Красная лента

Глаза Миллера стали огромными от удивления.

— Значит, Торн прав, — сказал он. — Карвало был Ленточным Убийцей.

— Не все, что говорил вам Торн, было неправдой. Мы существуем в хрупком состоянии видимости. Что-то, что кажется одним, наверняка окажется чем-то совершенно другим. Патрик Суини, Дон Карвало… Не имеет значения, какое имя вы используете. Он был убийцей. Он убивал людей по приказу правительства. Этим он занимался. И занимался много лет. Как и я. Мы давно решили, что некоторыми жизнями можно пожертвовать ради общего блага. — Роби слабо улыбнулся. Казалось, с каждым словом он устает все больше и больше. — Я не могу надеяться, что вы поймете. Люди не хотят понимать. Единственный аналог, который я могу предложить, — это неизлечимая болезнь. Возможно, рак. При создании вакцины, которая спасет миллионы, тысяча или, возможно, даже десять тысяч человек погибнут во время ее испытаний. Но в конце концов работа над вакциной завершится, и людям больше не придется умирать.

— Значит, вы были там, в Никарагуа.

— Мы все там были. — Роби указал на лица на фотографии. — Джеймс Килларни. Его звали Дэннис Пауэрс. Судья Уолтер Торн. Когда я познакомился с ним, он работал преподавателем в университете штата Виргиния под именем Лоуренс Мэттьюз. Я, Кэтрин и Дон Карвало.

— Вы в это верите, верно?

— Верили. Мы верили в это. А потом мы увидели правду.

— Тогда почему Дон Карвало должен был убить Мозли, Райнер и Барбару Ли?

— Потому что у него не было выбора. Потому что, если бы он не убил их, его бы убрали, а их бы убил кто-нибудь другой. Он поговорил со мной, и я сказал ему, что надо делать.

— А именно?

— Я сказал ему сделать это так, чтобы привлечь внимание общественности. Полиции, газет. Мы дали им Ленточного Убийцу.

— Чтобы мы поняли, что между Мозли, Райнер и Ли есть связь?

— Чтобы показать вам, что связь существует. Чтобы показать людям, которые нас наняли, что у нас есть выбор, что мы больше не бездушные машины для убийства. Чтобы сделать что-нибудь с тем, что происходит. — Роби потер руки, словно они замерзли.

— Но мы все испортили, верно? — спросил Миллер.

Роби рассмеялся. Похоже, ему было больно.

— Вы все испортили, да. Никогда не видел более неэффективной организации, чем вашингтонское управление полиции. Помните, я был его частью. Я проник в управление пять лет назад. Пытался сделать что-нибудь изнутри. В результате Дэррила убили, а меня ранили. И все напрасно.

— Значит, когда мы не увидели связи между первыми тремя жертвами, кто-то еще должен был умереть, чтобы напомнить нам, что проблема не решена.

Роби кивнул.

— И это была Кэтрин Шеридан.

— Верно.

— Дон Карвало не убивал ее, так?

— Он отказался.

— Тогда вам пришлось убить ее.

— Да.

— Значит, тот факт, что она отличалась от других жертв, то, что ее не избили перед смертью…

Роби поднял руку.

— Довольно. Вы даже не представляете…

— И вы оставили фотографии у нее дома под матрасом…

— Достаточно, — сказал Роби.

— Дон Карвало и Наташу Джойс убил?

— Нет, это сделал не Дон. — Роби глубоко вздохнул. — Наташу убил человек, которого вы знаете под именем Джеймс Килларни. — Роби закрыл глаза. — Килларни также приказали убить вас. Он бы убил вас, если бы вы пришли к моей квартире вместо детектива Оливера. В любом случае дело не в том, кто убил Наташу Джойс, а в том, что это произошло. Им не следовало этого делать. Не надо было убивать мать, у которой маленький ребенок, но… — Роби отвернулся и сокрушенно покачал головой.

— Но что?

— Что я говорю? Они не должны были убивать мать. Но они такое делают. Да что там, мы тоже это делали. Убивали матерей, отцов, даже детей. Если они вставали у нас на пути, они умирали. Такова природа войны. Необходимые и ожидаемые жертвы. — Роби вздохнул. — Я знал Дэррила Кинга. Он был хорошим человеком. Он хотел помочь. Он любил эту женщину, он действительно любил ее, а они погубили его, сделали наркоманом.

— Торн сказал, что вы убили Дона Карвало и закрыли в багажнике машины.

— Нет, я не убивал Дона. Килларни поручили им заняться. Им больше не нужны были жертвы с бирками и лентами. Это слишком близко к дому. Слишком явное напоминание. Торн сказал вам, что Дон Карвало убил детектива Оливера, верно? Это тоже был Килларни. На месте Оливера должны были быть вы. — Роби посмотрел на Миллера. В его глазах горел мрачный огонь. — Мы трое… я, Кэтрин и Дон, мы были очень молоды, когда попали туда. Мы проглотили ложь. Мы выполняли работу, которую нам приказывали делать. Мы убивали. Боже, мы убили так много людей, мы убили очень много людей…

— Пять лет назад эта история с Дэррилом Кингом, облава… Это было связано с кокаином, поставляемым из Никарагуа? Кинга застрелили из-за этого?

— Да. Я пытался привлечь внимание мира к этой проблеме, как только уехал из Никарагуа.

— Вы вернулись из Никарагуа, а Кэтрин забеременела, верно?

Роби слабо улыбнулся.

— Сара Бишоп, верно?

— Вы не так глупы, как кажетесь, детектив Миллер. Но здесь вы ошиблись.

— Сара Бишоп — ваша дочь, так ведь?

Роби покачал головой.

— Нет, — негромко возразил он. — Сара Бишоп не была нашей дочерью. Она была нашей совестью.

— Вашей совестью? Я не понимаю. Что вы имеете в виду?

— Манагуа, восемьдесят четвертый год. Я убил одного человека. Его звали Франсиско Сотело. Он был адвокатом. Мне сказали, что он передавал информацию сандинистам. Мне приказали убрать его и забрать кое-какую документацию. Я убил его, конечно, но в его кабинете документов не нашел. Тогда я поехал к нему домой. Я вломился туда и обыскал весь дом. Его жена застала меня.

— И вы ее тоже убили?

— Да. Ее я тоже убил. Но я не ожидал… Я не знал, что обнаружу там ребенка. Малышке было полтора месяца. Я нашел ее у них в спальне. Я только что убил ее родителей.

— Вы забрали девочку? Вы с Кэтрин забрали ребенка?

Роби улыбнулся.

— Да, мы забрали ее и привезли сюда. Мы нашли для нее семью.

Миллер начал понимать значение того, что они сделали.

— Значит, вы, Кэтрин и Дон Карвало решили рассказать миру о том, что произошло, но Джеймс Килларни и судья Торн…

— Мне сложно называть их иначе, как Дэннис Пауэрс и Лоуренс Мэттьюз.

— Но они все еще работали…

— Они все еще защищали мир от правды. Сара была нашим доказательством. Она была нашей совестью. Она была свидетельством того, что мы сделали в Никарагуа.

— Невероятно. Все это… Это слишком. Я не понимаю, как это что-то изменило. Этот кошмар… Это продолжалось столько лет, и пожалуйста… Люди погибли. Кэтрин мертва, Наташа Джойс мертва… Но что изменилось? И почему они просто не убили вас? Они могли убить вас, Кэтрин, Сару, и все.

— Я был слишком опасен, чтобы от меня можно было так легко избавиться. Между мной и Кэтрин… Они знали, что у нас есть информация, и понимали, что она попадет в газеты, в другие правительственные ведомства, если нас уберут. Нельзя было сделать так, чтобы мы просто исчезли. Мы не были простаками. — Роби помолчал, вздохнул и попытался улыбнуться. — Все эти годы я использовал то, чему меня научили, чтобы защититься. Черт, я даже в школе преподавал и написал несколько книг. Где-то я был Джоном Роби, где-то меня знали под другими именами. Я даже не могу вспомнить, сколько их у меня было, сколько разных жизней я прожил. Джон Роби и Майкл Маккалоу — это капля в море. — Он слегка нагнулся, словно что-то толкало его в спину. — Но когда мы вернулись, они начали угрожать Кэтрин. Она хотела уйти, но в нашем деле все не так просто. В то время они о Саре не знали, а мы никому не рассказывали. Нам нужно было принять решение по поводу ребенка. — Роби выпрямился и посмотрел на Миллера. — Мы должны были отдать ребенка в другую семью. И мы отдали ее. Мы поступили так, чтобы защитить Сару, чтобы убрать то, что они могли бы использовать против нас. Это было самым важным решением в нашей жизни, а когда она немного подросла, мы попросили Дона Карвало помочь нам. Он очень сблизился с девочкой. Он рассказывал нам, какая она. Я приходил сюда и смотрел, как она тренируется.