Дорожный реквием

— Нет! Говорит — что в пироге была бумажка, какая то! Но какая, не говорит. Ничего узнать не возможно. Я несколько раз с ней беседовал, а она бормочет — нелепицу, какую то! Я плюнул. Да и соседи говорят — не нормальная она, твоя учительница!

— Я хочу с ней поговорить. Устроишь?

Сазонов пожал плечами и буркнул:

— Хочешь — устрою. Только вот будет ли толк от этого! Нам с тобой надо не на всяких сумасшедших распыляться. А этого — гада ловить! Ладно! Давай пойдем спать! А то уже поздно! Мать — ты Алексею в большой комнате постели! Там ему удобно будет — диван то широкий!

Зинаида Петровна кивнула головой и ушла стелить постель. Степанов, докурил сигарету и, потянувшись — тихо сказал:

— Хорошо у тебя тут Петрович! Тихо! Воздух свежий! Жить приятно, не то, что у нас в городе! Шум, гам суета!

— Ага! Вот — приезжай к нам работать! Я тебя к себе в замы возьму! Только вот не поедешь ведь! Нет! Город — это как наркотик! — ухмыльнулся Сазонов.

Вдруг, со двора — послышался шум. Сазонов, насторожившись — взглянул на окно. За стеклом были слышны звуки борьбы:

— Тихо! Что — то там Мухтар резвиться! Пойду, посмотрю! — он встал со стула и вышел в сени.

Степанов решил тоже взглянуть. Но в сенях — Сазонова уже не было. Из открытой двери подул холодный ветерок. Алексей вышел на крыльцо. Прямо у ступенек — Мухтар, возился с каким то мужчиной. Тот кряхтел и ругался. Сазонов бегал вокруг собаки и приговаривал:

— Фу Мухтар! Фу!

Когда мужчина поднялся, Степанов с трудом узнал в нем Разина. Андрей был весь в снегу. Очки он потерял во время борьбы с собакой и поэтому выглядел непривычно. Сазонов оттащил пса в угол двора. Алесей улыбнулся и спросил:

— Ну, что ты Разин? Ласковый май то как?

Разин тяжело дышал. Вытирая ладонями, растаявший снег с лица — взволнованно ответил:

— Ну и пес! Какой то оборотень! Я в калитку заглянул — вроде нет! Только шаг ступил — на! На спину как прыгнет! И все! Даже закричать не успел!

— А, что ты — позвонить в звонок не мог? — зло спросил подошедший Сазонов.

— Да я забыл тут про звонки! Одевайтесь! Я за вами!

— Что случилось? — в один голос крикнули Степанов с Михаилом Петровичем.

— Там. Я нашел Метелкина. Он там!

— Где? В отделе?

Разин, отмахнулся рукой и, тяжело дыша — проговорил:

— Да, какой, там — в отделе?! На старой сушилке он!

— Так, а что, ты его не привел то? — раздраженно буркнул Сазонов.

— Да как я его приведу! Он висит!

— Что?!

— Повесился он! Поехали! Труп у нас!

Степанов попятился назад и чуть не упал с крыльца. Михаил Петрович — с удивлением открыл рот и из разжатых губ — выпала на снег папироса:

— Ну, елки палки! Ну — отдохнули! — пробормотал старый милиционер.

На улице — их ждал старенький УАЗик. Его двигатель чихал — словно простудившийся пес.

— Что? На этой колымаге мы и поедем? А не застрянем? — высказал свои опасения Степанов.

Сазонов на него злобно взглянул и покачал головой:

— А ты предлагаешь — пешком до сушилки идти? Там верст пять будет! Ты то, своего водителя отпустил!

— Да, ладно! Поехали — махнул рукой Степанов и сел в автомобиль.

Пять километров до старой сушилки они ехали добрых пол часа. В свете фар поселочная дорога казалась широкой лыжней. Водитель то и дело переключал передачи. Коробка его слушаться не хотела и повизгивала — словно пилорама.

Старая сушилка из темноты — появилась неожиданно. Ее очертания, были похожи на сказочный замок колдуна — черные остроконечные бункеры смахивали на каменные башни. УАЗик, сделав круг, у зерно тока — остановился у строительного вагончика. Серая коробка неприветливо зияла глазницами выбитых окон. Степанов первый вышел из автомобиля. За ним, выпрыгнул Разин и лишь, потом, кряхтя — выбрался Сазонов. Алесей посмотрел на них и крикнул:

— Скажи водителю — что б заглушил двигатель!

— Это еще зачем? Он не заведет потом! Аккумулятор сел! Старый! — ответил ему Сазонов.

— Я говорю — пусть заглушит!

Сазонов махнул рукой и подал водителю знак. Тот выполнил просьбу Степанова. Чихающий двигатель — заглох и наступила тишина. Разин в растерянности смотрел на Алексея. Тот, посмотрел на снег у входа в вагончик — спросил:

— Ты тут уже топтался?

— Ну, немного!

— Ты один был?

— Нет, с Пашей Волковым! Одному то все равно — боязно! — ответил Андрей виновато.

— Ладно, где он?

Разин посмотрел на вагончик и неожиданно кивнул на башню сушилки:

— Там!

— Хм, он, что — не в вагончике повесился?

— Нет… там. — Разин указал рукой на крутую, ржавую лестницу — ведущую наверх.

— Андрей? Что за фокусы? Ты, чего двигатель то попросил заглушить! Он и фары зажечь теперь не может! Аккумулятор то слабый! Сколько говорил начальству — нет, не дают новый! — проворчал Сазонов.

Степанов не слушал его претензии и взяв Разина за рукав потянул к вагончику:

— А туда то вы заходили?

— Туда? А зачем? Там нет никого! — растерянно ответил Разин.

Степанов тяжело вздохнул. Посмотрев еще раз на снег, он зло сказал:

— Мы туда не пойдем сейчас! Надо собаку!

— Что? — прикрикнул Сазонов. — Какую собаку? Где ж я тебе ее ночью то возьму?

— А это — уж не мое дело! Давай Петрович. Собаку! Тут следы могут быть!

— Да какие следы?! Метелкин то — там повесился! Он там весит! — Разин удивленно посмотрел на Алексея.

Тот покачал головой:

— А ты оставил то, хоть кого ни будь здесь? Что б охраняли — до нашего приезда?

— Нет…

— Птфу ты! — Степанов хлопнул себя по ноге ладошкой. — Что, как труп увидели — кинулись оба в отдел?

— Ну да!

— Ну, Перкентоны хреновы! Ладно — веди к трупу! А ты Петрович. Все равно — давай собаку! И постарайся не следить тут!

Они поднялись — по ржавой скрипевшей, от каждого прикосновения лестнице наверх сушилки. Дикие голуби в темноте били крыльями и слетали с насиженных мест. Разин освещал дорогу, огоньком зажигалки — которую держал в руке. Ее пламя — постоянно гасло и Андрей, то и дело, чиркал кремнем, чертыхаясь при этом:

— Вот черт! Сквозняк тут!

— Ты черта то не зови — в такую минуту — ведь услышит! Что делать то будем! — мрачно пошутил Алексей.

— Все пришли! Вот тут!

Степанов всматривался в темноту. Голубиный помет скрипел под ногами — как наждачная бумага:

— Вот понасрали! Тут, наверное гавно — еще с социалистических времен! — попытался ерничать Разин.

Степанов не ответил. Он, тоже достал зажигалку и, чиркнув кремнем — осветил угол. Возле непонятного станка с множеством брезентовых ремней стояла железная бочка. Над ней свисали две ноги одетые в нелепые полосатые носки. Рваные и грязные они смотрелись как — то нелепо в этой темноте. Степанов посветил зажигалкой выше. На привязанной, к железной балке веревке — висело тело Метелкина. Его большой и опухший язык устрашающе торчал между губами. Закатившиеся глаза — смотрели вверх. Тело медленно покачивалось и поворачивалось по своей оси. Степанов тяжело вздохнул и тихо спросил:

— А, на, что он вставал?

— Не понял?

— Ну, когда вешался, на что встал? До бочки то ноги не достают! Ты его так и нашел?

— Ну да?! А как еще? И что вот так он и висел?

— Ну, да, так и висел! Я когда глянул — висит — сразу вниз! И побежали мы!

— Погоди, а как сюда то — вы пришли?

— Хм, так мы, его выследили! Он нас сюда — сам привел!

— То есть, совсем недавно — вы видели его живым?

— Ну, да….

— Хм, а как выследили? — Степанов качнул тело рукой и постучал ладонью о края бочки.

Пустота металлического пространства отдалось звуком треснутого колокола.

— Ну, так, мы ведь его вон — по полю вели! Пешком. Он сюда нырнул. Пока, мы там притаились, пока высматривали, куда — он пошел на сушилке, так и время прошло.

— А сколько примерно?

— Ну, минут сорок!

— Так понятно… — загадочно сказал Степанов. — Так, все — таки — на, что, он вставал?