

Потрясение, которое я испытал, как будто прошло, но я был настолько ошеломлен увиденным, что теперь мог только смотреть.

Мистер Кроули снова закашлялся, изнемогая от боли, и отчаянным движением затолкал легкие в свое распоротое брюхо. Упал на колени, и я увидел, как легкие исчезли внутри его, словно их туда засосало. Вдруг его глаза широко раскрылись — так широко, что я даже не думал, что такое возможно, рот страшно задвигался в тщетной попытке сделать глоток воздуха. Что-то темное засочилось из раны, и он быстро погрузил в нее руку, вытащил другую пару легких, похожую на первую. Только эти были черные и больные, как в социальной рекламе. Черные легкие зашипели, выскальзывая из открытой раны, и Кроули уронил их на распростертое мертвое тело. Постоял несколько мгновений неподвижно, задыхаясь, потом шумно вдохнул, как ныряльщик, появляющийся из воды в бассейне и отчаянно хватающий ртом воздух. Он жадно вздохнул еще три раза, пока не смог дышать спокойно, в размеренном ритме. Правая рука постепенно превратилась в человеческую… Обеими руками он сжал рану, и края ее сошлись, словно застегнули молнию. Полминуты спустя его грудь была уже белая и без шрамов.

Ветки надо мной дрогнули, и на землю упали снежные комья. Я прикусил язык, чтобы не вскрикнуть, и упал на спину в ложбинку между двумя деревьями. Теперь я не видел Кроули, но слышал, как он вскочил на ноги. Я представил, как он напрягся перед схваткой, готовый убить любого, кто стал свидетелем хотя бы части того, что он сделал. Я затаил дыхание, слушая, как он идет к деревьям, но он не остановился и даже не взглянул в мою сторону. Кроули прошагал мимо и нагнулся, отыскивая что-то на снегу — наверное, вылетевший из руки бродяги нож, — потом выпрямился и направился к машине. Я слышал, как он открыл багажник, зашуршал пластик, хлопнула дверца и он пошел назад к телу ровной и уверенной походкой.

Я только что видел, как умер человек. Его убил мой сосед. Это было слишком. Я почувствовал дрожь во всем теле, хотя и не мог сказать — от страха или от холода. Попытался поджать под себя ноги, чтобы они не сотрясали кусты и не выдали меня.

Не знаю, сколько я лежал там в снегу, слушая, как работает, и молясь, чтобы он не увидел меня. Снег был у меня в ботинках, на штанах и рубашке. Он пробрался под воротник и под пояс и был обжигающе холоден, как лед. Я слышал шуршание пластика, стук костей, что-то снова и снова жидко хлюпало. Как будто прошло сто лет — и я услышал, как Кроули тащит что-то тяжелое, хрипя от напряжения. Его ботинки цокали по льду озера.

Второй шаг. Третий. Четвертый. Когда он сделал десять шагов, я очень медленно приподнялся и посмотрел между стволами деревьев. Кроули шел по льду, на плече у него был большой пластиковый мешок, за пояс заткнута пила для льда. Он шел медленно, осторожно, с опаской ставя ноги, сопротивляясь сильному ветру. Его фигура становилась все меньше и меньше, а порывы ветра, колючие от ледяной пыли, яростно набрасывались на него, словно сама природа протестовала против того, что он сделал. Или какая-то темная сила радовалась его поступку. Он отошел на полмили и скрылся из виду.

Я с трудом выбрался из укрытия, ноги были как студень, а мысли путались. Я знал, что должен скрыть свои следы: отломил сосновую ветку и стал заметать отпечатки собственных подошв, отступая к велосипеду. Я видел, как это делают индейцы в одном из фильмов Джона Уэйна. Способ не идеальный, но лучшего у меня не было. Добравшись до велосипеда, я поднял его и бросился огибать деревья с дальней стороны, надеясь, что Кроули не увидит мои следы так далеко от места убийства. Я добежал до дороги, прыгнул в седло и бешено закрутил педали — нужно было добраться до города, прежде чем он вернется и догонит меня на машине.

Сосны вокруг были темны, как рога демонов, а заходящее за кроны дубов солнце превращало голые ветки в кровавые кости.

Глава 8

В ту ночь я почти не спал — меня преследовали сцены, увиденные у озера. Мистер Кроули убил человека — просто взял и убил. Только что тот был жив, кричал и сопротивлялся изо всех сил, а в следующее мгновение превратился в мясную тушу. Жизнь — или что это было — ушла из него, превратилась в ничто.

Мне хотелось увидеть такое еще раз, и я ненавидел себя за это.

Мистер Кроули был монстром — зверем в человеческом обличье, животным, которое как будто трансплантировало себе легкие убитого им человека. Я подумал об отсутствующей ноге Теда Раска, почке Джеба Джолли и руке Дейва Берда — неужели Кроули и их трансплантировал? Я представил, что он целиком состоит из органов и конечностей мертвецов. Доктор Франкенштейн и его монстр соединились в одном убийце. Но когда это началось? Что он представлял собой до похищения первого органа? Передо мной снова возникло видение темной, слегка морщинистой кожи, луковицеобразной головы и длинных, похожих на серпы когтей. Я был несуеверен и почти ничего не знал об оккультных и сверхъестественных вещах, но в памяти услужливо возникло слово «демон». Сын Сэма называл своих монстров демонами. И я решил, что если это годится для Сына Сэма, то годится и для меня.

Моя мама была достаточно умна — она меня не трогала. Вернувшись домой, я стянул с себя мокрое белье, оставил его в прачечной и принял душ. Наверное, она увидела мое белье или понюхала его и решила, что со мной произошел один из моих случаев. Те, у кого недержание в постели, редко теряют контроль над собой в состоянии бодрствования, но все причины, по которым это происходило (тревога, грусть или страх), были достаточно чувствительными, и она избегала говорить на эту тему в тот вечер, а потому вымещала свое раздражение на стирке, а не на мне.

Выйдя из душа, я заперся у себя в комнате и пробыл там чуть не до полудня следующего дня, хотя у меня было желание оставаться там и дальше. Тот день был Днем благодарения. Лорен заранее сказала, что не придет, и атмосфера в доме была напряженная. Однако, после того что пережил я, это было сущей мелочью. Я оделся и вышел в гостиную.