Гурман. Воспитание вкуса

– Мадам, – с трудом переводя застывающее дыхание, проговорил учитель. – Ваш сын – чудовище! Он – зло…

– Я знаю, – беспечно отмахнулась от слов Сантена Летиция. – Он – истинный Медичи, а это главное.

– Мадам, вы все знаете и тем не менее потакаете подобному поведению? – изумился Пьер Сантен.

Маркиза брезгливым жестом сбросила с колен на пол книжицу.

– Сударь, вы уволены. Соблаговолите немедленно собрать ваши вещи и покинуть мой дом. Никаких рекомендательных писем. Хотя они вам, как я понимаю, не понадобятся, ведь вы, сударь, масон, стало быть, ваша Ложа подготовит вам новые рекомендации. Прощайте.

Пьер Сантен учтиво поклонился, подобрал с пола книжицу и направился к себе в спальню. Собрав вещи, он уже через час покинул замок Мортиньяков.

«Маркиза даже не соблаговолила предоставить мне хоть какой-нибудь транспорт для доставки в город», – думал Пьер, одиноко бредя по дороге.

Меж тем несчастья продолжали преследовать учителя-масона. Если бы он, выходя из замка, обернулся и посмотрел на окна, то в одном из них непременно бы увидел своего противника, который внимательно проследил, куда направился его бывший учитель. Как только Антуан убедился, что Сантен пошел по дороге, ведущей в город, то тотчас вызвал одного из слуг и приказал, чтобы тот немедленно оседлал коня, отправился в деревушку, нашел там Мясника, уехавшего еще утром проверять продажу контрабандной соли, и срочно привел его в замок. Не прошло и часа, как Люка предстал перед маленьким господином. Тот без лишних предисловий объявил, что матушка только что уволила учителя Сантена, но наказать при этом забыла, а так как отец в данный момент находится в Версале, то он, Антуан де Ланж, приказывает Мяснику догнать идущего по дороге в сторону города бывшего учителя Пьера Сантена и наказать его подобающим образом. Все это было сказано тоном, не допускающим возражений. Люка почтительно склонился перед сыном маркиза, подивившись про себя, как быстро тот научился пользоваться своим влиянием на людей, и выбежал из зала исполнять приказание. За этой сценой из-за портьеры наблюдала маркиза, которая также подивилась умению сына обращаться со слугами, но более Летицию удивило, насколько Антуан мстителен, совсем как его предки Медичи, не допускавшие простой видимой победы над противником.

Пьер Сантен прошел лишь треть пути, как услышал позади стук копыт. Обернувшись, он узнал во всаднике телохранителя маркиза Люку по кличке Мясник. Мясник, поравнявшись с Сантеном, остановил каурую кобылу и ухмыльнулся, приветствуя учителя. Было в его ухмылке нечто неприятное, явно не предвещавшее Пьеру ничего хорошего.

– В город? – спросил Люка.

Сантен кивнул головой.

– А успеешь до захода солнца? Давай я тебе помогу, – неожиданно предложил Мясник.

Сантен обрадовался такому повороту событий и только хотел поблагодарить телохранителя маркиза, как тот вынул из голенища сапога длинный хлыст и со всего маху ударил бывшего учителя.

– А ну побежал!

И Сантен побежал по дороге. Люка Мясник преследовал его, хлеща изо всех сил по спине и постоянно подгоняя. Пробежав так более часа, измученный Сантен упал прямо в дорожную пыль. Его сюртук с вышитой на лацкане серебряной звездой Давида лопнул, из рваных лоскутьев сочилась кровь. Мясник неторопливо подъехал к поверженному масону и смачно выругался. Затем хлестнул напоследок несчастного, стараясь попасть по голове, и поскакал обратно в замок, довольный тем, что выполнил поручение своего маленького господина.

В сельской жизни Антуана наступила настоящая идиллия. Теперь никто не мешал ему следовать своим природным наклонностям. Жорж, возвратясь из Версаля, куда он должен был ездить с отчетом каждые полгода, был очень удивлен увольнением учителя, но Летиция, имевшая огромное влияние на мужа, как всегда, сумела убедить его, что это было необходимо. Де Ланж пожал плечами и выписал из Парижа нового учителя. Точнее, учительницу, мадам Карра. Та нисколько не докучала юному Антуану своими наставлениями, считая, что чем быстрее будущий маркиз познает окружающий мир, тем быстрее тот его разочарует. Система обучения также была совершенно преобразована. Теперь Антуан учился по три часа в день в классе, комнате в одной из башен замка, специально переоборудованной для этой цели. Все остальное время он был предоставлен самому себе.

Антуан вновь сошелся с Франсуа Нуаре и продолжил охоту за трюфелями, прерванную обучающими прогулками с Сантеном. Удивительным образом мальчик не хуже собак стал чувствовать, где нужно копать, чтобы отыскать спрятавшиеся грибы-деликатесы. Нуаре не мог не подивиться подобному нюху, о чем сообщил маркизу. Тот не поверил старику и сам отправился вместе с Антуаном за грибами. Каково же было его изумление, когда сын, пройдя почти половину рощи, неожиданно остановился и ткнул пальцем в землю.

– Копайте здесь, – распорядился он.

Грибы нашлись именно там, куда указал Антуан. Де Ланж решил исследовать способность ребенка и закопал в парке драгоценный перстень. Он надеялся, что сын сможет отыскивать зарытые клады. Увы, Жоржа ждало разочарование. Антуан не ощутил своим нюхом спрятанный перстень.

– Все очень просто, mon amour, – объяснила ему тем же вечером Летиция выборочное поведение способностей сына. – Ведь наш сын, как ты знаешь, бризерианец. Причем особенный бризерианец. Он не только питается воздухом, но и может издалека чувствовать вкус деликатесов. Вот почему крошка Антуан запросто находит трюфели, называемые пищей королей, и совершенно не ощущает золото и драгоценные камни, ибо они не обладают вкусом.

Антуан продолжал интересоваться строением женского тела. Он добился желаемого от дочери садовника Мари, исследования тела которой в свое время были прерваны учителем Пьером. Теперь же никто не смог помешать Антуану. Маленький хозяин тщательно изучил щуплое тельце Мари и пришел к неутешительному для себя выводу: женщины сложены приятнее мужчин. Их формы и пропорции более совершенны. Впору было поверить догматам церкви, ссылающимся при каждом удобном случае на библейскую историю о последовательности появления человека на земле.

Следующим своим открытием Антуан был обязан исключительно воле случая. Однажды во время игры в салочки Мари неосторожно ухватилась за розовый куст своей нежной ладошкой и порезалась об острые шипы. Антуан, издалека чувствовавший кровь, тотчас подбежал к подружке и увидел, что она зализывает язычком ранки, как это принято у детей. Недолго думая, Антуан в порыве внезапного желания приник к ладони и жадно слизал сочившуюся кровь. Вкус заставил его на мгновение оставить землю и воспариться на небеса наслаждений. Кровь девочки оказалась вкуснее новогоднего пирога, столь долго ожидаемого, что его вкус становится оттого еще более нежным и фантастичным. Сладкий сок нежнейшими оттенками медленно вытекал из ладошки Мари и, пробегая по губам, приятно вливался в рот. Язык осторожно смешивал этот живительный, вязкий сок со слюной, наслаждаясь вкусовыми моментами, затем тонкая струйка пробегала дальше, углублялась в горло и попадала в дрожащий от наслаждения желудок. Антуан от неожиданно нахлынувшего на него ощущения счастья закрыл глаза и легонько вздрагивал. Мари также ощутила прилив необычных чувств, а потому прижала голову мальчика к своей ладошке и стала исступленно гладить его по светлым волнистым волосам. Так простояли они до тех пор, пока к ним не пришел успевший соскучиться младший братишка Мари. Он громко окрикнул сестрицу и заявил, что не желает больше сидеть под кустом и ожидать, когда придет его очередь водить. Антуан медленно оторвался от ладошки, слизнул оставшиеся следы крови на порезах и неторопливо пошел в замок. Его слегка шатало от сильных вкусовых ощущений. Придя в свою комнату, Антуан повалился на кровать и забылся в легкой дреме, продолжая кружиться в облаках наслаждения. Мари, также ни слова не говоря братишке, отправилась домой. Много позднее, уже став взрослой женщиной и обзаведясь семьей и любящим мужем, она тем не менее частенько вспоминала этот момент своей жизни, искренне признаваясь себе, что ни разу не испытывала подобного наслаждения даже во время занятий любовью.